Лесной царь

– Лок, не повесишь ли ты клинок свой на стену? У меня как раз гвоздик подходящий есть.

Наймит отстегнул ножны и, погладив их, положил на стол рядом с мешком.

– Ежели бы не этот меч, пришел бы я сюда гол как сокол. Решили твои односельчане не только в лес меня выгнать, но и все, что у отряда моего было, к рукам прибрать.

Знахарка в ужасе отшатнулась.

– Неужто убил ты кого? – Непроизвольно вырвалось у неё.

Лок только невесело рассмеялся.

– Глупая ты, дефко, не убил, конечно. Даже золото почти все стервятникам этим осталось. Что я раненный даже с мечом, навоюю, ежели все с рогатинами навалятся? Так, припугнул чуток, чтобы совсем уж совесть не теряли. Убирай его, куда нужным посчитаешь, - немного подумав, закончил он. – Я тут гость, а, как известно, в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

Получив официальное разрешение, Милада аккуратно взяла в руки опасное оружие и повесила его на гвоздик за ремень. Будь её воля, вообще бы выкинула прочь. Неизвестно сколько жизней унесло это лезвие, но с чужими вещами так не поступают.

– Давайте рану вашу осмотрю, - снова перейдя на «Вы», молвила знахарка.

– Благодарен буду, - без доли сарказма ответил Лок.

В итоге процесс превратился для обоих в муку. Милада страдала морально, помогая раненому стягивать узкие кожаные штаны, а наймит физически – его рана загноилась и болела от малейшего прикосновения.

Провозившись с повязками и мазями больше часа, девушка уложила гостя на своей скамье, укутав поплотнее, и занялась ужином. Лок, до этого только скрипящий зубами при особо «приятных» лекарских процедурах, наконец, подал голос:

– Там в мешке картошка, сало и окорока большой кусок сверху. Используй в хозяйстве. Совсем уж дармоедом не буду.

Девушка кивнула и принялась разбирать гостинцы. Когда ужин был готов, наймит уже крепко спал, укутавшись до самого носа.

Волков бояться - в лес не ходить

Человек сидел на чурбачке у края проруби и удил рыбу. Поганец омерзительно пах, даже не смотря на мороз. Перегар и просто примитивная грязь. Гадкий букет! «И этот отброс хотел стать мужем моей травнице?» Волк пригнул голову к земле и заворчал. Ему безумно хотелось выпрыгнуть и разорвать наглеца на части, не перекусив, впрочем, ничего важного сразу, дабы в свое удовольствие насладиться криками жертвы. Но, увы, так поступать было нельзя.

Подкравшись так близко, насколько это позволяли заснеженные кусты, зверь довольно громко заурчал.

– Иди сюда! – Не то рев не то речь, искаженная до неузнаваемости страшной пастью.

Староста вскочил на ноги, чуть не провалившись в прорубь, и, что есть мочи, побежал к деревне, бросив и кадку с рыбой, и полупустую бутыль в лыковой оплетке.

***

Почти неделя прошла в мире и согласии. Наймит вел себя скромно, стараясь помогать по мере возможности. Под пристальным присмотром травницы он быстро шел на поправку и к концу четвертого дня уже вполне бодро ходил.

Разговоры между хозяйкой и её гостем особо не клеились. Девушка дичилась, да и наемник чувствовал себя не на своей полке.

Лок хорошо знал, куда собиралась идти его братия в день своего исчезновения, но выспрашивать травницу не решался. Только единожды он завел разговор на эту тему.

– Красавица, - аккуратно начал наемник за ужином, - я понимаю, что тебе горя с этого нет, но все же не дает мне покоя пропажа моего отряда. Может, ты знаешь чего? Видела ли, слышала?

Милада, раскладывающая по мискам кашу, только пожала плечами.

– Коли слышала бы, то рассказала бы, а так молчу же.

Лок только кивнул и принялся за еду. Пока его все вполне устраивало. Деревенские пусть неохотно, но все же продали ему еще мешок провианта, знахарка исправно меняла повязки и ухаживала за раной, в дом никто не ломился. В его положении лучшего и придумать было нельзя. Тем не менее, с того момента как он поселился в этой хибаре, что-то неуловимо изменилось. Лок стал больше думать и вспоминать. Была у него когда-то такая вот Милада. Застенчивая, добрая, глупая чуток, как говорят – «не от мира сего». Также пришел он в чужой дом зализывать раны после очередного похода. Также лежал за печью и наблюдал, как суетится хозяюшка, накрывая на стол. Тогда он думал остаться, да он и остался, но лишь на полгода, а потом трусливо сбежал, узнав «радостную» новость о своем скором отцовстве.

Теперь каждое движение совершенно чужой ему девушки заставляло вспоминать: вечера на крылечке, походы на рынок с большой корзиной в руках, жаркие ночи, в которые он так опрометчиво обещал вечную любовь.

Рана на бедре заживала, а рана на сердце вдруг начала кровоточить. А он наивно считал, что не было там никакой раны. Да и никакого сердца тоже.

***

Расчет оказался верным. Через какие-то десять-пятнадцать минут пошел снег. Волк неподвижно сидел в сугробах и ждал. В этот момент он больше всего жалел, что не может заставить свой мех побелеть. Даже немного помечтал, о том, как хорошо бы было линять подобно зайцу.

От забавных мыслей его отвлекло приближение человека. Зверь облизнулся. Люди всегда были глупы, жадны и предсказуемы.

По петляющей среди деревьев тропке, к закованному в лед озеру торопливо шла Маргулина с рогатиной в руках.

– Пьянчуга проклятый, - на ходу бормотала она. – Не удалось девку добром заполучить, так силой бы взял, к чему теперь до говорящих-то волков упиваться, да всю добычу со страху бросать!? Я ему устрою отдых за бутылкой, только Миладку в помощницы заполучу.

Закончить свою мысль женщина не успела. Когда она наклонилась за кадкой, что-то сильное ударило её по ногам. Поскользнувшись на запорошенном снегом льде, Маргулина ухнула в прорубь с головой.

Зверь пару секунд постоял над окошком взбаламученной воды и, выхватив из кадки самую жирную рыбину, в несколько прыжков скрылся в лесу.

До того как староста, отбоявшись, пойдет искать свою сестру, снег заметет все следы и в лесу, и у озера.

Милые бранятся - только тешатся

Глиняные горшочки устроились на полке, тесно прижавшись друг к другу обожженными боками. Милада приподняла очередную крышку, старательно принюхалась и опустила обратно.

– Куда же я её припрятала-то? – Растерянно бормотала девушка, стоя на цыпочках на колченогом стуле.

Стул протестующее поскрипывал и слегка пошатывался. Однако, даже этот факт не мог умерить пыл знахарки. Последний горшочек расположился на самом краю полки, на довольно внушительном расстоянии от предыдущего, уже осмотренного. Травница изобразила что-то отдаленно напоминающее ласточку, но все-таки дотянулась кончиками пальцев до гладкого глянцевого бочка. Вот только стул её усилий не оценил и начал падать вперед, увлекая за собой незадачливую хозяйку.