Лекарь моего сердца

— А, да, — замерла, прогоняя внутри себя ураган из негодования, страха и смущения. — Я приехала ненадолго, чтобы кое-что проверить. А вы... — осознала, чем он сам болеет, и где находится. — Ваша Светлость, а вам нужно поскорее уйти отсюда, — выпалила первое, что пришло в голову.

Оба брата воззрились с недоумением, а я буквально выталкивала Александра за порог комнаты. Заодно силилась собраться с мыслями. Не могла понять, что он успел расслышать. В курсе ли о моем потайном желании сбежать из Лавенхейма, и от него в частности?

Майкл остался с сыном, а я застряла в коридоре вместе с герцогом. Не смела взглянуть в его глаза. Мне казалось, что там я прочитаю разочарование. По другому его молчание после очередного поцелуя я и не рассматривала. А как воспринимать?

Ко всему прочему примешалось чувство вины, будто я планирую не вернуться в свой мир, а бросаю весь город и герцога в большой беде.

— Мне надо идти, — ляпнула и обошла мужчину на безопасном расстоянии, — мне нужно заняться лекарством.

— Саммер, а я могу помочь? — хотел меня остановить Его Светлость и протянул ко мне руку.

Но не коснулся, она напряженно повисла в воздухе.

Провожая чужую ладонь взглядом, задумалась. Зачем это все? Сложно представить герцога в роли лаборанта, как он в белом халате и перчатках переливает одну жидкость из мензурки в другую. Но помощь мне, действительно, требовалась.

Мое лицо исказила гримаса, а он не осознавал, на что обрекал себя своим же предложением.

— Что такое, Саммер? — переспросил господин Бриленд, поймав мое недвусмысленное выражение.

— Вам не понравится, — некрасиво усмехнулась я.

— Но я все же хочу получить объяснения.

Пару раз вдохнув, после выдохнув, справляясь со своим замешательством, я все-таки набралась храбрости.

— Мне нужен тот, на котором это лекарство можно опробовать. Я знаю, что это поможет, но на вкус, вид, запах оно выглядит отвратительно. Пока я буду размышлять над тем, как это улучшить, кто-то должен его принять. И этот кто-то также должен быть из заболевших.

Мышка мне нужна лабораторная, но вслух этого не сказать. И Его Светлость последний, кого я бы хотела об этом попросить. Но на безрыбье...

— Я ведь не болен, — пожал плечами Александр.

Как же сложно...

— Больны, — терпеливо пояснила я. — И когда у вас была лихорадка, вы болели таким же заболеванием, от которого страдает ваш город. Теперь у вас осложнения.

— А они могут быть у других? — быстро сообразил мой собеседник. — У Тони тоже могут быть?

— Могут, — я кивнула, — но необязательно. Лекарство должно помочь и вам, и им. А осложнения бывают самые разные...

Он не дал мне договорить, перебил.

— Тогда... — потянул мужчина, — я согласен. Это как-то связано с тем испорченным хлебом и фруктами, да?

Поражаюсь прозорливости Его Светлости.

Я подтвердила его опасения коротким кивком. Заметила, как поморщился мужчина, но не отступил. Он служил, воевал. Что ему испорченные продукты?

Но я тоже не сидела без дела. Когда мои споры выросли и поменяли цвет, я аккуратно срезала их и просушила над камином, превращая плесень в порошок. И перемолола еще разок. Это, конечно, не настоящие антибиотики, но выбора нет.

Войдя в свою лабораторию, зажигая свет, попросила служанку принести чай. Насыпала одну ложку и бросила в подогретую жидкость, а потом предложила этот чай господину Бриленду.

Я не смотрела, как он пьет. Мне было стыдно. Да меня за такое в темницу надо бросить. Но и другого подопытного мне не найти.

— На вкус ужасно, — оповестил меня Александр. — В кухню вас впускать нельзя.

Это он так отшутился?

— Знаю, — я слабо улыбнулась, ощущая, как участился пульс, — я не самая хорошая хозяйка и кулинар. До леди Уоррен мне далеко, но это лекарство. Оно не должно быть вкусным.

Вот зачем ее вспомнила? И зачем оправдываюсь?

Находясь поблизости от Его Светлости, не могла избавиться от неловкости, а учитывая наши странные взаимоотношения, я удивляюсь, что не убегаю из комнаты. Ему, кажется, тоже было неудобно.

— Дейзи — отличная девушка во всех отношениях, — заключил он, прищурив глаза и отступая на шаг назад.

С одной стороны, я злилась, что он ее хвалил, отмечал ее заслуги, как и остальные жители Лавенхейма. А с другой... восхищалась его хладнокровию. Как спокойно, без эмоций он на все реагирует.

— Но вы себя несправедливо принижаете,— продолжал мужчина. — В конце концов, вы лекарь. Долго обучались в академии, практиковались... — Он остановился, а мой желудок резко свернулся в узел. Возникшая тишина мне не понравилась.— Саммер, я хотел еще кое-что обсудить.

— Да? — округлила свои брови.

— О произошедшем...

Если он полагал, что беседа облегчит мне жизнь, то он сильно ошибался. Я не желала поднимать эту тему, я мечтала забыть обо всем, как о страшном сне. И поэтому я торопливо заговорила, будто я не человек, а пташка на рассвете:

— О, забудьте. Я все понимаю, минуты слабости. Я была расстроена, вы в смятении, хотели меня поддержать... Я буду благодарна, если перестанем уделять досадному инциденту столько внимания. Будьте так добры, сообщите, если в вашем состоянии что-то изменится. Завтра я приду вас осмотреть.

— Нет, Саммер, я не об этом.

Но я не слушала. Договорив свою отповедь, трусливо сбежала. И не останавливалась, пока не достигла собственной комнаты. Заперев дверь на ключ, тяжело задышала.

Боги, вселенная, во что я влипла?

Мне все тяжелее отрицать, что Его Светлость меня не волнует. Что мне плевать на его слова и на его поведение.

Чтобы думать о герцоге поменьше, я поступила привычным для себя образом — погрузилась в работу. Вставала спозаранку, первым делом проверяла состояние Энтони, после Бриленда, но всегда в чьем-то присутствии, и уезжала в сопровождении Уэйда на свою смену в госпиталь.

Даже Роберту пришлось признать наличие эпидемии, и то, что она достигает каких-то невообразимых масштабов. Все мероприятия в Лавенхейме отменили, праздник в честь сбора урожая перенесли на другую дату, и его проведение было под большим вопросом. Не хватало рабочих рук, а аристократы-маги учились обслуживать себя самостоятельно, ведь первыми слегла прислуга.