Лермонтов. Исследования и находки(издание 2013 года)

В 20–40-х годах гостиная Чавчавадзе являлась, как мы видим, центром культурного и политического объединения грузинского и русского общества, и не удивительно, что в этом доме бывали в разное время и Грибоедов, и Кюхельбекер, и Полонский, и Владимир Соллогуб, и художник Григорий Гагарин.

Желая дать старшей дочери Нине столичное воспитание, Чавчавадзе всецело поручил ее заботам прибывшей из Петербурга Прасковьи Николаевны Ахвердовой, женщины «достойной, замечательно умной и высокообразованной», в доме которой «любовь к знаниям и искусствам соединялась с радушным гостеприимством» [567] .

567

П. Б[артенев]. К биографии Грибоедова. — «Русский архив», 1881, кн. II, с. 177–178.

Но об этой женщине надо рассказать подробнее, иначе не будут понятны факты, касающиеся пребывания в Тифлисе Лермонтова.

14

Прасковья Николаевна Арсеньева была тремя годами старше А. Г. Чавчавадзе. Она родилась около 1783 года, провела молодость в Петербурге и получила там отличное образование; успешно занималась живописью и музыкой, была широко начитанна.

В 1815 году она вышла замуж за боевого кавказского генерала Федора Исаевича Ахвердова: одно время он был губернатором Грузии.

В следующем, 1816 году, с назначением в Грузию А. П. Ермолова, генерал Ахвердов вступил в должность командира артиллерии Отдельного Грузинского корпуса. Прасковья Николаевна переселилась с ним в Тифлис и подружилась с семьей Чавчавадзе. Но теперь выясняется, что, кроме дружбы, с домом Чавчавадзе их связывало близкое родство [568] .

Федор Исаевич Ахвердов принадлежал к грузинскому дворянскому роду, который вел свое начало от цхинвальского армянина Папулашвили. В 1739 году отец Ф. И. Ахвердова, Исай Васильевич, выехал из Грузии на Северный Кавказ и вступил в русскую службу — прапорщиком в Грузинский гренадерский полк. В царствование Екатерины II он был вызван в Петербург ко двору и награжден поместьем в Кизлярском уезде [569] . Теперь становятся понятными упоминания о том, что «Ахвердов был кизлярский», и данные формулярного списка, из которого видно, что Федор Исаевич Ахвердов читал и писал по-русски и по-грузински [570] .

568

См. подробнее в моей кн.: «Лермонтов». М., 1951, с. 162–164.

569

См. «Список о дворянском роде господина генерал-лейтенанта и кавалера (Николая Исаевича) Ахвердова, жительствующего в городе Кизляре». ЦГИА СССР в Ленинграде, ф. 1343, оп. 16, ед. хр. 3222, л. 90. См. также: картотеку Е. Г. Вейденбаума «Ахвердовы» и кн.: Давид Батонишвили. Новая история, изд. Т. Ломоури. Тбилиси, 1941, с. 44 (на грузинском языке).

570

См. «Воспоминания Кетеван Орбелиани». В статье С. Цаишвили «Материалы для биографии Александра Чавчавадзе». — «Литературис матиане», кн. 1–2. Тбилиси, 1940, с. 390 (на грузинском языке).

Овдовев в 1820 году, Ахвердова осталась в Тифлисе, где пользовалась всеобщим уважением. Живя в Тифлисе, Грибоедов был «ежедневным гостем» Ахвердовой. Когда в 1828 году Нина Чавчавадзе стала его женой, говорили, что «к сему способствовала Прасковья Николаевна». Грибоедов питал к Ахвердовой чувства самой искренней дружбы и называл ее второй матерью Нины. «Мы оба любим вас, как нежную мать, — писал он ей из Персии, — ваши приемыши, ваши дети — это она и я» [571] .

571

Письмо к П. Н. Ахвердовой от 29 июня 1828 г. — «Русский архив», 1881. кн. II, с. 188.

В начале 20-х годов в доме Ахвердовой часто бывал служивший в ту пору в Тифлисе Вильгельм Карлович Кюхельбекер. Пылкие, дружеские чувства к ней он сохранил на всю жизнь. Отбывая заключение в Свеаборгской крепости, на седьмом году своего пребывания в тюрьме Кюхельбекер с радостью отметил в своем дневнике: «Получил письмо от матушки… Бесценно для меня то, что она тотчас посетила друга моего — Прасковью Николаевну Ахвердову, как только узнала, что Ахвердова в Петербурге» [572] .

572

«Дневник В. К. Кюхельбекера». Л., «Прибой», 1929, с. 38. Запись от 30 января 1832 г.

«П. Ахвердова, кажется, коротко познакомилась с сестрою Глинкиною», — с удовлетворением отметил он в дневнике в конце 1832 года [573] .

Как часто мысли его обращаются к Ахвердовой, можно судить также по письмам 1834 года.

«Хотелось бы мне также что-нибудь узнать о госпоже Ахвердовой…» [574] , «Видаетесь ли с Прасковьей Николаевной» [575] , «Прасковье Николаевне прошу засвидетельствовать мое почтение…» [576] .

573

Неопубликованная часть дневника В. К. Кюхельбекера, ИРЛИ.

574

«Письма В. К. Кюхельбекера из крепостей и ссылки». — «Литературное наследство», т. 59, с. 431.

