Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.

На том заседании смешанной комиссии, о котором мы упомянули выше, распределили 5 536 400 золотых рублей. По тем временам это очень крупная сумма. По имеющимся данным, Совнарком на продовольствие голодающим истра­тил в том году в три раза меньшую сумму. Но ведь золотой поток по коминтерновским каналам не иссякал многие деся­тилетия!

Сразу после революции стало повседневной практикой советских дипломатов, различных представителей, „уполно­моченных" требовать у Кремля все новых и новых средств для революционизирования политического процесса за ру­бежом, упрочения позиций Советской России в различных странах.

Так, А.А.Иоффе в январе 1920 года писал Чичерину, что, „переплатив Эстонии 15 миллионов", мы „вернем эти миллио­ны чрезвычайно скоро". Дипломат ленинской школы, кото­рый в 1919 году пытался дирижировать революционным про­цессом в Германии, напоминает, что, „когда Колчак увез у нас (золото. —Д.В.) более 800 млн., мы даже не поморщи­лись…Я видел в Литве и Белоруссии, как швыряются милли­онами наши агенты…".

Своим письмом Иоффе лишь подтверждает коммунисти­ческую расточительность во имя „революционных целей".

Политбюро специальным решением в апреле 1922 года, по докладам Сокольникова и Пятницкого, утвердило оче­редной бюджет Коминтерна. Выписка за подписью Сталина была направлена в Народный комиссариат финансов для ис­полнения. Но, как я уже говорил, официальный бюджет — это лишь часть ассигнований. Следовали многочисленные просьбы, распоряжения, и средства из так называемого „ре­зервного фонда", фонда Политбюро, бюджета ОГПУ направ­лялись для нужд национальных коммунистических организа­ций. Так, в том же апреле Карахан докладывал Сталину, что он передал крупные суммы корейцам (дважды золотом на сумму 600 000 рублей и один раз царскими купюрами — 4 млн.) для создания двух типографий (в Шанхае и Пекине) и для непосредственной нелегальной работы в Корее против японцев, в том числе для организации вооруженного сопро­тивления.

Ленин нетерпеливо ждал скорой отдачи от денежных инъекций, а ее не было… Уже после создания бюджетной комиссии стали выявляться один за другим случаи злоупо­треблений, хищений, исчезновений крупных сумм коминтерновских денег. Так, Сафаров докладывает Сталину: денеж­ные средства и ценности выдаются совершенно „безот­ветственным людям из отдельных групп". Автор письма при­водит пример, когда неким Ху Нан Гену и Ко Чи Иру было выдано 200 000 золотых рублей для поддержки национально­го движения в Корее; однако, как выяснилось, деньги пошли для продолжения склоки в корейской эмиграции.

Сталин собственноручно пишет записку Зиновьеву с просьбой ответить, что это за „Франкфуртский фонд" создан в Германии? Кто его финансирует? Для чего? Зи­новьев не в курсе, обещает разобраться, когда появятся Пятницкий и Стасова. Как выяснилось в конце кон­цов, в Германии денежными делами Коминтерна заправ­лял некий Джеймс Рейх с партийной кличкой „товарищ Томас". Он ворочал огромными, миллионными суммами, получаемыми из Москвы. Только на подготовку воору­женного выступления Германской компартии в феврале 1921 года передал ей 62 млн. немецких марок (в валюте и драгоценностями). А всего в этом году этот „товарищ Томас" распределил в Германии 122 млн. марок, сверх 50 млн. марок, которые он держал под своим контролем во „Франкфуртском фонде".

Когда Пятницкий стал разбираться с денежными де­лами Коминтерна, загадочный Томас не смог отчитаться за многие миллионы марок. Сотрудница Коминтерна, работавшая в аппарате Томаса, позже рассказывала: "День­ги хранились, как правило, на квартире товарища Томаса. Они лежали в чемоданах, сумках, шкафах, иногда в тол­стых папках на книжных полках или за книгами. Передача денег производилась на наших квартирах поздно вечером, в нескольких картонных коробках весом по 10—15 кг каждая…"

Комиссия Политбюро, созданная распоряжением Ста­лина, под руководством советского уполномоченного пред­ставителя в Германии Крестинского, не смогла найти под­тверждения-отчета на очень крупные суммы. Было решено „впредь воздержаться от поручения товарищу Томасу дел, связанных с денежными операциями". Позже оказалось, что „товарищ Томас" не был даже членом партии, пред­ставляя собой совершенно случайного человека в финан­совом механизме подготовки „мировой революции"!

