Лепесток красной розы

Машина остановилась около подъезда. Отстегнула ремень, аккуратно глазами зацепилась сначала за смуглую кожу на руках, затем медленно подняла вверх, сталкиваясь с отстраненностью на дне зрачков. Врата закрылись.

– Спасибо вам большое, мистер Эндрюс…

– Можешь меня называть Алекс, - вдруг мягко перебил, когда весь его вид говорил о его бессердечности, хранимая на лице.
– После сегодняшнего рассказа вряд ли можно ко мне обращаться на «вы».

Смущенная улыбка задергалась на моих губах.

– Хорошо, мис… Алекс. Всего хорошего.
– Открыла дверь со своей стороны и выбралась на улице. Дикий холод подкрался снизу, заставляя меня съежиться. Лучше бы осталась в его машине.

– Увидимся на моей паре, Ханна. Не забудь мне сдать работы, - крикнул он мне через открытую дверь, и, махнув ему на прощание, хлопнула ею.

Я поспешила к своему подъезду. Спиной ощущала внимательный до нервной дрожи в коленях взгляд, поддавливая в себе желание взглянуть напоследок в образ мужчины, с которым мне необычайным образом удалось прокатиться в одной компании и по странному сблизится. Как только за мной хлопнула дверь, я прижалась к стене, приложила руку к груди, где бьется сердце и замерла, прислушиваясь к звукам снаружи. Шины взвизгнули, и я сразу же выдохнула, расплываясь в придурковатой улыбке. Что это сейчас было?

10 глава

Оказавшись дома, сняла с себя верхнюю одежду, отставила в сторону ботинки и прошествовала на кухню. Мама, видимо, только вернулась с работы, так как ее деловой, элегантный вид никак не соответствовал моему, - меня можно было принять за беглянку, ибо крутящаяся на кухне женщина походила на вылитую мисс Монро. Даже прическа была убрана с точностью знаменитой девушки, всего лишь семьдесят лет назад завоевавшая миллионы сердец мужчин.

– Привет, - сказала я, нервно сунув руки в задние карманы брюк, и прошла к столешнице барной стойке.

Мама подняла голову, пыхтя, в духовку запихала противень, с облегчением вздохнув, хлопнула руками, затем выпрямилась и прошла ко мне, заключая в свои объятья. Тонкий аромат ее духов витал по всей комнате.

– Привет, милая. Как у тебя дела?
– загадочно спросила она, потирая мое плечо.

– Нормально, как и всегда. Устала только немного.

– С кем не бывает, - сочувственно улыбнулась.
– А ты мне ничего не хочешь рассказать?

– Что, например?

Она проследила за моими манипуляциями отдернуть с ветки ягодку винограда, расположенный в миске немного поодаль от меня, и закинуть в себе рот. Я, правда, не до конца понимала, что она хочет услышать, и какие я у нее вызываю сомнения. Отличительная черта в манере общения: напрямую не уточнить, а заходить издалека. Наверное, поэтому я ее дочка.

– Значит, не хочешь. Ладно, спрошу по-другому. Кто это тебя подвозил?
– ухитрившись, спросила она с непреклонным любопытством и толкнула меня бедрами, заставляя мысленно усмехнуться.

А-а, теперь понятно, что ее гложило. Любит же она поймать именно те моменты, когда на пороге жизни дочери появляются новые люди.

– Это мой…кмх…преподаватель по экономическим отношениям. Решил оказать помощь.

– Оу, когда это у нас педагоги стали возить студенток до дома?
– изощренно воскликнула мама в негодовании.

– Тогда, когда нужна действительно рука помощи, - мило съязвила я, сморщив по-детски носик.
– Мам, ну ты говоришь так, будто он меня там связал и пытал. Он прилежный мужчина, поверь, с ним любая женщина захочет оказаться на краю мира.

– И ты тоже?

В то время как я прожевывала ягоду, ее вопрос меня поставил в тупик, и я тут же подавилась. Кашель прорвал пространство своим сухим и режущим скрежетом. Мама похлопала меня по спине, немного отстранившись. Махнула ей рукой, что больше не стоит «добивать свою дочь», она убрала руки.

– Боже правый, нет, конечно! Ты же знаешь мое отношение к правилам, - возразила.

– Ну, всякое может быть… - хмыкнула она, скрестив руки на груди.
– Но я тебе советую держать ухо в остро. Хватило нам бед от твоего…

Она умолкла, заприметив черту, за которую многие боялись зайти, ведь считали это как целесообразное вмешательство. Я же продолжила на нее испытующе смотреть, всем своим видом лишь подчеркивая маленькое значение, - как бы больно не приходилось произносить в сердце имя, я смогла делать вид отсутствующим и безразличным, вовсе это не о нем идет речь.

– Прости, если мои слова показались грубыми, просто я так переживаю за тебя. Ты перестала откровенно разговаривать, это меня тяготит.

– Не переживай, - утешительно положила руку на ее плечо, поджимая губы в слабой улыбке, - я в порядке. Тем более на данный момент.

– Все же…

– Мам! У меня никогда и ничего не будет с этим мужчиной. Он…он слишком взрослый для меня. Ты такая у меня фантазерша.

– Это волнение, доченька, - рассмеялась она, притягивая к себе.
– Как у тебя дела с колледжом? Хорошо обдумала?

– Если честно, нет. Давай куда-нибудь уедем, - захныкала я, утыкаясь лицом в ее зеленый пиджак.

– Так проблемы не решают, милая. У тебя есть еще два дня, если что обращайся ко мне. Я всегда рядом.

– Я так люблю тебя.

– И я, моя единственная родная кровушка.

Выходные пролетели крайне долго. Возможно, мне одной так казалось. Передвигаясь в пределах территории университета, я то и дело бросала взгляд на мимо проходящих или толкающих людей, без стеснения обжимаясь на глазах у многих. Никогда не любила всеобщее внимание чего-то личного. Сморщила нос, пока разглядывала парочку, решившая съесть друг друга прямо посреди парковки. Быстро отвернулась, не желая себя провоцировать глупыми мыслями, которые могут присоединиться к войне за право выбора.

Все что я могла делать в своей комнате на протяжении выходных, это несколько раз проверять свои задания и перечитывать лекции для предстоящих самостоятельных работ; уходить в себя при определении своего истинного пути; или же куда хуже - затрагивать больную тему, давя себя тысячи килограммовым блоком. Я могла из любых точек получать один стресс, недомогание или одновременно с ними головную боль. Места себе не могла находить, так как заковырянное решение вот-вот должно быть озвучено, а я могла лишь упираться в свои дурацкие чувства. Что-то мне не давало прийти к соглашению.

Одно меня успокаивало, - друзья были рядом, когда это требовалось.

Было, конечно, одиноко сидеть в четырех стенах, давя взглядом полоток или же стену, ведь Ким и Грейс весело проводили свои дни, полностью оградившись от телефонов и лишних побудителей испортить им день. Я каждые минуты отвлекалась на чем-то противозаконном, теряясь в мыслях своих внутренних ощущений, а когда возвращалась, проклинала все, чтобы избавить себя от воображений с участием Росса. Иной раз руки чесались взять телефон, позвонить ему или написать, так как изводить себя домыслами по поводу его времяпровождения сущее наваждение. А потом это неожиданное решение быстро опускало меня, возвращая ясность, - он обманул меня да вдобавок переспал с Лизи.