Лёнька. Украденное детство

– Выйти вперед те, кому есть тридцать, но еще нет сорока лет. Можно с детьми, у кого они имеются.

Переводчики бойко перевели команду, и от вагонов потянулась добрая половина всех, кто еще оставался на перроне. Шагнув вперед, Акулина потянула за собой Лёньку и Колесниковых. У вагона остались стоять всего несколько женщин с детьми и без. Это были те, кто уже вырастил детей и попал в плен в одиночку, либо те, которые оставались с уже повзрослевшими подростками. Лейтенант подозвал двух крепких эсэсовцев и теперь прохаживался в живом коридоре между сорокалетними и старшими бабами. Он указывал на подростков, стоявших с матерями, и солдаты оттаскивали их в строй тех, кто уже вышел на команду о «тридцати-сорокалетних». Логика и расчет этого офицера была непонятна для пленников, но очевидно, что она составляла некую неведомую посторонним программу его действий, которой он следовал безукоризненно и последовательно.

Теперь у вагонов осталось еще меньше женщин без детей. Тех, кто не хотел выпускать своих ребятишек, успокаивали прикладами и кулаками. Теперь и инструкторы с собаками перешли в этот «коридор» вслед за командиром, и злобные псы рычали на любого, кто пытался сделать хоть какое-то резкое движение. Что такое стальные челюсти немецких служебных овчарок, пленники уже испытали на себе в переселенческом лагере, и рисковать здоровьем и жизнью никто не осмеливался. Да и само сопротивление, а тем более побег из закрытого пакгауза в самом сердце Германии под дулами десятков вооруженных и злобных эсэсовцев представлялся фантастическим кошмаром, обреченным на провал.

Лейтенант СС закончил сортировку и, отметив в своем миниатюрном блокнотике что-то галочкой, убрал его в нагрудный карман, украшенный металлическим ширококрылым орлом с хищным клювом. Он поправил свою пижонскую фуражку и громко выкрикнул:

– Закончить сортировку! Всем повернуться направо! Старухи старше сорока лет остаются на месте, а остальные вперед шагом марш!

Толпа загудела, как растревоженный улей, и послушно развернулась в сторону головных вагонов и остывавшего от долгого утомительного перегона паровоза. Этому огромному черному металлическому монстру, раскрашенному крестами и орлами, требовались профилактика и отдых. Он трудился без перерывов с начала Восточной кампании, вывозя продовольствие, фураж, ценности, людей, технику с захваченных немцами территорий в вечный и ненасытный рейх. Эта партия пленных остарбайтеров была уже не первой в его военной службе, но и далеко не последней. Кровавая мировая война требовала все новых и новых жертв, а главное, те, кто вел ее уже не первый год, остро нуждались в рабской силе для укрепления тыла наступающей германской армии, сметающей, как полчища саранчи, на своем пути деревни, города, страны, судьбы и жизни миллионов людей.

Сортировка прибывших остовцев была завершена по графику, и уже к 10 утра всех отобранных для дальнейшей отправки на биржу труда, включая Саню Колесникову с девочками, Акулину с Лёнькой и попавших в их категорию женщин с детьми, перегоняли в новый состав из четырех вагонов, стоявший на соседних путях. Распорядители, сопровождавшие перевозимых пленных, шагали рядом с колонной и на ходу давали пояснения:

– Соблюдайте дисциплин и порядок! Сейчас будет погрузка в новый состав для транспортировка в биржа труда. Через два часа вы получите новый место и работа. Там вас будут кормить и принимать душ. Все, кто умеет хорошо работать и служить, будут поощрен и получать благодарность.

Новый поезд отличался лишь цветом вагонов и длиной состава. Вместо буро-красного вагона были грязно-зеленые, а вместо десяти их подцепили всего четыре. Все тот же стойкий кислый запах испражнений, нечистот, гнилой соломы и темный пыльный удушливый сумрак внутри. Никто по спискам уже не распределял людей, а на глазок их разбили на четыре группы и втиснули в грязные вагоны. Женщины устали роптать и по-прежнему, за неимением другой возможности, убеждали себя доверять словам этих распорядителей с блеклыми невыразительными лицами и равнодушными глазами. Они говорили, как тряпичные куклы, годные только для отпугивания птиц на огороде, но не в состоянии убедить хоть кого-то в чем-либо. Казалось, что в этих людях течет особенная кровь: жидкая и холодная, как у змей или жаб. И все же приходилось вслушиваться в их корявую речь, лишь отдаленно напоминающую русскую.

Акулина, Лёнька, Александра Колесникова с девочками и остальные две с лишним сотни женщин погрузились в новый поезд и уже не видели, как молодых девушек, отобранных прежде всех, загнали в грузовики и увезли прочь от вокзала, а всех возрастных женщин, оставшихся возле вагонов, перегнали в большой ангар, где закрыли для подготовки и отправки в лагерь Зондер-СС, где их ждали газовая камера и крематорий. Туда же сразу отправили всех раненых, больных и истощенных женщин. Акулине и ее соратницам опять повезло – смерть лишь громко клацнула гнилыми зубами над самым ухом и вновь отпустила свои жертвы, чтобы вернуться в скором времени за человеческим оброком, обильно собираемым в эти военные дни всеобщего горя и страданий.