В конце этого же года комиссия Политбюро в составе Зиновьева, Троцкого, Куйбышева, Пятницкого, Сокольни­кова запросила дополнительно 2 100 500 золотых рублей на так называемые непредвиденные „субсидии партиям"… Деклассированные элементы, пришедшие в результате пере­ворота к управлению великой страной, были не только авантюристами, но и людьми, неспособными рационально воспользоваться награбленным. Ленин, поминутно требо­вавший расстрелов за саботаж, спекуляцию, мешочниче­ство, в своем аппарате, созданном для утверждения ком­мунистической идеи, не мог навести самого элементарного порядка в расходовании валютных средств. Он просто бездумно швырял деньги за рубежи несчастного отечества в наивной надежде, что они оросят всходы его идей… А ведь в своей статье „О значении золота", написанной в ноябре 1921 года, говорил как хозяин: „Беречь надо в РСФСР золото, продавать его подороже, покупать на него товары подешевле". Однако Ленин очень часто говорил одно, а делал другое. Как он любил рассуждать о правде, честности! Но это не мешало, допустим, рекомендовать Дзержинскому и Склянскому организовать операцию по уничтожению кулаков, попов, помещиков. „Премия — 100 000 руб. за повешенного". Но главное, эти преступле­ния „свалить на „зеленых"…". Политика, „зеленые", зо­лото — все было для Ленина лишь средством достижения своих глобальных целей.

Ленин лишь один раз взорвался, когда ему доложили об очередной пропаже крупной суммы коминтерновасих денег. Он собственноручно набросал „проект секретного письма ЦК РКП", где, в частности, говорится: „Нет со­мнения, что денежные пособия от КИ компартиям бур­жуазных стран, будучи, разумеется, вполне законны и необходимы, ведут иногда к безобразиям и отвратительным злоупотреблениям". Далее перечисляются партийные кары за воровство, сокрытие, присвоение коминтерновских де­нег, требования пунктуального отчета „за каждую копейку расхода".

Увы, растранжиривая бесчисленные народные милли­оны фактически на ветер, вождь наивно полагал, что можно добиться при этом отчета за каждую копейку…

Когда стало очевидным, что „с ходу" мировую рево­люцию зажечь не удастся, в Москве стали подумывать и о новых союзниках в этом деле. Неожиданно возникла заманчивая ситуация. В январе 1922 года руководство центристского „второго с половиной" (II 2) Интерна­ционала предложило провести международную конфе­ренцию трех Интернационалов с вопросом организации совместной борьбы рабочего класса против международной реакции.

В Кремле долго заседали Ленин, Троцкий, Зиновьев, Радек, Бухарин. Решили предложить совещанию трех Интернационалов образовать „единый фронт" борьбы. Ле­нин надеялся, что удастся– организовать решающее влияние на II и II '/2 Интернационалы. Но руководители II Интернационала хорошо понимали, к каким последствиям это приведет.

Ленин не скрывал своих целей: „Если на заседании расширенного Исполкома есть еще люди, которые не поняли, что тактика единства фронта поможет нам сверг­нуть вождей II и II '/2 Интернационалов, то для этих людей надо прочесть добавочное количество популярных лекций и бесед".

На совместной конференции лидеры небольшевистских Интернационалов требовали легализации партии меньше­виков в России, не допускать расстрелов эсеров и т.д. Создали Комиссию по созыву всемирного конгресса ра­бочих организаций, которая, правда, собралась лишь один раз.

Ленин резко критиковал „потачки", которые сделала делегация Коминтерна во главе с Радеком, называл эти соглашения „политическими уступками международной буржуазии". Социал-демократы на Западе убедились, что для Ленина термин „сотрудничество" есть не что иное, как „подчинение" Коминтерну. Затея с объединением тихо умерла.