Лекарь-палач

– Допустим, – проговорил майор.

– Время смерти должен определять все же патологоанатом, – сказал я, пытаясь собраться с духом, чтобы описывать остальное.

– Определили уже, – вступил капитан. – Примерно полночь. Тело оставили в том состоянии, в котором нашли.

«Вдох. Выдох. Дыши, просто дыши», – мелькало судорожно в голове.

Да что же это такое?

На расстоянии полуметра от рук и от ног жертвы в землю были вбиты деревянные колья, высотой примерно двадцать сантиметров. Руки и ноги были прочно примотаны толстым жгутом к выступающим колышкам.

– Разрез идет строго посередине тела, начинается немного ниже грудины и доходит до лобковой области, – говорить пришлось, сцепив зубы. – Длина разреза составляет примерно сорок сантиметров.

Пришлось прерваться, чтобы сделать несколько вдохов.

– Стенки вывернуты, предположительно, для изъятия внутренних органов, – никогда не думал, что так сложно будет вдохнуть.

– Вы можете определить, какие органы вырезаны? – спросил майор.

– Конечно, – кивнул я. – Отсутствует печень.

– Остальные органы на месте? – недоверчиво переспросил капитан.

– Да, все остальное, судя по всему, не тронуто, – сказал я. – Разумеется, точные результаты даст только аутопсия, посмертная экспертиза.

– Понятно, – кивнул майор. – Дальше, что вы можете сказать?

Не хотел я ничего говорить о том, что видел распростертым на пропитавшемся кровью песке и что когда-то было молодой девушкой.

Честно и видеть подобное не сильно хотелось.

Вдох. Выдох.

– Как можно заметить, тело прочно привязано к четырем деревянным кольям, расположенным на небольшом расстоянии от рук и от ног жертвы, – услышал я собственный сухой голос.

Да где я научился говорить, как криминалист? Наверное, нейтральный тон позволял говорить, а не вопить от ужаса, раздирая глаза и вырывая волосы.

– Вы, как профессор медицины можете сказать, зачем понадобилось вырезать печень? – спросил лейтенант, самый молодой из присутствующих. – Предполагается подпольная торговля органами?

– О нет! – включился мой внутренний эксперт. – Подобные операции проводятся в соответствующих условиях в медицинских учреждениях. То, что мы наблюдаем, никакого отношения к торговле органами не имеет. Печень, вырезанную подобным способом, нельзя уже никому продать.

– Зачем тогда вырезать? – удивленно спросил капитан.

– К сожалению, не могу ответить, – задумчиво проговорил я.

Честно, я немного лукавил. В голове уже тогда хаотично метались смутные мысли, которые постепенно складывались в целостную картину. Вот только вслух я ничего не сказал и вряд ли скажу, чтобы не оказаться в удобном халате в учреждении с мягкими поролоновыми стенами.

Ни тогда, ни сейчас я не верил в совпадения. Ну не мог же я сказать майору, что расположение жертвы, разрез и вырезанная печень сильно напоминает ритуал черных алхимиков шестнадцатого века?

– Вы можете охарактеризовать другие повреждения жертвы? – менторским языком спросил майор, пытаясь, скорее всего, скрыть ужас.

Дыши. Нужно просто глубоко дышать.

– Глазные яблоки впалые, выглядят пустыми и поврежденными, – как можно нейтральнее проговорил я.

– Вырезанные глаза сложно не заметить, – спокойно сказал майор. –

– Строго говоря, глаза не вырезаны, – резко выдохнул я.

– Что это значит? – спросил требовательно майор. – Как я лично вижу, глаза жертвы отсутствуют. Поясните, что вы имели в виду.

– Боюсь, вам это точно не понравится, – я с трудом сдерживался.

– Работа у меня такая, в которой мало что может нравиться, – парировал майор. – Профессор, говорите все, что видите на месте преступления!

За что же мне такое наказание? Я больше не хотел выступать экспертом. Ни в этом деле, ни в каком-либо еще.

– Глазницы выглядят пустыми и поврежденными, – невольно повторил я, собираясь с духом.

– Вы это уже сказали, – прокомментировал капитан.

– Вы не поняли, господин капитан, – из последних сил я пытался говорить сдержанным тоном эксперта. – Стекловидное тело, было изъято, точнее сказать, высосано, когда жертва была еще жива.

– Я правильно понимаю, глаза вырезали, когда девушка была еще жива? – ровный голос майора все же дрогнул. – Вы точно в этом уверены?

– Глазницы не вырезали, повторяю еще раз, – способность спокойно говорить покидала меня. – Вот жидкость из глаз высосали при жизни жертвы. Очень аккуратно изъяли все содержимое, словно вычерпали. Видите, остались только сморщенные оболочки, роговица провалилась.

Как хорошо, что я так и не успел сегодня позавтракать, даже выпить кофе. Молоденький лейтенант, скорее всего успел. На характерные звуки идущей обратно пищи полицейского я уже не обратил особого внимания.

В голове метались сотни мыслей, которые странным образом выстраивались в безумную совершенно гипотезу. Нужно прекращать читать ужасы на ночь, чтобы не мерещились всякие мерзости. Рисунки с подобным расположением тел я точно видел, только не мог вспомнить, где именно.

Господи, да что происходит то?

– Давайте для протокола повторим еще раз, – майора и правда задело, голос подрагивал. – Жертву привязали к выступающим деревянным кольям. Затем, как вы говорите, изъяли… ммм… высосали некую жидкость из глаз…

– Стекловидное тело и есть жидкость, – перебил я, решив зачем-то разъяснить анатомические подробности. – Точнее гелеобразное прозрачное вещество, которое заполняет пространство между хрусталиком и сетчаткой.

– Лекции оставьте студентам, – отмахнулся майор.

Прав он, конечно, чего это меня понесло?

– Меня интересуют только детали преступления, – продолжил майор после паузы. – Девушку привязывают к колышкам, высасывают жидкость из глаз, правильно я понимаю? Жертва находилась в сознании?

– Скорее всего, под воздействием сильного парализующего вещества, – теперь пришла моя очередь вздрагивать, представляя всю картину. – Изъятие стекловидного тела требует точности, значит жертва была, по крайней мере, неподвижна. Ответить на вопрос, была ли все это время девушка в сознании, не могу утверждать. Недостаточно данных для таких выводов.

– Зачем преступнику делать это, когда жертва жива? – спросил майор.

– Стекловидное тело после смерти затвердевает, – коротко ответил я. – Преступнику, судя по всему, нужна была именно жидкость.