Лекарка поневоле и 25 плохих примет

Я потрясённо замерла посреди пронизывающей деревню дороги, а вокруг творился форменный апокалипсис — все попрятались по домам, и ветерок лишь валял в пыли какой-то ссохшийся куст перекати-поля.

Пока я пыталась отойти от шока и понять, что делать дальше, Шельма напала на куст и с рычанием его растерзала, а у меня на глазах выступили слёзы. Я ведь ничего плохого никому не сделала, особенно в этой деревне. Покупала у них товары и поставляла пирожки, вкусные, свежие и качественные.

Корзина с ними так и оттягивала руку, и я села прямо на обочине, не понимая, что делать дальше. Съела парочку никому уже ненужных пирожков с грибами и скормила ещё несколько Шельме, а потом выдохнула и поднялась на ноги, чтобы пойти посоветоваться с бабкой Грисой. Красной шапочки на мне нет, но пирожки-то я принесла…

Может, я что-то упускаю?

Бдительный попугай кружил над грядками, поэтому Шельма старательно жалась к моей ноге, пока мы шли от калитки к входной двери хорошо знакомого дома.

Бабка Гриса прятаться не стала — открыла мне сама. Может, в окно увидела, а может, слухи в деревне разносятся ветром.

— Чего пришла, обманщица? — презрительно спросила она из-за полуоткрытой двери, всем видом показывая, что внутрь меня пускать не намерена.

— Почему обманщица? — опешила я, икнув.

— Ты!.. Ланку со свету сжила, а сама притворилась ею! Втёрлась в доверие, за советом пришла, как же… У-у, подлюка!

К горлу подкатила горечь, а губы задрожали. Такого обвинения я никак не ожидала…

— Никого я не сживала! Я просто проснулась в этом теле! — отчаянно начала оправдываться я. — И что мне было делать?

— Прийти и честь по чести сказать, как есть, — зло припечатала бабка Гриса. — Тогда, может, и была б тебе вера, чужачка. А теперь — никакой не будет. Лгунья ты и притворщица! К дому моему дорогу забудь!

Она с грохотом захлопнула передо мной дверь, а я пошла обратно домой, глотая горькие слёзы и икоту.

Кажется, так паршиво я последний раз чувствовала себя в тот день, когда муж сказал, что уходит к беременной от него любовнице.

Киса вилась вокруг моих ног, заглядывала в глаза и не понимала, что произошло.

— Наверное, староста всем рассказал. Получается, что он прав оказался, Шельма. Он таки нашёл способ привязать меня к месту и оставить без всего — пусть чужими руками, но нашёл. И что нам с тобой теперь делать?

Она не ответила. Увлеклась пролетающей мимо бабочкой и резво поскакала по высокой траве у обочины. Честно? Я в тот день не свихнулась от отчаяния только благодаря ей.

Внезапно уверенность в завтрашнем дне трансформировалась так, что речь пошла уже не про день, а про дно.

Дойдя до дома, я принялась рассуждать: в ближайших двух деревнях я теперь persona non grata. Судя по всему, мне даже еды на рынке никто не продаст. Значит, нужно делать запасы. Денег у меня — мыши наплакали котам на смех. Но неподалёку проходит тракт, там ездят машины и телеги, они-то о моей чужемирности понятия не имеют.

Значит, нужно попробовать продать пирожки у дороги, пока они не успели испортиться. И так вчерашние.

Я чуть побрызгала их водичкой и сунула в тёплую печь, чтобы освежить. Пока они грелись, нашла несколько досок, отпилила одинаковые куски, сколотила щит и крупно написала: «горячие пирожки».

Взяв корзину и знак, двинулась в сторону тракта, внимательно следя, чтобы Шельма не выскочила на дорогу. Знак поставила прямо на обочине, а сама села поодаль — так чтобы проезжающим было удобно съехать с дороги и остановиться.

На удивление, торговля пошла. Пусть не сразу, но мне удалось сбыть половину товара. Я честно предупреждала об успокаивающем эффекте и просила не есть их за рулём.

К полуночи устала оттаскивать Шельму от дороги и сдалась: остальное мы съедим сами.

Поздним утром я разработала план: избу мою с тракта пусть не очень хорошо, но видно. Если сделать указатель и немного подлатать стол, то путники могут останавливаться здесь перекусить. Может быть.

На самой видной стене написала объявление белой краской, а также оставила указатель у дороги. «Лекарственные снадобья. Вкусные пирожки и отвары».

Божечки-кошечки, какая лепота!

За весь день у меня остановилось всего два водителя, но это же лучше, чем ничего?

К сожалению, ночью знак почти не было видно, а я так и не смогла придумать, из чего можно сделать флуоресцентную краску. Есть такие грибы в лесу, да и растения многие светятся, но это потому, что они живые… Впитывают свет луны и наливаются им. Шельма вон по ночам тоже мерцает глазами и чем старше становится, тем больше времени проводит в лучах луны, набираясь магической силы.

Я изо всех сил уговаривала себя не отчаиваться, но ощущение безысходности накатывало всё сильнее.

Когда на следующий день в избу постучали, я двинулась открывать с тяжёлым сердцем, надеясь, что это один из проезжающих мимо водителей, но за дверью оказалось знакомое лицо.

— Извини… — трясясь и не поднимая глаз от земли, проговорила мамочка укушенного пауком малыша. — Меня бабка Гриса прогнала… Говорит, чушь это… А я не могу! Душа вся изболелась!..

— Проходи, — пригласила я. — Что случилось?

Она посмотрела на меня с такой тоской, что я сама чуть не разревелась. Так жалко стало и её, и себя, и вообще…

Завидев мою реакцию, она всхлипнула, а потом взяла и разрыдалась.

— Что-то с ребёнком? — испугалась я.

Она отрицательно помотала головой, а потом жалобно выдала:

— Змею я видела. Во сне.

— И что? — не сразу поняла я причину расстройства.

— Заболею теперь… И помру! А муж запретил к тебе ходить! Сказал — высечет, коли меня тут увидит. Я сестре сыночка оставила и сказала, что за грибами пойду. Вон, набрала…

Сквозь открытую дверь виднелась корзинка, наполненная почти до краёв.

— Молодец, что нашла способ прийти, — похвалила я, наливая ей прохладной воды. — А со змеёй что?

Себе тоже налила и выпила залпом, глотая вместе с водой подступившие слёзы.

— Так примета есть… — подняла она на меня заплаканное лицо. — Во сне змею видеть — к болезни.

— Ну, допустим. А про смерть ты откуда взяла?

— Бабка у нас в деревне как-то змею во сне увидала, заболела да померла, — выдавила она и зарыдала ещё горше.