Лестница из терновника. Трилогия

– Счастье наступит, Вэ-Н!

Вэ-Н поднял голову и взглянул ей в лицо с неописуемым выражением надежды и благодарности:

– Я тоже так думаю. Я верю в предсказания... знаешь, завтра я сожгу много цветов силам Земли и Неба в подарок за тебя. Ра, Господин Гадальщик был прав - все эти франтики... их матери лгали, они все родились под действием других Стихий, лишь ты мне по-настоящему подходишь.

– Я - не подарок, - усмехнулась Ра.

– О да! Но ты - моя.

– Вэ-Н... а ты хотел меня убить. Я хорошо помню, как ты решил, что убьёшь меня, и как почему-то передумал. Этого я не понимаю...

Вэ-Н спрятал лицо в ладонях Ра. Сказал, не поднимая глаз:

– Ты швырнула мне в лицо, что не хочешь быть рабыней и не представляешь детей рабыни в Доме Государевом... а я - сын рабыни, Ра. Я - внук рабыни. На миг я взбесился, потому что ты сказала правду. Презираешь меня?

– Нет. Между нами - поединок. Ничего, похожего на рабство, больше не будет. И вообще - мне кажется, ты не должен называть рабыней свою Мать.

– Я её не знал, - медленно проговорил Вэ-Н.
– Она умерла оттого, что я родился. А если бы осталась жива, умер бы я - как все мои братья. Я же не глух и не слеп: она умерла оттого, что с ней обошлись, как с рабыней, мой Отец взял то, что ему дали... я не могу говорить об этом.

– Всегда-Господин... даже Государь не может безнаказанно изменить порядок вещей... но это уже в прошлом, ведь правда? Ты всё поправил...

– Ра, я ничего не знал... не понимал... если бы ты не объявилась во Дворце против этикета и всех мыслимых правил и не начала бы дразнить меня - вероятно, я так ничего и не понял бы никогда. Сейчас я думаю, что меня воспитывали, как сына рабыни - Всегда-Господин ведь всегда сын рабыни, каков бы ни был его статус... мне стыдно смотреть на тебя... я же просто послушался, я делал то, что от меня требовали, когда ты писала свои безумные письма - и думал, что и ты пишешь под диктовку! Ра, прости!

Я победила, подумала Ра. Я проиграла поединок и выиграла Вэ-На и жизнь. Друга и счастье. Благословение Небес.

Она притянула Вэ-На к себе, подняла его лицо, ловя взгляд, прижалась, усилив боль во всём теле и незнакомую прежде тёплую истому, вызывающую желание прижиматься крепче - и сказала:

– Сейчас это уже не имеет значения. Поединок всегда всё объясняет. В этом его смысл, я думаю... и я люблю тебя.

– Ты наивная девочка, Ра... Ра, хочешь видеть свою Мать? Или Отца? Я послал за ними.

– Хочу. Мать больше... моя Мать... И Братьев я хочу видеть... Вэ-Н, мне тяжело много говорить, но нужно страшно много рассказать. Потом, потом, когда станет легче - ты выслушаешь меня?

– Конечно, - Вэ-Н взял с низкого столика чашку из белого матового стекла, нежного, как скорлупа.
– Выпей ещё, пожалуйста! Лекарь сказал - всю ночь, понемногу.

Ра поднесла чашку к губам, вдохнула резкий запах - и отдала её Вэ-Ну.

– Не хочется. От этого напитка всё кругом как в тумане. Не люблю быть пьяной.

– Тебе не больно?

– Мне больно. Неважно. Лучше держи меня. Я чувствую, что это правильно... Знаешь, говорят, трофеи начинают чувствовать такие вещи, о которых не знают мужчины - это как чувствительность открытой раны...

– Не трогай меня так! Мы больше не можем - я тебя покалечу...

– Нет. Я чувствую, что нет. Мне не только больно, понимаешь? Рабыня боится боли; я - нет.

