Лэшер

– Какие именно? – настаивал я.

– Ну, она сказала, что все мы исчезнем с лица земли, – беззаботно сообщила Стелла. – Вся наша семья. Сказала, что нас уничтожит тот, кто помог нам достичь расцвета и могущества. Тот, кто долгое время был нашим защитником.

Я поднял голову. Взгляд мой встретился с непроницаемым взглядом Мэри-Бет.

– Джулиен, это всего лишь детская болтовня, которой не стоит придавать значение, – поспешно пробормотала она.

– Да? И из-за этой детской болтовни ты сожгла все мои книги? Тетради, которым я доверил знания, собранные на протяжении многих лет.

– Джулиен, ты напрасно принимаешь все это близко к сердцу. Ты слишком стар, и у тебя разыгралось воображение. Маленькая глупая девочка наговорила невесть что. Может, просто хотела угодить Карлотте. Думала, та ей что-нибудь за это подарит. А может, Карлотта ей надоела и она решила хорошенько ее испугать и отделаться от ее общества. Подумай сам, это ведь слабоумное дитя, которое и говорить толком не умеет. Целыми днями она сидит у окна, глазеет на улицу, что-то напевает или бормочет себе под нос. Она не способна завязать шнурки на собственных ботинках, не то что предсказывать будущее.

– А этот негодяй Тобиас держит ее взаперти, – добавила Стелла.

– Ладно, с меня хватит, – оборвал я. – Я слышал вполне достаточно. Прикажите, чтобы мою машину подали к парадной двери.

– Тебе сейчас нельзя садиться за руль, – решительно возразила Мэри-Бет. – Не забывай, ты серьезно болен. Или ты хочешь умереть на ступеньках дома Тобиаса? По-моему, столь почтенному старику больше пристало испустить дух в своей постели, в окружении любящих родственников.

– Да будет тебе известно, милая доченька, я вовсе не собираюсь умирать, – со сдержанным сарказмом сообщил я. – И если ты не соизволишь распорядиться насчет машины, я отправлюсь на Амелия-стрит пешком. Где, хотел бы я знать, пропадает Ричард? Ричард, будь добр, приготовь мне костюм и все прочее. Я переоденусь в библиотеке. По лестнице мне не подняться. Ричард, поспеши, прошу тебя!

– Они там от страха с ума сойдут, когда тебя увидят! – воскликнула Стелла. – Решат, будто ты явился, чтобы всех их убить.

– С какой стати мне их убивать? – пожал я плечами.

– Но ведь у них теперь есть ведьма, которая обладает большей силой, чем мы с мамой. Дядя Джулиен, подумай о нашем наследии. Ты ведь вечно твердишь мне, что об этом надо думать в первую очередь. Разве эта девочка не может теперь потребовать все?

– Разумеется, нет, – отрезал я. – По крайней мере, пока у Мэри-Бет есть дочь. Будем надеяться, что ты, Стелла, в свое время тоже произведешь на свет дитя женского пола, наделенное ведьмовскими способностями. Так что у нее нет никаких прав.

– Да? А мне казалось, существуют какие-то условия, связанные с ведьмовскими способностями и колдовской силой… Я сама точно не знаю. В общем, поэтому они ее и прячут. Боятся, что мы ее убьем.

Тут явился Ричард с моей одеждой. Я поспешно облачился в костюм, строго при этом следя, чтобы все детали туалета подходили для официального визита. Затем я попросил Ричарда принести дорожный плащ – автомобиль у меня был открытый, а дороги в это время года покрывала пыль, – а также перчатки и темные очки.

– Тебе совершенно незачем туда ехать, – вновь попыталась удержать меня Мэри-Бет. – Стелла права: ты перепугаешь их до смерти. И бедную девочку тоже.

– Если она и вправду приходится мне внучкой, я должен ее забрать.

