Лепесток красной розы

– Что вы, мне совсем несложно. У меня же есть глаза, Ханна, и вы точно не хотели с ним оставаться еще на каких-то несколько минут. Я прав?
– выдавил из себя подобие улыбки, хотя напоминало оскал. К тому же в его словах читалась нескрываемая неприязнь и отвращение, даже в некотором роде осуждение за мое безрассудство связаться с таким человеком, как Росс.
– Не беспокойтесь о маленьком моем одолжении, просто люблю помогать девушкам, когда они помощи не ждут.

– Вы, мистер Эндрюс, принц на черном коне?
– решила немного разрядить обстановку, колко подметив.

Мужчина закинул голову, расплылся в широченной улыбке и долго глядел в потолок, задумчиво и стеклянно, будто возвращался в прошлое, выискивая среди гнетущих воспоминаний что-то родное. Мне это было знакомо.

– Можно и так сказать, - выдавил он из себя, выйдя из оцепенения. Дотронулся до коробки передачи, переключая на задний привод, и смотрел через зеркало заднего вида, при этом спросив: - Куда я вас должен доставить?

Продиктовав ему адрес моего места жительства, он ни капельки не удивился моему району. Все же сравнивая себя и его, я могла перечислить миллион отличий, не характеризовавшие меня с этим поджарым брюнетом. Хватило просто принять к сведению его умелость в вождении и четкость в своих движениях, как пункт за пунктом выстраивался в моей голове. Где был он: на вершине небоскребов; и где была я - среди отчужденных людей, пытающиеся выбраться из потока оскорблений, презрений и недовольств.

Дальше мы ехали в тяжелой тишине. Мистер Эндрюс постукивал в такт играющей музыки, транслируемой по радио, я же смотрела на вид за окном, перебирая в голове последние дни моего страдания. В какой-то степени университет помог мне выбраться из своей переваренной каши с комочками, только я не могла ощутить легкость от поступков или же неожиданных сюрпризов. Отовсюду били ключом, как река, эти затворнические припадки судьбы.

Громко вздохнула, что не ускользнуло от человека, сидящего рядом со мной:

– Что такое, мисс Элиннгтон?
– без намека на препирательства, поинтересовался он, одной рукой закручивая руль в левую сторону. Мы тут же встали на светофоре.
– Вас что-то беспокоит?

– Можно и так сказать, - гулко выдавила из себя, не постеснявшись обозреть внешний вид мужского пола, старше меня максимум на десять лет.

Стройный, округленный в плечах из-за переизбытка мышц, которые ему добавляли остроты, волосы коротко подстрижены, лишь на голове, в височной области, над верхней частью уха; в районе затылка, тем самым создавая градиент из прозрачного к насыщенному цвету волос. Нос с небольшой горбинкой, брови низко посажены, добавляющий вид хмурости и надмения, глаза зеленые, чем-то напоминающие зелень в период расцветания в конце мая. Из-за перепадов света светофора, фар машин, тени ложились на профиль мужчины в интересной консистенции: не превращались в одну смесь, а подчеркивали его же лицо с точки зрения мужественности, от чего виднелись колючки, делающие из него недоступным.

Он нахмурился, сжав руль со всей силы, когда мы резко остановились. Пробка образовалась значительно. Расстояние точно около километра.

– Не хочу показаться навязчивым, но что тебя беспокоит?

О, боже. Разговаривать на свои же проблемы с преподавателем экономических отношений было до невозможности глупо, будь тут Ким или Грейс, они смогли бы уже приписать симпатию со стороны Эндрюса. Чепуха. Я даже не вижу никакого намека на дальнейшее совместное времяпровождение, хоть тут мы столкнулись из-за моей стычки с парнем.

Сама даже не заметила, как мой язык по непонятной доверчивости стал вытаскивать наружу все мои переживания. Опустила глаза на сумочку, стала теребить собачку и заговорила:

– По правде все, что навалилось на меня за последние дни.
– Подняла голову. Мужчина глядел на меня заинтересованным взглядом, надежно ловя мой и не давая вырваться. Я немного расслабилась, то ли от теплоты в машине, то ли от увеличивающейся тяготы между нами.
– Две недели назад я бы себе сказала, что в принципе не может быть таких ситуаций, вычитать которые легко на странице сентиментального романа. Из-за одной шутки вселенной, за ней потянулись другие сюрпризы.

