Лекарь в мире ЗОМБИ

Что ж, я и не рассчитывал дожить до пенсии в этом мире.

Свечение охватывает мои руки, растекается по телу. Такой прилив сил я не чувствовал никогда — словно каждая клетка наполняется чистым адреналином. Кожа светится изнутри, вены на руках пульсируют голубыми молниями. В воздухе пахнет озоном.

Дверь трещит под напором мертвяков. Первые гнилые пальцы просовываются в щели между досками баррикады. Скоро она не выдержит.

Я докуриваю сигарету и бросаю окурок на пол. За окном вижу, как две фигуры перебегают через пустырь к лесу. Борода несёт Ваню, двигаясь с нечеловеческой скоростью. Успели. Теперь моя очередь.

Дверь с грохотом разлетается на куски, и в комнату хлынет волна разлагающихся тел. В первых рядах — недавно обращённые бойцы Рогова, в их глазах ещё теплится остаток человеческого сознания, заключённого в гниющую темницу. Среди них — та самая девушка-блондинка, которую Рогов приволок из «Сосновки». Её некогда красивое лицо исказилось в жуткой гримасе, но фигура всё ещё узнаваема. Вот она, цена нашей победы.

— Ну что, мертвечина, потанцуем? — улыбаюсь я, концентрируя всю оставшуюся энергию.

Комната наполняется ослепительным голубым светом. Я чувствую, как меня буквально разрывает от скопившейся энергии — она рвётся наружу, как вода из прорванной плотины. Кожа трескается, из трещин сочится кровь вперемешку с голубым сиянием.

— За Катю, — шепчу я. — За всех, кого вы забрали.

Активирую «Силовую бомбу». Тело пронзает чудовищная боль, словно каждый атом взрывается изнутри. Последнее, что я вижу, — приближающиеся ко мне лица зомби, искажённые вечным голодом.

А потом всё исчезает в ослепляющей голубой вспышке.

Глава 2 Обратно, в прошлое

Взрыв. Ослепительная вспышка. А потом — ничего. Пустота поглотила меня, чтобы через мгновение выплюнуть в какой-то кошмарно знакомый мир. Я всё ещё чувствовал фантомную боль разрывающегося на части тела, но когда открыл глаза, то не по-детски так охренел.

Вместо заполненного мертвецами разрушенного НИИ, я находился в чистой аудитории, залитой утренним светом. Вместо запаха тлена и крови, чувствовались оттенки дешёвого кофе и цветочных духов. А вместо предсмертных криков нежити — монотонный голос, бубнящий что-то о грёбаном Гомере.

— … эпоха архаики в древнегреческой литературе представлена прежде всего гомеровским эпосом. Именно «Илиада» и «Одиссея» стали фундаментом…

Я ошарашенно осмотрелся по сторонам и почувствовал, как холодеет затылок. Передо мной была старая деревянная парта, изрезанный надписями и рисунками нескольких поколений студентов. А на нём — конспект, исписанный моим, сука, почерком.

Вокруг — молодые, а главное живые лица. Никаких гниющих тел, никаких обезображенных гримас вечного голода. Лишь обычные студенты. Одни внимательно слушали, другие переписывались в телефонах, третьи тихо дремали, положив голову на сумку.

Невозможно. Это всё нереально. Я же только что… умер?

У кафедры стояла Старухина Елена Викторовна, наша профессор античной литературы. Та самая, которую я в прошлой… то есть будущей жизни видел последний раз с перегрызенным горлом и выпущенными кишками, когда зомби полностью и бесповоротно захватили университет. Она что-то говорила о стилистических особенностях гомеровских сравнений, а я не мог оторвать взгляд от её шеи. Целой. Без малейших следов зубов.

— Волков, вы почему такой бледный? — её голос заставил меня вздрогнуть. — Вам нехорошо?

Я сглотнул ком в горле. Как ответить? Сказать, что я только что взорвал себя вместе с ордой зомби, чтобы спасти своих друзей-псиоников от банды «Немертвых»? Что последние пять лет выживал в постапокалиптическом кошмаре, где мёртвые пожирают живых, а большинство живых забыли, что такое быть людьми? Боюсь, меня тут же примут за сумасшедшего.

— Всё нормально, просто… недосып, — выдавил я из себя.

— Берегите здоровье, молодой человек, — кивнула она и вернулась к лекции.

Я посмотрел на свои руки. Чистые. Без шрамов и ожогов от псионической энергии, которые я получил за пять лет апокалипсиса. Но мозоли никуда не делись — жесткие, твердые наросты от многочасовых тренировок с оружием и ударной техники. Странно.

Может, свихнулся напрочь? Или это какой-то загробный мир, издевательски напоминающий мою когда-то потерянную жизнь? Хотя какой, нахрен, загробный мир — в аду я уже побывал.

Взгляд сам собой метнулся в окно. Обычный майский день. Солнечный, но прохладный. На часах — 10:47. В памяти вспыхнуло острым осколком: семинар по античной литературе, вторник, 11 мая. Тот самый вторник. День, когда всё пошло по… всем известному месту.

Ощущение сюрреализма нарастало, когда я почувствовал лёгкое прикосновение к плечу. Повернул голову и увидел её. Нику. Живую, блядь, Нику с её неизменной кривоватой улыбкой и серьгой в левой брови. Пять лет назад я нашёл её обезглавленное тело в общежитии. Девчонку, которая приютила меня в первую ночь хаоса, разорвали на куски мертвяки из соседнего блока.

— Придёшь сегодня? — шёпотом спросила она, наклоняясь так близко, что её волосы коснулись моей щеки. От неё пахло ванилью и ментоловыми сигаретами. — Я нашла нормальную озвучку «Багрового пика» Дель Торо, можем посмотреть вечером.

Сердце ухнуло куда-то вниз, как на американских горках. Этот разговор намертво врезался в память. В той жизни я сказал «да» и появился в общаге, когда там уже разыгрался кровавый ад. К тому моменту все понимали, что творится что-то по-настоящему страшное — новости о нападениях и безумном поведении людей распространялись со скоростью лесного пожара. Вломившись в её комнату, застал только последствия бойни: Ника лежала на полу в луже крови, в одном белье — видимо, меняла одежду, когда на неё напали эти твари.

Несколько зомби, прорвавшихся из соседнего блока, уже заканчивали своё кровавое пиршество. Её тело было разорвано на части, кишки размазаны по полу, а голова откатилась под кровать с застывшим выражением ужаса на лице. Я отступил, закрыв рот рукой, и блевал потом до желчи в коридоре. Хотя за пять лет после этого я насмотрелся на вещи и пострашнее.

Всё это пронеслось в голове за долю секунды. Рука сама потянулась к её лицу. Кончики пальцев коснулись тёплой щеки — живой, настоящей. Не труп. Не гниющая плоть.

Ника вздрогнула от неожиданности, а потом хихикнула.

— Это что ещё за нежности? — она игриво отстранилась. — Подожди до вечера, Ромео. Если, конечно, не передумаешь.

Я продолжал смотреть на неё как на призрака, не в силах выдавить ни слова.

— Макар? Ты вообще здесь? — она щёлкнула пальцами перед моим лицом.

— Да… да, здесь, — ответил я машинально, чувствуя, как холодный пот стекал по спине. — Приду. Обязательно.

— Круто! Тогда в восемь, — улыбнулась она, откидывая прядь тёмных волос. — И захвати что-нибудь пожрать, а то у меня только кофе, да бич-пакеты.