Лекарство от любви

– Как иначе? В ступоре, с вечной головной болью, в состоянии мыши перед удавом?

– Тогда всё было бы по-другому.

– Ну, как ты не поймёшь. Пока у тебя есть мозг, тебя невозможно загипнотизировать. А у тебя мозг есть. Невозможно по-другому, если уже всё так, как есть. Значит, ты или попадаешь под его гипноз или сама себя гипнотизируешь. Как иначе объяснить твоё помутнение сознание?

– Это как с туфлями?

– Ну да. Кстати, что ты с ними сделала?

– Не помню уже. Скорее всего, сестра их прикончила, как и многие другие мои вещи.

Мы выпили ещё, и Светлана продолжила свой рассказ:

– Мы разговаривали о какой-то ерунде, смеялись. Потом я всё-таки попыталась сказать о том, как благодарна ему за всё, что произошло со мной... Он меня перебил, и сказал, что я хорошая, только вот он меня не знает, и это уже второй раз он так говорит. Потом мы зашли в "Макдональдс" перекусить. Съели по салату и выпили по двойному эспрессо. Меня, вдруг, разобрал смех. Я смеялась и не могла остановиться минут пять, наверное. За это время какими-то вспышками я успела заметить, какой он стал седой и старый, как мой смех его смутил. На его лице покадрово отражалось недоумение (а не над ним ли я смеюсь), попытка тоже рассмеяться за компанию, но вместо улыбки получилось жалкое подобие и интерес, какой уж, не знаю. Потом он купил нам мороженое, и я подозреваю только лишь для того, чтобы я заняла рот чем-нибудь другим, кроме смеха. Вдруг он сказал: "Так хочется выпить чего-нибудь алкогольного". Я не поддержала тему, мне не хотелось. Мне было и так хорошо. В качестве мыши. Понимаешь, я бы хотела слиться с ним в экстазе прямо в этих пробках, но почему-то обречённо ждала своей участи. С одной стороны, я хотела ему немного отомстить, гордо отказав в сексе, когда приедем. С другой, я очень хотела повторить то чудо, которое произошло со мной тогда. Глупо, да? Получается, что я не знаю, чего хочу. А потом он начал выпячивать свою безответственность, словно хвастаясь. Я, конечно, взяла на заметку. Странно, это как про геморрой всем рассказывать, не принято. Над недостатками работать надо, а не кичиться ими.

А! Вспомнила! После перекуса, уже в машине зазвучала песня Димы Маликова:

"Смелый, как ветер, свободный - я делал всё, что душе угодно

Жил для себя год за годом, крутой проявляя нрав.

Сколько девчонок хороших влюбилось в меня неосторожно.

Всех сосчитать невозможно - попробуй меня исправь".

Ты бы видела, как он оживился, распушил хвост как павлин, начал подпевать. Но на припеве: "Ты одна, ты такая, я тебя знаю",- переключил на другой канал.

Когда мы подъезжали к городу, он завернул в сторону моего дома. Хоть я и планировала ночевать у мамы, ничего не сказала, подчинившись. В дороге, он по телефону договаривался со свое бывшей тёщей, что будет ночевать у неё, а вместо этого ночевал у меня. Уже стандартный сценарий: "Пока. Спасибо, что подвёз". Он, вдруг, впивается в мои губы, изображая страстный поцелуй, я вяло отнекиваюсь, он тоже, но вопреки всем здравым и не здравым смыслам, мы снова оказываемся в койке. Сливаемся в одновременном экстазе. Потом он храпит всю ночь, а я не сплю. Утром ещё разок по-быстрому, и он уходит, клятвенно обещав без меня не уезжать. "Куда я без тебя", - сказал. А вечером, когда я к тебе собиралась, прислал смс: "Планы изменились. На меня не рассчитывай. Извини". И снова эта дурацкая ухмылка скобкой.

Светлана помолчала. Я не мешала. Со стороны выглядело, будто она блуждала взглядом по столу, но я-то знала, что на самом деле она заглядывала в тайные уголки своего подсознания.

– Ты знаешь, - начала она.
– Если бы не этот весьма пренеприятный момент... Ведь он меня кинул. Бессовестно прикрывшись старушкой. Вчера он её кинул, ради меня. Сегодня меня, ради неё. И так всегда. Так вот, если бы не это, я рассказала бы о потрясающем сексе, что всё повторилось. Но. Пора посмотреть правде в глаза. Ни хрена не повторилось. Со мной у него такой же дружеский секс, как и с остальными, тридцатиминутный, а по ощущениям вообще тридцатисекундный. Только раздраконил. Трахаться теперь хочется. И жопу он свою даже не думал накачать, так и висит тряпочками. А это показатель личной силы. Вернее, её отсутствия.

– А-ха-ха, про жопу ты мне не рассказывала. Что это?

