Лерочка

– Про какую Сашку? Я вообще стихи не пишу. Я же не Вольнов. Ну в смысле… ну не этот вот… словоплёт.

– Да ты же умеешь! Ну не прикидывайся! Слыхал я, как ты по пьяни рифмуешь, хах.

– Ну это по пьяни. А так-то я… не фанат.

– Ну давай я тебе мотив накину, а ты зарифмуешь!

– Чего! Больной, что ли. Давай лучше с балкона поссым, и то толку выйдет больше.

После девятой рюмки.

«Здравствуй, Саша. Вот пишу тебе письмо,Знаешь, Саша. У меня всё хорошо,Светит солнце. Всё нормально у меня,А в Москве стоит туман.Ты не знаешь, как мы шпарим в кабаках,Ты не знаешь, как бывает трудно нам,Как проходят – наши юные года,На душе царит война.Под шум и взрыв гранат шагает наш отряд,По печени моей прошла стрельба,Под шум и взрыв гранат окурки пролетят,И от разрывов вся болит душа.По пьяни вертолёт, но мы идём вперёд,И не отступим мы с тобой назад…Но я же не дурак, и я же не осёл,И по частям себя смогу собрать.Ушедшее ушло, но время дребезжит,Храня кусочки всех моих речей,С тобою на краю, с тобою на межи,С весёлой детской песенкой моей.Прошедшее ушло, грядущее идёт,Готовое булыжником упасть,И хоть я ротозей, но я же не дитё,Смогу любую отразить напасть.Все песенки мои – какой-то грубый сюр,Которым до сих пор смешу людей,А вот бы не чужие, а вот бы мне свою,Мелодию укрыть от всей червей.Но как я говорил: по пьяни вертолёт,И может долечу до вас весной,И жаль, что в этой песне мотив совсем не мой,Надеюсь, что дойдёт до вас письмо».

– Ну вот, а говорил…

– Ой, да хватит тебе, что ли. Детский сад. Любой школьник так напишет. Причем мотив-то не мой!

– Ну какая разница. Зато душевно. Ладно. Как ты спился-то, Вань?

– Да по чуть-чуть… постепенно. Сначала просто любил треснуть пару баночек пива. Потом перешёл на что покрепче. Сначала ждал праздники. Потом выдумывал праздники. А затем… начал пить без повода.

– Как говорил Илья Репин: «Сначала художник рисует просто и плохо. Потом сложно и плохо. Потом сложно и хорошо. И только потом просто и хорошо».

– Ну первые три стадии я прошел точно. Вечно слоняюсь между «сложно и плохо» и «хорошо и плохо». А вот чтобы «просто и хорошо»…

– А разве нам сейчас не хорошо?

– Честно. Ненавижу я эту синьку! Ненавижу чёртов алкоголь! Ненавижу бадун, перегар, ненавижу бедность, ненавижу свои пьяные выходки, ненавижу себя по утрам! Ненавижу, ты понял!

– Ой, зря я…

– Ну почему же зря! Всё как раз к месту! Нужно найти этого ублюдка Вольнова, дернуть бабки и выйти в дамки. А затем лечиться от всего этого дерьма. Мы же пьем не от хорошей жизни…

– Думаешь, будь у тебя сейчас миллионы долларов, ты бы не пил?

– Понятия не имею. Но попробовать хочу. Да ты же сам хотел поиметь этого писаку!

– И сейчас хочу. Вот только мне кажется… не бросишь ты пить, Вань. Уже никогда.

– Ах ты деморализатор хренов! Не ровняй меня по себе! У меня была хорошая девушка, а не хрен пойми кто! У меня был университет! Ты знаешь вообще такое слово? Я был спортсменом! У меня всё было! А ты кто такой?

– …

– То-то и оно. Ладно, давай по последней.

После десятой рюмки.

– Иногда хочется просто повеситься.

– Ну скажешь тоже… иногда… хах. Каждый день.