С этими словами я устремился к дверям. Чувствовал я себя неплохо, если не считать одного незначительного неудобства: левая нога плохо мне подчинялась. Она отказывалась должным образом сгибаться при ходьбе, и приходилось слегка ее приволакивать. Но, к счастью, Мэри-Бет и Стелла этого не заметили. Я понял, что это один из первых признаков приближающейся смерти. Но тут же отогнал эту мысль прочь, сказав себе, что с таким незначительным недугом смогу прожить еще не один десяток лет.

Я спустился с крыльца, и мальчики помогли мне сесть в машину. Стелла тут же вскарабкалась ко мне на колени, едва меня не задушив и пребольно придавив атрибуты моего мужского достоинства. Тут к машине подошла Карлотта, до сих пор стоявшая в отдалении, в тени дубов.

– Ты поможешь ей? – спросила она, устремив на меня суровый и презрительный взгляд.

– Разумеется, помогу, – заверил я. – Заберу ее из того дома, где с ней так плохо обращались. Все, что случилось, просто ужасно. Почему ты не рассказала мне раньше?

– Я не знала, стоит ли, – проронила Карлотта, и лицо ее, и без того хмурое, стало еще более мрачным. – То, что она видит в будущем, слишком страшно.

– Быть может, она ошибается. Поехали, Ричард.

Машина рванула с места и с бешеной скоростью помчалась по Сент-Чарльз-авеню. Из-под колес столбом летели пыль и мелкие камешки. Наконец Ричард – по своему обыкновению резко и неожиданно, – затормозил на углу Сент-Чарльз-авеню и Амелия-стрит.

– Мне необходимо своими глазами увидеть эту чердачную затворницу, – пробормотал я себе под нос. Внутри у меня по-прежнему все клокотало от ярости. – А потом я разберусь с этим мерзавцем Кортландом. Пусть только покажется мне на глаза, я ему голову оторву.

Стелла помогла мне выбраться из машины. От возбуждения она буквально прыгала на месте. То была ее постоянная привычка, которая в зависимости от моего собственного настроения казалась мне то очаровательной, то несносной.

– Посмотри, Джулиен, милый, – воскликнула она. – Вон туда! Она в окне чердака.

Вне всякого сомнения, Майкл, вы не раз видели этот дом. Он стоит по сей день, столь же незыблемый, как и сама Первая улица.

Разумеется, мне тоже случалось проезжать мимо, хотя, как я уже упоминал, ни разу нога моя не переступала порога вражеской обители. Я не знал даже, сколько именно Мэйфейров живет под этой крышей. С моей точки зрения, этот особняк в итальянском стиле отличался излишней помпезностью и, я бы сказал, надменностью, хотя, бесспорно, был красив. Подобно моему собственному дому, он был построен из дерева, отделанного под камень. Фасад его украшали колонны, внизу дорические, наверху коринфские, парадная дверь располагалась в углублении, а в стороны расходились два восьмиугольных крыла с закругленными итальянскими окнами. При всей свой тяжеловесности и некоторой неуклюжести, здание, должен признать, отличалось своеобразным изяществом. В целом дом был недурен, хотя, конечно, не шел ни в какое сравнение с моим.

Услышав слова Стеллы, я немедленно поднял взгляд к чердачному окну.

Несмотря на то, что стекла в нем были двойными, мне показалось, я слышу биение сердца девочки, устремившей на меня пристальный взгляд. Я различил лишь бледное личико и копну спутанных волос. А потом в стекло ударило солнце, и видение исчезло.

– Это она, она. Наша бедняжка Рапунцель! – воскликнула Стелла и, хотя девочка отошла от окна, принялась приветственно размахивать руками: – Эви, дорогая, мы пришли тебя спасти. Твоему заточению конец!

Тут на крыльцо выскочили взбешенный Тобиас и его сын Оливер, младший брат Уолкера, совершенный тупица, если только в этом мире существует совершенство. С первого взгляда трудно было определить, кто из этой парочки придурков отец, а кто сын. Оба пребывали в одинаково глубоком маразме.

– Почему вы держите ребенка на чердаке? – спросил я, не тратя времени на приветствия. – Отвечайте, действительно ли девочка является дочерью Кортланда? Или это очередная наглая ложь, которую вы измыслили, дабы нарушить покой моей семьи?