Лерочка
Шрифт:
– …
– Ну Слава Богу. Лер, ты знаешь, я так больше не буду. Ну как в тот раз… ну то есть всё будет… как надо. Как должно быть. Вот отсудим у этого паренька пару лимонов… и как рванём в Питер, или куда ты там хотела? Мне всё равно, честно. Я куда-угодно смогу. Правда я, на самом то деле… не хочу судиться. Слов нет, как не хочу. Столько людей… расспросы, допросы… я же их всех ненавижу, Лер! Всех до единого! Будто я должен им что-то доказывать! А они посмотрят на меня… а потом на него… и сразу станет понятно, кто из нас прав. В смысле… да никто мне не поверит! Паренёк-то, видно, и с издательством дружит, и юристы у него видать имеются… я тоже юрист, но ты же знаешь какой… я же толком не учился… только пил и… но не будем об этом.
– …
– Я не против заработать, Лер! Честно – совсем не против. И туфли тебе купить, и коммуналку оплатить… но эти суды… что я им скажу? Некий Иван Вольнов, которого чудом зовут как меня, который выглядит, как я, написал книженцию про меня! Ещё и переврал всё… какая Наташа, какая Аня… я их сто лет не видел, ты же знаешь! Какие к чёрту доктора! Я их вовек не встречал… ну очень давно, по крайней мере… а уж тем более… мозгоправов всяких… глупость, ей Богу… но интересная… даже очень. Тебе самой-то понравилось?
– …
– А ещё он пишет, что в один час взял, да и бросил пить! Ну смешно же а, Лер? Бросил пить… может ещё и курить? Хах. Книга про меня… ну и бредятина… я сам-то не Бог весть какой писатель, но такую чушь явно бы не настрочил… мне больше Буковски нравится… и Хемингуэй… и Ремарк, в конце концов! Реализм… в
– …
– Мне одно вот интересно. Почему именно Карелия, почему девятое мая, почему именно эти девушки? Их же было так много… зачем хвататься именно за этих? С одной повстречались какое-то время, ну мало ли… с кем я только не встречался. А с другой… дружили вроде как, неплохо общались, проводили время… ну и что? Мало ли с кем я общался? Мало ли с кем выпивал? Всё это… так несущественно с годами… так глупо… бессмысленно. Я читаю и понять не могу… что в этих людях такого интересного? А как же Катюха? А Ирочка? Вика, на худой конец? Или Сашка? К ним у него какие претензии? Авторский замысел? Да в чём тут замысел! Ну скажи мне, Лер… Лерочка…
Девушка лежала на одном боку, укутавшись потеплее в старенький плед. Она не отвечала ни слова, но по катившейся слезе, можно было представить глубину её «понимания». Жаль только, что свет от фонарного столба не проникал в их чистую, только-только оправленную от учинённых беспорядков комнатушку. Жаль только… она не спала.
Когда часики приблизились к цифре три, он молча встал, не привлекая излишнего внимания, на цыпочках пробрался к Лериной сумке, аккуратно, со знанием дела, извлёк из неё несколько купюр, спешно оделся во что-то неприметное и ускользнул из квартиры. Лерочка осталась одна. Жаль только… она не спала.
Днём, когда головная боль стала непомерной и непреодолимой, он с тяжестью распахнул глаза, мучительно обвёл комнату слева направо, затем в обратную сторону, не обнаружив ни единой живой души, нащупал таблетки на тумбочке и случайно обронил записку, ожидавшую его с самого утра.