– Почему ты не любишь жизнь?

– Не вижу в ней смысла. Одни проблемы, одни загоны, одни неурядицы. Любовь невечная, дружба не бессмертная, здоровья – кот наплакал. И денег вечно не хватает.

– А у меня вот… семьи нету… у всех есть… а у меня ни двора, ни кола. Ни котёнка, ни ребёнка…

– Ну не начинай. Будет у нас всё. Ладно. С завтрашнего дня займемся Вольновым!

– Так точно!

– Тряханем, как следует, воришку.

– Да!

– Поднимем кучу бабок. Найдешь ты свою семью, не ссы. А я… а я… позвоню Лере.

– В смысле Саше?

– Какой Саше! Ты чем вообще слушал? Не помнит она меня!

– Ну ладно-ладно. Лере, так Лере. И что ты ей скажешь?

– Скажу: «Пошла ты на…».

Из архивов, датируемых 08.04.2022:

«В чёрных, как смерть, одеяниях,Из магазина выходит парень.Все продавцы его знают.Кстати, его зовут Ваня.Ваня здесь местный синюшник,Ваню всегда видят пьяным,Кстати, ещё проблядушник,Вся его жизнь, будто лярва.Ваня учился на тройки,Ваня всегда был ленивым,Ваня – властитель настоек,Эволюция не победила.Из магазина выходит парень,Твёрдо стоит на ногах,Он много лет читает,Зовут его, кстати, Иван.Лекции там, семинары,Всё изучает подряд,Может и спеть под гитару,Может на нервах сыграть.Всё ему в мире под силу,Может отжаться раз сто,В целом, он парень красивый,Ну прям чуть-чуть голослов.Из магазина выходит парень,Тёртый он сыр, как Рокфор,Яркая речь с матюками,Зовут его, кстати, Вано.Он постоянно батрачит,Все уж места перебрал,Был и на стройке, а как же?И поливал чей-то сад.Был аниматором детским,Был даже кладовщиком,Был шлифовальщиком местным,Был даже ростовщиком.Был ещё телефонистом,И неплохим продавцом,Даже работал юристом,Ну это так, баловство.Из магазина выходит парень,Он разводитель мостов,Многие сценки играет,Зовут его, вроде, Вольнов.Он-то актёр по натуре,Самый сладчайший поэт,Всё к его статной фигуре,Служит антонимом к «нет».Нету преград и препятствий,Нету тяжёлых проблем,Кольца, браслет на запястье,Весь, как ходячий мольберт.Он не рисует – рисуется,Острый словцом, да и носом,В обществе, чьем-то присутствии,Он поправляет волосы.Из магазина выходит парень,Грузный, тяжёлый, как камень,Вы бы его не признали,Даже не помню, как звали.Этот, который угрюмый,Бледный, ну прям, с похорон,Ну и без лишнего сюра,Вроде ценитель икон.Этот, который в тенёчке,Вечно бормочет себе,Этот, всегда в одиночку,Ну вот который на В.Он такой тихий, спокойный,Вечно себе на уме,Словно всегда под конвоем,Словно он в жизни – успел.Этот, да как его звали,Вертится на языке,То ли Вован, то ль Виталик,Вся его жизнь, как чермет.Вечные мрачные речи,Вечно гнетущий настрой,Словно поломаны плечи,Тяжесть, ну прям, колдовство.«Не знаю, не помню, в одном селе,Может в Москве, а может в Саратове!Жил мальчик, в простой крестьянской семье,В детстве любил эскалаторы».Книги читал и, конечно же, пил,Всё-то искал свою силу…В этом прекрасен и странен наш мир,Эволюция – победила».