575

Впервые опубликовано в кн.: И. Андроников. Лермонтов. М., «Советский писатель», 1951, с. 164.

576

Там же, с. 165.

В 1881 году единственная дочь Ахвердовой, Дарья Федоровна, по мужу Харламова, та самая маленькая «Дашинька», о которой писал Грибоедов, прося Ахвердову заочно «нежно-нежно» поцеловать ее, передала в Публичную библиотеку в Петербурге девять писем Грибоедова к ее матери. Эти письма П. И. Бартенев в том же году опубликовал на страницах своего «Русского архива», сопроводив их краткой заметкой, составленной со слов Харламовой [577] . Через двадцать лет, в 1901 году, с Харламовой беседовал биограф Грибоедова H. В. Шаломытов. Полученные от нее сведения он использовал в своей статье «Грибоедов и музыка» [578] . Этими сообщениями, полученными от дочери, в сущности, и исчерпывается то немногое, что известно об Ахвердовой, если не считать нескольких упоминаний о ней в «Записках» H. H. Муравьева-Карского, женившегося на ее падчерице.

577

См. «Письма А. С. Грибоедова к П. Н. Ахвердовой». — «Русский архив», 1881, кн. II, с. 177–190.

578

См. Н. В. Шаломытов. Грибоедов и музыка. — «Исторический вестник», 1910, кн. VI, с. 865–883.

Между тем в Москве, в Государственном театральном музее имени А. А. Бахрушина хранятся неопубликованные воспоминания Д. Ф. Харламовой на семи листах, озаглавленные «Еще несколько слов о Грибоедове» [579] .

Воспоминания эти дополняют то, что Харламова в свое время сообщила о Грибоедове Бартеневу и Шаломытову, но главное — содержат совершенно неизвестные факты об отношениях Ахвердовой с семьей Чавчавадзе.

Записаны эти воспоминания в 1901 году под диктовку восьмидесятичетырехлетней старухи рукою ее дочери M. H. Шмит, так как зрение Харламовой в то время уже ослабело и почерк стал неразборчив. Следовательно, они продиктованы через семьдесят лет после описываемых событий. Это обязывает отнестись к ним с большой осторожностью.

579

Д. X.[арламова]. Еще несколько слов о Грибоедове. Рукопись. Государственный театральный музей имени А. А. Бахрушина, шифр ТМ 163494; см. Ираклий Андроников. Лермонтов в Грузии в 1837 году, М., «Советский писатель», 1955, с. 248–255.

Тем не менее достоверность этого документа не вызывает сомнений. И прежде всего потому, что в части, касающейся Ахвердовой и ее отношений с Грибоедовым, Харламова повторяет в основном те же факты, которые за двадцать лет до этого сообщила Бартеневу и которые еще никем не подвергались сомнению.

Далее важно отметить, что в своих воспоминаниях Харламова описывает только собственные детские впечатления, причем по многу раз напоминает читателю, почему они так ограниченны. «К сожалению, — пишет она, — во время всех этих событий я была совершенно маленькая девочка». «Знаю это только по рассказам». «К сожалению, я принадлежала к младшему возрасту, поэтому помню только то, что относилось к нашему детскому миру, и ничего из разговоров старших передать не могу».

И действительно, из разговоров старших она не передает ни слова. Тем более мы имеем все основания верить ей, когда она рассказывает, что в Тифлисе у Ахвердовых «на склоне горы, близ потока Салылак (то есть Сололакского ручья. — И. А.), был дом и чудный, волшебный сад».

«Лучший из виноградных садов здесь почитается, — подтверждает современник, побывавший в Тифлисе в 1828 году, — бывшего начальника артиллерии Ахвердова» [580] .

«Князь Александр Гарсеванович Чавчавадзе, — продолжает Харламова, — соопекун моей матери над сестрой Софи и братом Егорушкой, нанимал небольшой наш флигель, рядом с нашим большим домом; в нем жила его мать, жена — княгиня Саломе и дети — Нина, Катенька и Давид. Целый день находились у нас девочки, а Катенька и жила у нас, в одной комнате со мной и гувернанткой нашей Надеждой Афанасьевной, той, которой А. С. Грибоедов в одном из писем к матери шлет целый акафист приветствий. Летом ездили мы часто гостить в чудное имение Чавчавадзе Цинандали в Кахетии, совершали путешествие всегда под конвоем не менее 20 солдат, из опасения нападения горцев. Князя я менее других помню, он часто отлучался, а впоследствии, после взятия Эривани, был там губернатором. Но семья его осталась в Тифлисе».

580

«Впечатления и воспоминания покойника». — «Библиотека для чтения», 1848, т. 86, ч. II, отд. III, с. 52.

Несомненно, что в двенадцатилетнем возрасте Харламова все это могла отлично знать и запомнить. Кроме того, ее сведения подтверждаются другими косвенными свидетельствами.

В одном месте своих «Записок» Н. Муравьев-Карский вспоминает, как он провожал А. Г. Чавчавадзе до его квартиры, которую тот «нанимал подле дома Ахвердовых», как они верхами «прискакали к горе, под которой стоят дома сии», и как, расставшись с Чавчавадзе, он переехал «мостик через канал, отделяющий оба дома» [581] .

581

Н. Н. Муравьев-Карский. Записки. — «Русский архив», 1889, № 9, с. 65.