Лесник

Кто-то скажет, как можно влюбиться в человека, которого знаешь так мало? Может и нельзя, но Соня любила. Она не была романтической дурочкой или витающей в облаках мечтательницей, просто ни один мужчина не мог сравниться с ее лесником. Он как будто выжег свое имя на ее сердце, Соня не могла без него ни жить, ни дышать.

Но однажды утром в ее квартиру вломилась подружка, Олеся Сочинская, та самая, которой Соня цитировала поэта Андрея Дементьева, описывая их с Данилой отношения. Рыжеволосая и очень высокая, она распахнула окна, комнату тут же залило светом. Соня зажмурилась, кутаясь в одеяло и зарываясь лицом в подушку.

— Эй, милочка, ты заливай кому угодно, что страдаешь из-за кучки браконьеров, только не мне. Я тебя со школы знаю, признавайся, какого черта от тебя Данила съехал? Я скорее в НЛО поверю, чем в то, что ты просто так его сама бросила. На тебя же страшно смотреть.

И тут Соня не выдержала, она рассказала абсолютно все, рыдая и захлебываясь, она говорила, говорила, говорила.

— А нельзя было просто обсудить с этим лесником ваши отношения? — зевнула Олеся.

— Я не могла, — потерла глаза Соня, — я боялась услышать правду, я боялась.

Подруга вздохнула:

— Вечно ты все усложняешь. Просто сказала бы ему, что люблю, не могу. Жена-то померла, он может и не думал про нее, пока этот дед-ловелас не поведал тебе грустную историю. Я в туалет.

— Зато у тебя все просто, — возмущённо крикнула ей в спину Соня, подымаясь с постели.

— Я в туалет, — повторила подружка ещё громче, — блиин, — послышалось из-за закрытой двери, — у тебя нету, ну как бы это приличнее выразится, гигиенических средств? Черт, вечно я забываю про это.

— А какое сегодня число? — прошептала Соня.

— Ку-ку, двадцать девятое, так где мне прокладками разжиться? Сегодня, между прочим, в нашей чудо-организации вечер. Двадцать пять лет со дня создания. Будут все, ты хоть и в отпуске, но я пришла тебя немного развеять, помыть причесать, подкрасить, и под водочку ты вполне себе сойдешь за симпатичную.

Судя по грохоту в ванной, не дождавшись ответа, Олеся нашла то, что ей было необходимо самостоятельно, а затем вернулась в спальню.

— Алло гараж, хватит лыбиться. То рыдает, то лыбу давит. Ты меня пугаешь. Слушай, Соня, я тебя психиатру покажу, нашему из поликлиники районной. Отличный дедок. Поллинарий Демидович, правда, сам немного того, но для настоящего профи — это ведь не помеха.

И тут Соня начала хохотать, на что Олеся лишь покрутила у веска.

— В чем причина несанкционированной радости, можно узнать?

— У меня задержка уже пятнадцать дней.

Подружка залезла на кровать и начала прыгать:

— Урааа! Тебя мужик бросил заграничный и, похоже, заделал тебе, вот это счастье подвалило, даже алименты не вытребуешь! Без пяти минут мать одиночка! Урааа! — еще выше запрыгала Олеся на матрасе.

— Ты не понимаешь, — прошептала Соня, счастливо улыбаясь, — это ведь будет его ребенок. У меня будет ребенок от НЕГО.

***

— Даже прилично получилось, вот не ожидала, что тебя можно так облагородить за полдня. Правда, кормить надо не переставая, но это дело поправимое.

— Если меня кто-нибудь еще раз пригласит на танец, чтобы спросить, что со мной случилось и как я выжила в лесу, я начну убивать, — улыбнулась Соня, накалывая на вилку большой кусок мяса.

— Спокойно чудо-женщина, — поднесла к губам бокал с малиновым напиткам Олеся.

Соня резко взглянула на подружку, слова полоснули по сердцу:

— Прошу тебя, никогда больше не называй меня так, ладно?

— Тише-тише, — она подняла руки и перекрестилась, — вот тебе крест.