7

А если бы Бог вернул бы тебе Сашу, что бы ты сделал? Я бы всё исправил! Что исправил? Всё. Прямо-таки всё-всё? Безусловно! Я бы бросил пить! Я бы забрал каждое своё слово, брошенное ни к месту и ни к времени! Я бы… научился её слушать, понимать, чувствовать! Да я бы на весь мир заявил, какая у меня прекрасная девушка! Я бы любил её больше жизни! Я бы всё отдал за неё…

А если бы Бог, действительно, вернул бы тебе Сашу, что бы ты сделал? Я бы ещё раз убедился, что он точно есть! Он есть – я уверен в этом, просто не в его стилистике себя проявлять. Но он есть! Я бы сказал: спасибо Тебе, спасибо Тебе огромное, теперь всё будет иначе! Завтра же иду на работу! Поправлю все свои дела! Перед всеми извинюсь! И конечно же… изменюсь.

А если бы Бог, и в самом деле, вернул бы тебе Сашу, что бы ты сделал? Я бы заплакал. Господи, эти годы прошли настолько мучительно: я весь извёлся, у меня совершенно нету сил ни на что, я схожу с ума, я хочу повеситься. Но если бы Он это сделал… я бы просто зарыдал. У меня не осталось ни единого повода жить, ни малейшего смысла, никакой логики – вообще ничего. Я просто дышу воздухом, даром проедаю свой хлеб и отравляю окружающую среду углекислым газом. Я просто болтаюсь, как «нечто» в проруби. Да я не живу толком! Моя жизнь не имеет цены. И цели. И вообще ничего… но, если бы Он… только захотел… я бы… я бы попросил у Него прощения за всё.

А если бы Бог, по каким-то неведомым и никому непонятным законам метафизики, неожиданно, вдруг, вернул бы тебе Сашу, что бы ты тогда сделал? Я бы простил себя.

Тяжёлый прерывистый сон – вечный спутник пьющих людей. Слегка приоткрывши глаза, он провёл головой по обеим сторонам, вероятно, в поисках Саши. Никого. Может хотя бы Лера? И её тоже. Даже Бога… и того не было. Только ночь, окурки и пустые банки. Ветка, качавшаяся напротив окна, так и норовила проникнуть в комнату. Спилил бы её давно. Но лень. И кому она мешает, собственно? Это всего лишь дерево. Вроде сон решил всё-таки вернуться. Замечательно…

А если ты найдешь этого Вольнова – сколько ты у него попросишь? Не знаю, может, миллионов пять. Да на что тебе эти миллионы? Чтобы пить и ничего не делать? Да ты и так этим промышляешь. Но сейчас-то меня беспокоят растраты. А вот глядишь… и перестанут. Хорошо. А книга-то тебе понравилась? Ну как сказать… неплохо, конечно. Но не высший пилотаж. Вот Буковски… это да. А тут… всего намешал, всех приплёл. И откуда он выдрал всех этих девчонок? Не видел же их сто лет. А про Сашу почему ни слова? Хотя вроде бы было… но так, мимоходом. В тринадцатой главе вроде. Ну в его тринадцатой главе. Маловато, конечно. Сашку я любил. И она меня. Сто процентов. Жаль, что всё так вышло. Но что сделано – то свято. Да и на кой мне Саша? Я же стану миллионером. Двадцать таких Саш куплю. За деньги и, впрямь, можно всякое. Но не всё. Здоровье я уже не куплю никогда. Да и на кой оно мне? Не вечно же тут прозябать. На этой грешной земле…

То спится, то не спится. Сейчас, вроде бы, и не сон это был. Просто мысли вслух. Нужно готовиться к суду. Эх… знал бы я, что вся та муть, которой нас пичкали в институте, пригодится мне когда-то… Ну ничего, загуглим. Где наши не пропадали? Лерка бы помогла… да где она теперь? Она у нас такая… смекалистая. Дерзкая правда, наглая. Но хорошая. Зря я тогда напился… ну началось! Ушла и ушла. И скатертью дорожка. Я же не со зла, в конце-то концов! Ну выпил разок… ну ещё разик… и тысячи-тысячи раз… ну и что? Пусть кинет в меня камень тот, кто сам без греха. Пьянство, это так… детские шалости…