Лекарство от скуки

— Не понимаю такого рвения. Вроде всё сказал. Сейчас что же? Всё сначала?

— Думаю всё время о тебе. — Прошептал Громов, а я на бутылку вина, что стояла рядом, уставилась.

— Муки совести? — Бодро предположила, а Громов будто с сожалением вздохнул.

— Ты изменилась…

— Просто завтра рано утром на работу, а бывший ухажёр спать мешает. Не знаю, как отшить.

— А ты опоздай. — Подсказал, заставляя криво ухмыльнуться.

— И сразу дать тебе все карты в руки? Уволишь меня за нарушение трудовой дисциплины, и точка! Нет больше проблемы!

— Ты не проблема, Наташ… ты несбыточная мечта.

— В очередь из мечтателей, Громов! — Не сдержалась, бутылку обхватила, и глоток вина прямо из горлышка сделала. — Ты даже сегодня не первый, кто в любви признаётся!

— Так даже?

— Да. Один красавчик сделал предложение родить от него двоих детей. Обещала подумать.

— Заманчиво…

— Ага, а если ещё добавить, что молодой, красивый, богатый и успешный…

— Не мужчина, а мечта…

— Ну, раз и ты это признаёшь…

— Мне остаётся кусать локти?

— Тебе остаётся любить и беречь свою жену, Громов. Неужто не ёкнуло ничего, когда в больницу отвёз? Что-то серьёзное?

— Специально о ней говоришь?

— Ага, чтобы память не отказала. Ни мне, ни тебе. — Устало ладонью по волосам провела, их от лица убирая.

— А есть предпосылки?

— Громов, отношение работник — наниматель меня вполне устраивают. Чего ты хочешь?

— И сам не знаю. Наверно, поймать удачу за хвост, да всё не выходит.

— Не знаешь, значит… очень жаль. Раньше ты мне казался человеком, который точно видит чего хочет. Ты изменился или я ошибалась?

— Наташ, а почему ты бросила музыку? — По больному ударил, но я сжала челюсти и эмоции задушила.

— Потому что всегда приходит время расставаться с мечтами и фантазиями.

— Ты необыкновенно играла.

— Громов, чего ты хочешь?

— Можно я приеду? — Спросил осторожно, а меня раздавило и размазало это его неуместное откровение.

— Зачем? Потрахаться? — Зубы в оскале обнажила.

— Поговорить.

— И так говорим. — Торопливо поддакнула.

— Хотел, чтобы ты мне сыграла. Как раньше.

— Я не играю. И инструмента у меня больше нет.

— Жаль… Давно? Это… Из-за меня, быть может?

— Не льсти себе. Я отдалась сложной науке. Пришлось сделать выбор, и я его сделала.

— Без колебаний?

— Не знаю такого слова. Вероятно, это удел слабых.

— Когда ты в офисе, кажешься мне всё той же девчонкой, а сейчас разговариваю с тобой и не узнаю…

— Да? Ну, так, подкати ко мне в офисе, авось да обломиться! — Голову запрокинула, негатив из себя выталкивая.

— Ты всегда такая напряжённая?

— Только от недосыпа.

— Наташ, то, что между нами происходит…

— Поподробнее, я что-то не в курсе.

— Ты на меня злишься.

— Значит, пора повысить заработную плату. — Зло рукой взмахнула и тут же сжала её в кулак. — Обычно помогает.

— Я скован обстоятельствами.

— Меня один мальчишка… студент… тоже трахнуть хочет и его, можешь себе представить, обстоятельства не пугают. Боюсь, он и словато такого не выучил. Потому что без надобности.

— Да ты нарасхват! — Невесело ответил, а я вызывающе рассмеялась.

— Не жалуюсь!

— Разговора сегодня не выйдет?

— Отчего же, давай поговорим! — Отказаться от нелепой затеи ему не позволила. — Я люблю тебя, Громов! Кусаю кулаки, чтобы не выть в голос, когда проходишь мимо с безразличным видом, и любить продолжаю. Слушаю сейчас весь этот бред и всё в толк взять не могу, почему до сих пор не под моей дверью стоишь. Старый ты стал, наверно, не способен на глупости, которые я отчего-то до сих пор жду. Не дождалась тогда, так, может, сейчас увидеть получится. — Зло выговорила, к действию призывая. — Ты там жив ещё, инфаркт не поймал от моих громких признаний? Молчишь… — Скривила губы. — Ну и молчи. Переваривай.

— Наташа, ты где, я приеду сейчас.

— А ты найди! — Смехом ядовитым подавилась.

— Как я тебя найду, ночь ведь не резиновая и…

— Боже, какой же ты… — Едва не расплакалась я от досады и разочарования. — Не нужно ехать, Громов. Пошутила я…

— Наташ…

— Что? Член встал уже, а под рукой никого?

— Зачем ты…

— А то я не знаю, зачем женатые мужики своим подружкам по ночам названивают…

— Наташа…

— Скажи, что я лучше! Скажи, что красивее!

— Ты самая красивая девушка, которую я знаю и…

— А которых не знаешь, что? Сбрасывать со счетов или подождать, пока познакомишься?

— Я, наверно, зря позвонил…

— Разумеется, зря! Конечно, зря! Зачем ты мне вообще звонишь?! Ты что там себе думал? Поманишь пальцем или, — пошловато ухмыльнулась, — или чем ты там манить собрался, и прибегу? Так, не вырос у тебя такой, чтобы бежала не раздумывая. Я много видела, разбираюсь!

— Ты сейчас наговоришь лишнего и будешь сожалеть, Наташа.

— А ты сожалеть не будешь? Ты — нет?! Я тебе не девочка в игры со мной играть, Громов. Я не буду у тебя наподхвате! Жадная. Делиться ни с кем не намерена. Что молчишь? Больше приехать не хочешь, нет? Хочешь, я даже с твоей женой вопрос решу. Я умею решать вопросы, не сомневайся! Как? Согласен?

— Спокойной ночи, Наташа.

— Спокойной?! И тебе тоже, Громов. Только ты там дрыхнуть не вздумай! Над моим предложением мозгами пораскинь. Что с неё взять? Обычная наседка! И красота уйдёт, и молодость, а у меня есть чем и без этого удивить. С детьми, правда, вряд ли получится, так что ты за беременностью её посматривай, повода волноваться не давай и…

Выговориться не получилось — услышала в трубке короткие гудки. Перед собой посмотрела и истерику, что уже через край лилась, наружу выпустила, разбивая телефон в хлам! Бутылку с красным вином в белоснежную стену запустила и не жаль! Вперёд подалась, на колени опускаясь, и лбом к самому полу прижалась, бессильно сжимая кулаки.

— Как же я тебя ненавижу. — Пробормотала еле слышно. — Как же я хочу, чтобы ты сдох! — Зубы сжала, беспомощно заскулив.

Наутро встала выжатая, как лимон, но железная выдержка помогла справиться не только с пустотой внутри, а ещё и с внешним несовершенством. В кабинет вошла и замерла, нерешительно на букет, что украшал стол, поглядывая. Карточка отсутствовала, и я Татарина набрала, наплевав на то, что утро толком и не наступило.