Глава тридцать четвертая Дед Мороз

Избитые, полуголодные и мертвые русские совсем бесполезны, если они не в состоянии добывать уголь, производить сталь и чугун, оружие и прочую военную технику.

Генеральный уполномоченный по использованию трудовых резервов Фриц Заукель [115]

В начале XI века в центре Германии принимали весьма необычную делегацию купцов и торговцев из русских земель. Шелковистые седые соболя и ярко-рыжие лисьи шкуры, золотые слитки, кедровые орехи и огромные медвежьи ковры. Все эти удивительные богатства русской тайги привезли на биржу для торговли и обмена. Несмотря на периодические поползновения Тевтонского и Ливонского орденов на оккупацию запада и севера Руси, купцам и торговцам никто не препятствовал и урона не чинил.

115

Фриц Заукель (1894–1946) родился в Хассфурте/ Унтерфранкен, после Первой мировой войны учился на слесаря. С 1921 г. активно участвует в нацистском движении, с 1927 г. – гаулейтер Тюрингии, с 1932 г. тюрингский премьер-министр, с 1933 г. наместник в Тюрингии и с 1939 г. имперский комиссар в военном округе 9 (Кассель). 21.03.1942 г. назначен генеральным уполномоченным по труду. На Нюрнбергском процессе против военных преступников приговорен к смертной казни и казнен 16.10.1946 г. / Из речи Ф. Заукеля в сентябре 1942 г.

Появилась эта необычная торговая площадка благодаря усилиям Карла Великого, объединившего в конце VIII века немецкие земли в единую империю почти на тысячу лет. Дав небывалый по тем временам импульс торговле, промышленности, развитию наук и искусства, Германия на долгие века вырвалась вперед во многих отношениях. От успехов в развитии страны пришло желание увеличить территорию, которое не пропадало у правителей этих земель также почти тысячу лет.

В честь великого императора-объединителя в центре города возле биржи установили громадный величественный памятник, который встречал всех приходящих и прибывающих, поражая своей мощью и размерами. Огромный суровый длиннобородый старик в короне с мощным жезлом в руке величественно осматривал свои владения, устремив из-под кустистых бровей свой взор куда-то в сторону далеких восточных земель. Он возвышался на круглом постаменте над всеми близлежащими кустами и деревьями, словно взлетев над грешной землей в великую человеческую историю. Грозный повелитель мрачно и совсем не гостеприимно встречал каждого входящего на его площадь, как будто спрашивая: «А чем ты можешь быть полезен для моей империи?»

С началом оккупации восточных земель и вторжения в Россию ответ нашелся очень быстро. Биржу приспособили в качестве места распределения прибывающих рабов из захваченных стран и территорий. А величественный император теперь символизировал «Новый порядок» и безропотное подчинение его грандиозным идеям и планам всемирного господства. Министерство по делам восточных территорий ставило задачу скромнее – бесперебойного качественного отбора и сортировки рабочих рук по специальностям, опыту, способностям и потребностям «принимающей стороны». Воюющая со всем миром страна требовала все новых работников на тяжелых участках и предприятиях, в горячих цехах и на конвейерах, в бескрайних сельскохозяйственных угодьях и на хлебных полях, в животноводстве и всех видах вредного производства. Идеальными источниками такой производственной компоненты стали женщины и дети покоренных восточноевропейских государств и занятых областей Советского Союза.

Небольшой железнодорожный состав из четырех вагонов остановился на вокзале, который уже был оцеплен городской полицией и эсэсовцами. Из раскрытых по команде вагонов на перрон высыпали женщины с детьми в одинаковых грязных и мятых робах мышиного цвета. Из всех деталей этого скудного рабского гардероба на груди у каждого из них выделялся лишь светлый прямоугольник с тремя голубыми буквами OST. В который раз за последний месяц они выходили из этих передвижных камер «дальнего следования», чтобы вновь и вновь быть посчитанными, переписанными, проинструктированными и распределенными. Оставшиеся от первых пяти сотен «остовцев», отправленных из «переселенческого лагеря», выстроились в колонну по четыре человека, как и велел новый распорядитель, возникший сразу же после высадки на платформу.

Лёнька озирался по сторонам, отмечая, что с каждой новой остановкой окружающий их пейзаж серьезно менялся и преображался новыми деталями: красивая архитектура вокзала, видимые вдали величественные здания, скульптурные композиции, мозаики и картинки на стенах и потолке – все эти архитектурные изыски были совершенно незнакомы мальчишке из глухой русской деревушки. Он разглядывал их с удивлением, восторгом и тихим трепетом. Казалось, что эти сказочные крылатые, рогатые и хвостатые диковинные животные вышли из его снов и фантазий, чтобы рассказать ему свои древние легенды и сказки. Могучие мускулистые полуголые бородатые мужики с тоскливыми лицами вцепились в карниз нависшей над ними крыши и почему-то висели на ней, опираясь босыми гигантскими ступнями на каменный пол. По крайней мере, именно так казалось Лёньке. Он так увлекся, что не слушал команд и указаний распорядителя и просто шел в колонне вместе с остальными. Надо сказать, что и другие дети во все глаза рассматривали чудные и незнакомые им сооружения и их детали.