Лекарка поневоле и 25 плохих примет

— А какие у вас дальнейшие планы? Судя по тону, в деревне оставаться вы не хотите?

— Нет. Я хочу уехать к Разлому. Там нужны целители… Надеюсь, там будет получше, чем здесь.

— У Разлома опасно и много крови, а вы сами сказали, что от её вида вас мутит.

— Тут тоже не сахарно. Думаю, за старостой не заржавеет обложить мою избу хворостом и поджечь, пока я сплю.

— А вы не конфликтуйте с ним, — дал мне гениальный совет этот беспардонный гад. — Он же ваш опекун.

— Для меня это ровным счётом ничего не значит.

— А вот это плохо. Бунтующие духи нам в Империи не нужны, — вроде бы тихо и спокойно проговорил офицер, однако меня пробрало до самых пяточек.

Стало до ужаса обидно. Ну чего они все ко мне прицепились? Разве я или Лана кому-то сделали нечто плохое? Я всего лишь хочу сама выбирать, как мне жить.

— Я не пойду замуж по чужой указке и не буду терпеть скотское отношение. Если по-вашему это бунт, то можете делать какие угодно выводы и предпринимать какие угодно меры. Я не позволю себя использовать и унижать!

— А чего вы хотите? — вкрадчиво спросил офицер, никак не отреагировав на мою тираду.

Эликсир действовал, и соврать я бы не смогла, даже если бы возжелала этого всей душой.

— Дочку, — не задумываясь, выпалила я. — И жить в покое и достатке.

— А замуж? — удивился он.

— Замужем я уже была. Только начинала жить с одним мужчиной, но как настали сложности, так оказалась в браке с другим. А разводилась уже с третьим. С тем, кого я даже узнать не могла.

— Вы бы хотели изменить уклад жизни здесь, в Армаэсе? Может, хотели бы как-то повлиять на окружающих?

— Не думаю, что это возможно. Мне не нравится, как здесь обращаются с женщинами, но я не считаю, что ситуацию можно изменить усилиями одного человека. Кроме того, Лана слишком мало видела и знает, чтобы я могла всецело доверять её суждениям, а свои составить пока не успела, — осторожно ответила я, чувствуя, что этот вопрос, пожалуй, самый важный.

Повисла долгая пауза, пока офицер Психейзер обдумывал сказанное, царапая меня колючим взглядом.

— Мы поступим следующим образом: вы остаётесь под домашним арестом. Уходить из дома дольше, чем на пару часиков, вам запрещено. Менять место жительства без согласования со мной тоже. Я могу приехать в любой момент, и вам же лучше, если я застану вас дома.

— Я не совершила никакого преступления, чтобы сажать меня под арест, пусть и домашний, — возмутилась я.

— В стране сейчас напряжённая обстановочка, и у нас есть особые предписания касательно чужемирцев. Как только ситуация разрешится, я сам лично походатайствую об устройстве вас на службу в какую-нибудь больничку при Разломе. А пока сидите тихо и не доставляйте проблем. Пеките пирожочки. С чем они у вас, кстати?

— С самыми обычными начинками, правда, с добавлением матерворта, ромашки и некоторых других лечебных травок. Действие очень слабое, просто чтобы помочь успокоить нервы, — ответила я.

— Заверните мне с собой парочку, если не жалко… — весело посмотрел он на меня, понимая, что отказать не смогу. — Да, и ещё одно. Мне необходим образец вашей крови, чтобы я всегда мог вас найти, если потребуется. Надумай вы сбежать, я настигну вас в три счёта, — многообещающе улыбнулся офицер Психейзер, отчего моё настроение окончательно рухнуло в компостную яму.

— И через сколько времени разрешится эта ваша ситуация? Я хотела отправиться к Разлому в начале осени. Долго здесь я не продержусь…

— Посмотрим, — неопределённо пожал плечами он. — Это не от меня зависит. Сейчас в стране объявлено чрезвычайное положение, мы ловим опасного чужемирца. Как только поймаем — так и ослабим контроль над остальными. Ясненько?

Хотелось ответить ему в рифму и не очень цензурно, но я лишь разочарованно выдохнула:

— Да.

— Отличненько, тогда заверьте подписью факт получения разъяснений и соответствующего предписания. Если что — там изложено всё, о чём мы говорили до этого, — достал он из папки и протянул мне листок.

Пробежав глазами и удостоверившись, что нигде нет мелкого шрифта, я под насмешливым взглядом крест накрест перечеркнула пустую обратную страницу, чтобы никто не смог ничего туда вписать, заверила документ, оставила одну копию себе, а вторую протянула офицеру Психейзеру.

— А теперь извольте вашу ручку. И не вздумайте шалить, Таисия.

От вида старинного многоразового шприца меня перекосило.

— Дайте я сама, — потребовала я.

— Нет, — строго возразил он, фиксируя мою руку в тонких, но неимоверно сильных пальцах. — Не волнуйтесь, шприц обработан в лаборатории.

Ага, конечно! От брезгливости меня передёрнуло, а икота усилилась многократно.

Ненавижу уколы! На этот раз ещё и длилось всё мучительно медленно, а стеклянный шприц запотел изнутри, пока наполнялся тёмно-вишнёвой кровью. Закончив, офицер перелил её в пустой флакончик и нарисовал на стекле заклинание, напитав его своей электрической магией. Маленькие молнии пронизали и флакончик, и его содержимое насквозь, отчего оно стало более светлым и жидким.

— Вот по этому образцу я всегда вас найду, — то ли пригрозил, то ли предупредил он, глядя мне прямо в глаза.

— Я пока ни-ик-уда уезжать и не собираюсь, но искренне надеюсь, что это сделаете вы и как можно быстрее. Загостились, — не удержалась от злого фырканья я.

— Жду пирожочки, — нахально ухмыльнулся он в ответ.

Я подняла Шельму на руки и понесла в дом. Там завернула три самых некрасивых и зажаренных пирожка в не самую чистую на вид холстину, вышла на улицу и впихнула их офицеру Психейзеру в грудь так, чтобы наверняка помялись.

— Скатертью дорожка! Надеюсь больше никогда вас не увидеть.

— Это вы зря. Судя по всему, вы не настолько везучая, — подмигнул он. — И раз уж вы столь агрессивны, то я конфискую винтовку.

Я хотела преградить ему путь, но над раскрытой ладонью Психейзера снова появилась шаровая молния. Он нахально поднялся на крыльцо, подхватил винтовку и направился к пассажирской двери. Закинул внутрь оружие и выпрямился во весь рост, лукаво глядя на меня:

— Признайся честно, в пирожочки плюнула?

— Нет, но теперь горько об этом жалею, — презрительно ответила я.