– Разве ты не знаешь про попку? Про упругую, такую, трым, трым.
– И Светлана сделала пару сжимающих движений растопыренными пальцами рук, как обычно делают мужчины, сжимая воображаемую грудь женщины пятого размера.
– Ты же всё знаешь. Или не всё? У каждого воина духа должна быть упругая и накачанная попка, как у меня примерно, смотри!
– Светлана, повернувшись ко мне спиной, положила ладони на свои ягодицы и повторила сжимающее движение: трым, трым.

– А ещё я смотри, как могу!
– И она станцевала какой-то, наподобие африканского, танец, тряся и вертя своей попой в разные стороны. А хохотала. Надо сказать, что за разговорами, мы незаметно осушили бутылку вина, отчего Светкина трагедия не казалась такой уж и трагичной, а моя жизнь и вовсе была похожа на рай. Света разоткровенничалась:

– Признаюсь, меня ооочень возбуждают упругие мужские попки. Я из всех сил закрывала глаза, чтобы не видеть эти Карякинские тряпочки, но руки так и тянутся сделать этот трым, трым. Представляешь, кладёшь ладони, думаешь, что там такая попка... трым, трым, а там такая беее, - и она сложила пальцы щёпотью, будто собираясь повесить носовой платок на верёвку.

Я хохотала, зажав руками живот, а мозг всё равно раскладывал всю полученную информацию по полочкам: "Если есть триггеры, которые включают, значит, должны быть и триггеры, которые выключают" - и, слава Богу, Светка нащупала этот триггер-выключатель.

– А как с моей попкой?
– Смеясь, спросила я Свету.

– Ну-ка, встань, - скомандовала она, и бесцеремонно возложила свои ладони мне на ягодицы.
– Трым, трым, - произвела свои магические пассы, от которых я снова закатилась хохотом, и выдала свой диагноз:

– Хорошая попка, только теперь следи, чтобы она не отвисала под воздействием времени и силы земного притяжения. Работай со своими булками, и всё будет в порядке. Лучшие мужики все будут наши!

Мы провеселились до позднего вечера, а на следующий день Светка прислала мне смс: "Нарисовался с утра идеальный мужчина ? 157 или 159, я его еле узнала и "завершил гештальт". Трахались до обеда, вечером придёт на вторую смену".

Не зря говорят, утро вечера мудренее, и истину иногда можно найти в вине, как бы банально это ни звучало.

Через день, когда Светлана возвратилась в Москву, она прислала мне гневное сообщение:

– Представляешь, какой козёл этот Карякин, он не старушку в больницу повёз, а эта "масечка" московская к нему притащилась, они бухали с театральными. Он выложил фотографии, где они пьяные, и он с эту козу обнимает за шею. А она, дура, похвасталась, что была в "Мирной пристани" с этим козлом. И ещё, она его в кино водила, и на "Юноне" в театре Маяковского он тоже был с ней. А меня ещё спрашивал: "А ты чего не пришла на премьеру? Я вот гулял". Ага, с этой курицей. А она в кино работает. Понятно, откуда ноги растут у этой лавстори. Ненавижу, урода. Циничный и мерзкий ублюдок.

Через некоторое время пришло ещё одно:

– Всё, удалила этого козла из всех друзей, и все контакты стёрла. Больше никогда в жизни к нему не подойду, не напишу, не позвоню. Наплевать мне на приличия. Козлам нет места в моей жизни.

– Он такой, какой он есть. Его не переделаешь. Теперь ты это поняла?
– Написала я ей. Она ответила:

– Кажись, да.

Месяца два Светлана вообще не вспоминала о Карякине, не писала о нём в дневнике до тех пор, пока в следующий свой приезд не разрыдалась у меня на плече:

– Я ехала домой на машине, и всю ночь меня преследовало дежавю. Я боялась смотреть на водителя. Мне мерещилось, что это не он, а Карякин, как в тот раз, когда мы ехали с ним. Это сумасшествие?

– Милая, тебе просто пора возвращаться в большой секс. Как бы это кощунственно не звучало, если ты не начнёшь сейчас трахаться, то климакс сделает предложение быстрее, чем мужчина твоей мечты.

– С кем трахаться, если мне никто не нравится?

– Ты же говорила, что вокруг много красивых мужчин, вот с ними и трахайся.

Света тяжело вздохнула, и попыталась затянуть старую песню:

– Но я всё ещё люблю Карякина...

– В прошлый раз ты говорила, что он козёл и мерзавец. Что-то изменилось?

– Нет.

– Так почему же ты любишь козла и мерзавца?

– Не знаю. Любовь зла, видимо. Так что мне делать?

– Я тебе сто раз говорила. Ты не слушаешь. Найди себе хорошего парня, если повезёт. А если не повезёт, то трёх, для секса, чтобы не влюбляться. Что ты прицепилась к этому Карякину? Ты поняла, что это не твой мужчина. Ты поняла, что и секс с ним не очень. Осталась одна твоя фантазия, и ты никак не хочешь расстаться с ней. И принять его таким, какой он есть, не хочешь. Что ж, бедному Карякину порваться между твоим идеалом и козлом? Лучше застрелиться.