– Это должно означать хорошо или плохо?
– приподнял он бровь, не до конца понимая мои слова.
– Ты расцениваешь свою жизнь, как наотмашь забитую сотнями ботинок.

Рассмеялась, заправив прядь волос за ухо:

– Не совсем. Я никак не могла ожидать предательства или же ограниченный в своих услугах подарок, ибо это нечто недоступное. Я так грезила тем, чтобы быть для мамы примерной дочкой, старалась приносить в наш дом больше света, нежели проблем, с которыми нам было трудно тягаться. Радовала по пустякам, старалась обделять время для совместных посиделок или же просмотров фильмов… Делала все, что было в моих силах. А за последние два года я так устала это делать. Уже сил не остается на размеренную, без приключений жизнь, о которой так лелеяла, позабыв старые воспоминания.

– Зачем тебе это забывать, если они часть тебя?

Позади нас загудели автомобили, и мистер Эндрюс тронулся резко с места, что чуть не затронул бампер впереди стоящей машины.

– Потому что это повторяется раз за разом. Когда училась в школе, меня обманули и развели, как тузик грелку.
– Он усмехнулся, расценив мой комментарий за хороший лад к своим рассуждениям.
– Придя сюда, тоже осталась с разбитым сердцем. А потом еще предложение, от которого зависит мое будущее.

– Насчет университета в Лондоне?
– уточнил, и я тут же подняла на него свои большие глаза. Он поспешил объясниться: - Я был один из жюри, должен был оценивать работы за качественную подачу материала. Так из-за этой рекомендации у тебя трудности?

Неуверенно кивнула, уставившись в лобовое окно и проследив за перебегающимися людишками, пока многие машины выжидали своих сигналов.

– Согласен, всегда трудно выбирать, когда тебя держит сердце в родном крае, а душа хочет величественного подвига. Я тоже был между двух разъезжающих путей.

– И что вы выбрали?
– любопытно спросила, повернувшись к нему всем телом.

– Любовь. Как банально это не звучало, но так и есть. Я хотел получить образование вне штатов, поехать так скажем в Испанию, ведь с детства любил эту страну, только мое знакомство с девушкой перебило этот путь. Я влюбился в нее, как сопливый мальчишка, задаривая и радуя ее тем, что взбредет в голову. После долгих отношений мы даже съехались, но… Всегда бывают трудности. Пожалуй, сейчас не трудно вспомнить те дни, большую часть мы ссорились, как только я рассказал ей идею о моем обучении в другой стране. Держали друг на друга обиду, высказывали все недостатки, претензии, негатив на эту ситуацию, постоянно обвиняли друг друга, и никто из нас не хотел из-за своей гордости превознести иной вариант решения, покуда наши родители смогли нас остановить до невозвратного. Лишь тогда нам удалось сесть и спокойно поговорить, не вызывая лишних недоверий. Мы решили остаться в штатах и жить вдвоем. Я окончил университет, устроился работать преподавателем сначала в школе, потом здесь, моя девушка работала в своей пекарне, на которую мы вместе откладывали деньги и многие силы отдавали на реализацию.

– А где она сейчас?

Услышать пугающие отголоски прошлого в его стальном голосе было на удивление легко. Обычно мистер Эндрюс был таким замкнутым, недовольным, не подпуская никого к себе, чем вызывал многие противоречия насчет своей солидарности и манер быть более учтивым к окружающим. Только со мной, здесь и сейчас, он разговаривал в естественной обстановке, не боясь услышать осуждения. Но меня настораживало вскоре другое - подача последних предложений; ему было больно их произносить снова и снова, словно тебе режут вены.

– Умерла, - без тени печали сухо проговорил и перевел взгляд вперед, не давая шанса хотя бы разглядеть чуткость или ранимость от жестокой правды.

Он замолчал. Я боялась что-нибудь еще вставить. Так мы и просидели в тишине до моего дома. По мужчине было видно, что он вновь был закрыт в себе и сам того не осознавая, рассказал небольшую историю своей жизни, о которой, пожалуй, многие не знали, принимая его с таким сдержанным, насупленным и черствым характером как воспитание непутевых родителей. Мне так не думалось с первой нашей встречи. Существуют люди с масками, желая скрыть прошлое или примесь невзгод, но мы верим сказкам про них, придуманные нами сами.