И Ра снова удивилась тому, какие невероятные ощущения, не объяснимые ничем, могут прорастать из почти нестерпимой боли - потому что Вэ-Н, Государь, тоже ей принадлежал.

В каком-то смысле, подумала Ра, я его тоже создаю.

***

Запись N93-02; Нги-Унг-Лян, Кши-На, Тай-Е, Государев Дворец.

Юу дрыхнет, свернувшись клубком на циновке в и укрывшись плащом - по-походному, будто и не во Дворце. Мы с Ар-Нелем сидим на корточках у жаровни и беседуем.

К слову, Кши-На не знает стульев; я привык сидеть на полу или на корточках, как земной заключённый в древние времена, но аборигенам такая поза кажется абсолютно естественной. Своеобразный местный уют: за окнами, закрытыми пергаментом, глухая темень, а в гостиной светится жёлтый фонарик, мерцают угли на жаровне - лица делаются одухотворёнными и говорить очень приятно.

Юу, я думаю, устал от впечатлений. Он у нас теперь Брат Государыни; его подначивают и задирают, с ним кокетничают столичные жители, он дрался полушутя-полувсерьёз четырежды только за сегодняшний день - плюс беседовал с королём. Государь, чьего имени от большого уважения и любви не называют подданные, разумный парень и интересный - поговорил с Юу, сделав его своим фанатом, поговорил с Ар-Нелем, сделав его своим, по-моему, довольно ценным союзником, поговорил с родителями Юу и Ра, пригласив Господина и Госпожу Л-Та в Совет - они, конечно, тоже этого не забудут. Вдобавок, он поговорил со мной.

Ра, похоже, серьёзно отнеслась к собственному, данному ещё в виде мальчика, обещанию сделать для меня всё мыслимое за спасение брата. Рассказала мужу. А он поинтересовался.

Когда разговариваешь с Государем, всё время чувствуется, что вложили в него немало. И задёргали изрядно. Повзрослел быстро, не по годам. Усталая, всепонимающая рожица: такие лица, по моим наблюдениям, часто бывают у детей с проблемами в семье, а не у холёных аристократов.

Интересное сочетание: знает, что кто угодно кинется со всех ног куда он скажет - и при этом тщательно обдумывает каждое слово. Вовсе не рвётся приказывать генералу становиться морской чайкой - не упивается властью. Взрослые не баловали и жизнь не баловала - к тому ж только что умер отец.

Не знаю, любимый ли. Но не могло не ранить, как бы там ни было.

Ближе к вечеру знаменательного дня Утверждения Государева Статуса, мы - друзья Государыни - собираемся в королевской опочивальне, как персонажи романа Дюма. Государь говорит мне с места в карьер:

– Ра считает тебя очень необычным человеком. Расскажи о себе.

Насколько я демон, что ли?

Не хочется что-то наворачивать, тем более что рядом стоит Ар-Нель и весело наблюдает за всем происходящим. И Ра наблюдает; оперлась локтем на подушку, уже очень хороша - этакий болезненный ангел, все женственные чёрточки сделались явственнее. Еле заметно улыбается; я вдруг осознаю, что с первой встречи думал: "А девкой был бы краше". И Юу сидит на её постели и тоже внимает. Зато нет чужих, все мне свои, мои детки, как это ни забавно звучит. И я говорю совершенно честно, выбивая себя и их из легенды:

– Я и необычный. Я очень издалека. Живу в твоей стране, чтобы потом написать книгу о ней. Меня интересует жизнь твоих подданных, Государь - всё, что только можно, самые простые вещи, любые мелочи и частности, а больше всего - люди.

Юу смотрит на меня, приоткрыв рот. Ар-Нель хихикает в расшитый рукав. Ра кивает.

– Ты настолько учёный, что можешь написать книгу?
– спрашивает Юу.
– А я думал, Ма-И шутит...

– Я нисколько не удивлён, - говорит Ар-Нель.
– Спрятать ум не менее сложно, чем скрыть глупость. А вы, дорогой Господин Второй Л-Та, не слишком наблюдательны, мягко говоря...