Соня разглядывала зал, наполненный людьми и искусственным дымом. Разноцветные огоньки переливались, пересекаясь, переплетаясь и соединяясь в яркие, плотные столбы света. Танцующие пары, сменяли друг друга, изображая то забавно неуклюжие пируэты, то красивые и плавные движения, зал был будто в тумане. Смотря через толпу и накрытые столы, Соня похолодела изнутри, ей вдруг показалось, что она увидела его. Соня грустно улыбнулась, наверное, не скоро она перестанет бредить им. В ней не было ни грамма алкоголя, но все равно ей мерещился Улф.

Соня встала из — за стола. Странно, она не разучилась ходить на каблуках, и даже короткое черное платье не смущало ее. Назойливая подружка зачем-то заставила одеть бежевые сетчатые чулки, затащила в парикмахерскую и накрасила, да так, что Соня удивилась, глядя на себя в зеркало. Давно она не была настолько привлекательной. Забавно, как будто внутри осень, а снаружи весна. Может быть, из-за волны распущенных густых волос и шпильки ее все время приглашают танцевать, а не потому, что им так уж интересно узнать, что там было в лесу. Но кое-что ее грело, то, что она носила под сердцем. Перед парикмахерской она заставила Олесю заехать в аптеку. Тепло разливалось по телу, она не ошиблась.

Искусственный туман расплывался, таял и снова подымался вверх. Музыка гремела в ушах, голова немного кружилась, и Соня решила выйти на балкон. Дело шло к ночи, небо было настолько чистым, что каждая звездочка горела ярче миллиона лампочек. Соня опрокинула голову, набирая как можно больше воздуха. Нет, она не будет больше плакать, чудо все-таки случилось. Только ее маленькое, личное чудо.

***

Оказывается, удостоверение Суляева может впустить куда угодно, даже на закрытую вечеринку, и хотя Дмитрий Геннадьевич ходил, прямо скажем, не слишком уверенно, и проклинал его до пятого колена, мол могли бы сразу разобраться, а не ждать, Улф был настроен весьма решительно. Он не слушал его причитаний и отправил с богом домой, сообщив, что обязательно придёт на его эти, как их там, «шашики» или «шалыки», понятия не имея, о чем он.

Улф уже с трудом понимал, где находится, когда, наконец, отыскал ее взглядом. Это была его и не его Соня одновременно, такой он никогда ее не видел. Яркая и невероятно горячая. Он и раньше считал ее красивой, но теперь Улф даже немного смутился, разглядывая девушку. Глазища огромные, волосы блестят, губы такие пухлые, что хочется целовать сутки напролёт. Каждый ее шаг, каждый вздох, каждое слово, шутка, всплывали в мозгу, так чётко, будто это было вчера. Она обернулась и заметила его, Соня не могла знать, что он тут. Наверняка решила, что ей почудилось. Милая, сладкая Соня. Улф усмехнулся, опираясь о косяк двери. Все эти улыбки чужим людям, наивная, она даже не подозревала, что он наблюдал за ней. Глупая, родная Соня не знала, что уже давно принадлежала ему и только ему. Юхан был не прав, она совсем не похожа на Марту, потому что Марта никогда бы не одела такие туфли и платье. Его бросило в жар, он скрестил руки на груди, потому что знал, что будет, если сорвать этот черный кусок ткани и прижать ее к себе. Все тело загорелось от предвкушения. Как же сильно он скучал. Первое время он полагал, что Юхан сказал правду, будто он инстинктивно принял Соню за жену, хотя в лесу наедине он об этом даже не думал, но может быть, просто не сразу понял, однако, когда Соня улетела, он не мог найти себе места. А вдруг не простит? А что, если к ней кто-то прикасался после него?

— Убью обоих! — прошипел Улф вслух на русском.

Мимо прошедший официант ловко крутанулся с подносом спиртного в руках:

— Что вы говорите?

Улф молча взял бокал и жахнул для храбрости. Тут же стало теплее, он даже крылья расправил. Ноги сами несли к ней, Улф подвинул какого-то парня, что подошел к Соне на балконе, бесцеремонно выпроводив того за стеклянную дверь. К слову, Соня даже не обернулась, не обратив никакого внимания на столь тонкую рокировку, продолжая смотреть на звездное небо, загадочно улыбаясь и думая о чем-то своем. Он подошел к ней сзади, как тогда на мосту, прижал к решетке всем телом, наслаждаясь этим ощущением.