5
«Я хотела тебе сказать… нет, не так. Я всё пытаюсь до тебя донести… да нет же. Послушай… ох… Как же это… прости меня. Я всё понимаю, знаю – сейчас такой период, ты не виноват… хотя, конечно же, мог бы… но ты… не знаю, как это выразить. То, что происходит сейчас, становится невыносимым для меня. Я пыталась, старалась, видит Бог – я сделала всё, что было в моих силах, но ты… не скажу, что не старался, конечно же, нет. Но ты… это всегда ты. Со своими: «Сейчас, сейчас, ещё чуть-чуть, вот ещё немножечко…». Ты всегда так говоришь! Всегда. А я всегда жду, надеюсь, верю тебе. А ты будто… только и думаешь о себе. Я не уверена в этом… не подумай, я и сама толком не понимаю, что с тобой происходит. Ты вроде бы пытаешься вернуть всё как прежде, но одна капля… и ты снова всё портишь. Мне больно это говорить, но вся твоя жизнь – это какой-то спектакль имени тебя. Фильм, в котором у тебя все на подпевках, все кругом виноваты, все плохие, все злодеи, а ты… жертва обстоятельств, незаконнорождённый сын Зевса, который вот-вот отвоюет своё место на Олимпе. Я в это верила, я ждала… плакала и ждала, рыдала и снова верила. А ты всегда оставался собой. Я не вправе тебя винить, поучать – ты же неглупый человек, никаких сомнений. Но у тебя серьёзные проблемы. И ни с алкоголем, нет. Как бы парадоксально это ни звучало. Твои проблемы – только у тебя в голове. Ты воюешь ни с миром, нет, ни со мной, ни с работой, даже ни с бедностью. Нет. Твоя война – только у тебя в голове. Все твои призраки прошлого, все твои сожаления, горечь утрат, несбыточность надежд, нереализованность целей и планов – отравляют твой сегодняшний день. Мне больно, мне страшно, мне так… тяжко, на самом-то деле. Ты не хочешь победить себя, ты хочешь победить всё живое, всё дорогое, всё существенное, что только окружало тебя в последние годы. Ты жжёшь ни мосты, нет… ты жжёшь то благо, которое было в тебе в те времена, когда мы только встретились. Я ни считаю тебя плохим, нет. Но я вижу потерянного ребёнка, который зовёт маму, зовёт брата, зовёт Господа Бога, кого-угодно, а сам… не хочет ничего изменить. Я не обижаюсь на твоё пьянство, на твоё враньё, на воровство, в конце-то концов! Я обижаюсь… на твоё малодушие, трусость, инфантильность, несостоятельность! Ты же неглупый человек! Не дурак, в полном смысле этого слова. Нет. Ты просто… эгоист. Ребёнок, меланхолик и бездельник. Ты не должен тратить свою жизнь на пьянство! Не должен всё время валяться и причитать! Не должен целыми днями воевать с ветряными мельницами! Ты не Дон Кихот! Ты Ваня. И если ты тот, кого я знаю, кого ценю и безмерно, да, и искренне, и честно, да, без колебаний, без раздумий, люблю больше всего на свете… ты должен дать бой самому себе. Ты должен победить. Хотя бы один раз в жизни. Ни ради меня, нет, ни ради судьбы, ни ради Вселенной, нет. Ради своих призраков завтра. Ради того будущего, о котором ты столько лет говоришь! Ради реализации, ради величия, ради всего святого, что только в тебе существует. Ты должен пройти этот путь, собрать себя по частям, выпутаться, выкрутиться, вырваться… и победить. Я всегда с тобой рядом, я делаю всё, что в моих силах: я хвалю тебя за каждую мелочь, за каждую глупость, за каждый несущественный пустяк! Но ты должен… договориться с самим собой. Всё простить, всё отпустить, переиначить, подлатать, исправить! Ты можешь… я знаю, я верю, я это чувствую! Но мне больно, очень сильно больно, Вань. Я так устала… я выжала из себя всё до капли… а ты и не шелохнулся… Прости меня за этот спич, прости за обиды, претензии, глупые выкрики, прости
меня, Вань! Но я правда не знаю, чем я могу помочь тебе прямо сейчас! Я не вижу твоей цели, не вижу пути, не вижу света в конце туннеля. Я вижу лишь твои сожаления, твою фрустрацию, твой гнев… мне больно, очень больно, Вань. Прости меня… я прошу… сделай уже что-нибудь. Хотя бы один единственный раз в жизни – победи себя.2
Отсылка к песне «Призраки завтра» рок-группы Мумий Тролль.
