Леший. Четвертые врата
Шрифт:
Хорошая у Еши была квартира, не большая, но уютная. Одна комнатка, спальная. Зал: посреди диван, столик на котором восседал старый кинескопный телевизор, в углу компьютерный столик, на нем закрытый ноутбук, кресло плетёное с мятым пледом в углу комнаты. В другом углу, высокий цветок, упирающийся в самый потолок. Палас цветной, шторы в крупный цветок на окнах, люстра с длинными узкими хрусталиками.
Кухонька небольшая с угловой мебелью. Всё как в обычных квартирах, цветы на подоконнике. Единственное отличие от обычной среднестатистической квартиры, посреди стола самовар, с блестящими золотистыми боками. Электрический, но
– Сыр, колбаса, существенное не готовлю. Дома почти не питаюсь, – оправдываясь, сказал он, положив на стол выуженные из холодильника продукты. Взял из шкафчика досточку, ножик, начал все быстро нарезать. – Хлеба нет, старый засох.
Леший только кивнул. Можно и без хлеба.
– Ольга Марковна нас потеряет. Обещали в город свезти, и пропали, – Еши нарезал колбасу большими кусками.
Кондрат, не смотря в глаза журналисту, быстро ответил:
– Отвезём. Разберёмся во всем, тогда и отвезём.
– Разберёмся, – Еши положил колбасу в тарелку и принялся за сыр. – А в чем ещё разбираться? Номин вернулась…
– Короткая у тебя память. У меня тётка в больнице, – прервал Леший. – И ворачиваться нам с ней некуда…
Еши поставил на стол бокалы и сахар.
– Может, не было никакого синего света? Взрыв был, так им пусть органы и разбираются. Ребят своих привлеки… а синий свет… мутно это как-то.
– Ребят своих? – Кондрат взял с тарелки кусок колбасы, сунул в рот. – Ребят, эт можно. Только где уверенность, что те же ребята вместе с Семёном не готовили взрыв в моей хатке? Где уверенность, что завтра эти же ребятки меня и не порешают?
– Неужели нет проверенных, надёжных?
Кондрат усмехнулся.
– Семён был проверенным, надёжным, он взялся за еще один кусок колбасы. Повертел тот в руках и сунул в рот. – И свет был. Кузьма – кузнец поселковый, его видел.
– И где сейчас Кузьма? – насмешливо поддел Еши.
Кондрат глянул на журналиста исподлобья.
– Синий свет, – голос Номин тихий, растянутый, прервал разговор мужчин. – Я видела синий свет…
Еши и Кондрат уставились на девушку.
– Когда пришла в себя, в машине, – встрепенулась девушка. В зеленых глазах заблестели темные искорки воспоминаний. – Синий свет… он удалялся к лесу. Я думала, мне показалось. Двигался рывками, то замрёт, то рванёт. Потом опустился к земле, скулил, как собака, поднялся и колыхаясь исчез в деревьях. Мне чудилось, как будто за ним стелется след. Как кровь. Потом все пропало. Исчез свет, и я позвонила Еши.
– След, – повторил за Номин Кондрат. – След… Кровавый след. Кузьма его ранил.
Леший развернулся к Номин. Девушка задумчиво мешала ложечкой чай в кружке.
– Ты ведь его искала? Это существо? Да?
Номин пожала плечами. Взяла со стола колбасу, начала ломать кусочками и скармливать нежившейся у ног собаке.
– Зачем ты фотографировала у больницы? Что за цифры это были?
– Даже если я что-то и фотографировала, рассказать об этом не смогу, – пожала плечами девушка. – Пока вас ждала, смотрела кадры на фотоаппарате. Пусто. Ни одного. А я… – она посмотрела на Еши. – Я, правда, ничего не помню.
– Нужно сходить к больнице. Узнать, кто это пишет и зачем. И как синий свет с ним связан.
– Уверен, что связан? – спросил Еши.
– Уверен, – потянулся Кондрат и встал. – Слишком
часто они переплетаются. Вы отдыхайте, я схожу.Майор взял кружку, одним глотком выпил чай, сунул в рот кусок колбасы и вышел в прихожую.
***
Тайру можно было оставить с Еши и Номин. Но идти одному к собственному дому, страшно. Всё же, журналиста, брать с собой Кондрат отказался, Номин нужно было отдохнуть, а оставаться одна она не желала. Губы девушки побледнели и начали дрожать при одном упоминании того, что журналист хотел бы отправиться с майором. Потому Леший, недолго думая, отправился один, вернее с Тайрой.
Аллея. Окна Кондратовской квартиры, неживые, черные. Рама висит покорёженным остовом из покрытого сажей окна. Да и кто будет убирать? Хозяев нет, вот и смотрит квартира черными, тоскливыми глазами на прохожих. Леший оторвал взгляд от созерцания того, что было его квартирой. Напротив, высокие двери больницы. Постучать, ткнуть корочкой в лицо. Ага… и услышать тот же вопрос, что и в Севольской районной клинике. «Разрешение! Есть? Нет. Пошёл вон». Не вариант. Кондрат сидел на скамейке в десятке шагах от входа в больницу, и размышлял, как попасть внутрь. Уже стемнело, и прохожие появлялись все реже. На душе старшего следователя, становилось всё тяжелее. Он то и дело оборачивался, вглядывался в тени. Потом прохожие и вовсе пропали и свет в домах начал тухнуть. К полуночи осталась пара окон со слабым светом ночников или телевизоров.
«Вот и осенняя студеная ночка», – уныло подумал Кондрат, кутаясь в тонкую ни капельки не греющую куртку: «А если через стену?» Кондрат прикинул. Метра три не меньше. Поди, перелезь. Он чиркнул спичками и подкурил пятую за час сигарету. Во рту от вкуса табака стало горько и запершило в горле. Леший затянулся и отбросил курево. Фитилёк вспыхнул, разбрасывая искры на землю. Кондрат поднялся, надавил на него носком ботинка, затушил.
Раздался тихий скрип, Кондрат как стоял в тени фонаря, так и застыл.
– Тайра, – шёпотом позвал он.
Собака встала у ног.
– Тшшш, – прижал её голову к колену Леший.
Ворота больницы открывались.
В то же время, с другой стороны улицы, показались фонари. Майор отступил подальше за дерево у стены. Старясь, стать как можно незаметнее.
Машина, вернее фургон, остановился у раскрывающихся ворот, оттуда выводили человека невероятно высокого роста с мешком на голове. Из фургона выскочил мужчина. Кондрат не поверил глазам. Всмотрелся, так и есть. Не зря он перестал доверять сослуживцам. Как там сказал Еши: «Неужели нет проверенных, надёжных?» Теперь Кондрат понял, нет таких в отделе. Все втянуты, во что-то, о чем Леший даже не подозревает. А ведь, они работали бок о бок не один год. Разговаривали, шутили, дела раскрывали.
Опер Мишка – повертел головой, осматриваясь. Открыл дверцы фургона. Двое охранников, ведущие мужчину с мешком, сказали ему что-то тихое.
Митька наклонил голову мужика, чтобы тот не ударился о потолок фургона, и узник занёс ногу собираясь войти в машину.
Тайра выскользнула из-под руки Кондрата и по-волчьи, не издав ни звука, кинулась на охранников.
Мишкины глаза округлились, когда обернувшись, он внезапно увидел прыгающую ему на грудь собаку. Остервенело, беззвучно, Тайра вцепилась в плечо и рванула, Мишка взвыл, схватил плечо здоровой рукой, та окрасилась красным, по пальцам потекла кровь.