6
Да и пошла она, если честно! В самом деле, нашлась королева! Будет мне рассказывать за «сложные периоды» и прочую муру. Не нравлюсь – дверь всегда открыта! Тоже мне… принцесса на горошине! Думает, я растрогаюсь и прибегу, как пёсик! Уже бегу, волосы назад! Цирк. Да – у меня нелучшие времена, да – я не хочу возвращаться в вонючий офис, да – мне было грустно, и что с того? А у кого не бывает «периодов»! А кто из нас святой? Пусть бросит в меня камень! А я ему голову проломлю. Цирк какой-то… ладно, Бог с ней, пиво осталось ещё? Чёрт! Снова нет. Ладно, хорошо, обложили враги со всех сторон! Ничего, мы ещё с вами, как с немцами в сорок пятом! Где мой телефон?
– Алло.
– По лбу не дало? Ты где?
– На работе.
– Какой работе, чё ты там забыл?
– Будний день – совсем с дуба рухнул, работаю я.
– Ладно, есть на карте рублей сто?
– Откуда? До зарплаты ещё, как до Китая на ослике.
– Вообще по нулям?
– Гол, как сокол.
– Бог с тобой.
Сбросил. Так, ещё варианты? Как же я за ночь-то всё пропил? Где я был вообще? Вроде недалеко от магазина стоял. С кем-то общался. С этим, как его… Васьком что ли… Или с Виталиком… да они на одно лицо! И оба клоуны. Ладно, нужно взять микрозайм. Хотя… опять эти уроды с утра до ночи будут названивать… а какие ещё варианты? Украсть? Не – в тюрьме особо не попьешь пивка… хотя… нет, точно нет. Может в букмекерской конторе осталось копьё какое? Глянем… и вправду! Сто пятьдесят рублей! И как я их не вывел ещё? Ааа… тут же вывод средств от тысячи рублей. Ладно. Кто там играет сейчас? Китайский баскетбол, настольный теннис, волейбол… так, ещё Локомотив с Химками… это хорошо, это уважаемо… нет, не пойдёт. Берем этого теннисиста с коэффициентом 1.3 (ну точно зайдёт, никуда не денется), добавляем Локомотив с коэффициентом 2.1, также совокупляем вот с этими волейбольными командами, которых я знать не знаю – там по 1.85 и 1.65. Хорошо, какой у нас итоговый? 8.33… негусто, конечно… хотя, если со ста пятидесяти рублей… это же 1249! Мне подходит. Ставлю. Сколько им играть? Минут пятьдесят ещё в совокупности. Хорошо. Очень хорошо. Надо покурить…
В детстве я мечтал стать футболистом. Не потому, что любил играть больше всего на свете, а просто мне однажды сказали, что футболисты зарабатывают миллионы долларов! Эва как… миллионы! Играл я прескверно, еле-еле во втором составе родного города Саратова в клубе Сокол. Другие ребята приезжали на тренировку, как на праздник, а я… лишь бы покушать хот-догов на остановке. Параллельно занимался подводным плаванием. Родители заставляли, чтобы спину выровнять. Как же я ненавидел эти двойные тренировки! Лучше бы в музыкальную школу отдали. Зачем заставлять детей делать то, к чему они абсолютно не пригодны? Потому что так принято. Если сын – значит в спорт, если дочь – значит в художественную гимнастику. А я любил петь! Пел не шибко-то красиво, но мне очень нравилось. В душе, в школе (на мероприятиях), по дороге домой (бормоча себе под нос) – пел и воображал себя артистом большой эстрады… и сейчас воображаю, иногда. Если сильно напьюсь. Тренировки происходили мучительно. С коллективом не уживался: вечные склоки, драки, детские обиды… грустно вспоминать. Четыре года длилось моё «рабство». В один день отец от меня наконец-то отстал. Ладно, не нравится тебе футбол и плавание – пойдешь на карате! Три года по четыре тренировки в неделю. Я не любил, я терпел. Всю свою жизнь я усилено героически что-то терпел! «Каратировал» я, конечно, чуть лучше, чем играл в футбол. Без особой охоты, но с меньшими физическими затратами. Иногда, после тренировок, меня отвозили к деду…