Летающая Тэкла
Шрифт:
Предводитель отряда отделился от прочих и двинулся ей навстречу. Он назвал свое имя – брат Иммо – и попросил девушку снять ее высокий головной убор.
Тэкла чуть сдвинула брови. Без своего головного убора она считала себя одетой неполностью. К тому же, как полагала Тэкла, голый лоб выглядит ужасно глупо: становится особенно заметно, какой он выпуклый и блестящий, точно медный кувшин. Нет уж.
Но брат Иммо, терпеливо выслушав все сии доводы, чуть поклонился и повторил свою просьбу. Он показал, что головной убор будет удобно привязан лентой Тэкле за спину; сама же Тэкла непременно должна быть помещена в просторный орденский плащ – это поможет ей избежать многих опасностей. Явился и плащ – как раз под рост Тэклы. При виде всех этих забот Тэкла вновь ощутила, как сильно умягчено
– Ты готова, сестра? – спросил он своим глухим, невыразительным голосом.
Тэкла ответила, от волнения тоже сипло:
– Готова, брат Иммо.
Отряд безмолвно покинул орденский дом и по спящим улицам Августы Винделиков направился прямо к базилике святого Ульфилы. Базилика выглядела бдящей – страж и недреманное око беспечного, глупого мира. Перед базиликой братья остановились. Они тихо опустились на колени и, глядя на крест, пропели уже знакомую Тэкле молитву про общего отца на небе. Тэкла тоже, как умела, пела вместе со всеми, а справа и слева ее плеч касались твердые, угловатые плечи других мутантов. Когда молитва закончилась, все разом поднялись и скорым шагом двинулись дальше.
Спустя короткое время Августа Винделиков осталась в прошлом, а впереди простиралось одно только глухое, еще не ведомое будущее – Арденнский лес без конца и края и зарождающееся утро.
Оказавшись в лесу, братья первым делом наломали зеленых веток и повтыкали их себе за пояс и за ремень, которым обвязали головы поверх капюшонов. Тэкла последовала примеру остальных, а затем взлетела, чтобы проверить – действительно ли теперь отряд со стороны незаметен.
Оказалось – воистину так. Новые братья Тэклы полностью растворили себя среди густой растительности. Воздух между вечно колеблющихся ветвей неопределенный, полный теней и тайны; он хорошо укрыл брата Иммо и его товарищей.
Передвигались быстро, не щадя себя и не делая привалов; когда солнце уперлось в макушку и стало сильно греть капюшон, на ходу сжевали горсть припасенных сухариков, которую запили водой из общей фляжки. И ничего слаще этой воды, принятой в свой черед из братской руки, Тэкла не пивала. Как будто глоток радости влился в нее, делая спокойнее и сильнее.
Двое карликов, оставшихся на свободе, варили поутру похлебку из грибов, болотных кореньев и одной удачно пойманной птички. Линкест сидел на земле возле маленькой горсточки сереньких перышек и, обхватив ладонями уши, раскачивался из стороны в сторону. Оруженосцы Альбина – мутанты не сентиментальные – обменивались разными мыслями, неоформленными, сходными не столько со связной речью, сколько с общей оценкой положения вещей. Логическая составляющая этих обрывков была нехитрой: патрону мила Летающая Тэкла, а бесполезное создание Линкест дорог Летающей Тэкле, следовательно… и все тут, ничего тут не поделаешь.
Карлики завтракали, а злополучный Линкест, охваченный скорбью, непонимающе глядел в котелок, когда от четверых пленников-оруженосцев пришел ликующий телепатический сигнал. Этот сигнал прозвучал в умах обоих братцев столь отчетливо и громко,. что они разом подскочили, поперхнулись и принялись лупить друг друга по спинам, чтобы не задохнуться насмерть.
– Мы видели патрона! – вопили в сознании вольных оруженосцев четверо их братьев, все разом. – Патрон цел! Он здесь! В цепях! Бедненький! Страдает! Не ранен! Оскорблен! Удивлен! Растерян! Не в панике! Накормлен! Опечален! Умыт!
– Тихо! – мысленно гаркнули оруженосцы. – По очереди! Внятно! Где патрон?
И
тут в их бедных головах взорвалось – словно с колокольни болонской церкви Архангелов уронили огромную корзину тлеющих углей:– Здесь!!!
А затем рассыпалось подпрыгивающими огоньками:
– В соседнем здании!
– Через перистиль от нас!
– В третьем от стены!
– Если стоять лицом к лесу – на борей-борей-эвр!
– К аквилону от главной лаборатории!
– В четвертом, если идти от ворот!
– Всего их пять!
– Шесть!
Карлики, сбившись, замолчали.
Их свободные братья послали вопрос:
– Кого пять или шесть?
– Зданий! – пришел хоровой ответ.
И опять началось:
– Охранники – Суллы!
– Их тут пятнадцать или шестнадцать!
– Или четырнадцать!
– А есть еще прислуга!
– Они крохи!
– Здешняя прислуга – крохи! Глупенькие, слабенькие!
– Неудачные эксперименты!
– Он называет их «отходами»!
– По-моему, «обрезками»!
– Кто называет? – спросили свободные братья.
– Главный гад!
– Метробиус!
– Монстр!
– Генетический преступник!
– Молекулярный вор! – высказался один из пленников, и все шестеро близнецов озадаченно замолчали.
Линкест неожиданно поднял на своих спутников страдальческие глаза. Карлики засопели, недовольные. Потом один из них, прервав телепатическое общение с остальными, заговорил с тэклиным рабом.
– Посмотри на себя! – в сердцах восклицал оруженосец, смутно надеясь встряхнуть Линкеста и вернуть его к реальности. Борода карлика тряслась при этом так, что, казалось, вот-вот отклеится от лица. – Как тебе не совестно, Линкест! Молодой, здоровый человек! Мужчина! Никакой от тебя пользы! Ни помощи, ни поддержки – сидишь и точишь слезу, как старая дева!
При этих жестоких словах Линкест пошире раскрыл рот – карлик только диву давался, каким огромным этот рот оказался, – и безмолвно взвыл от горя. Слезы, каждая размером с райское яблочко, так и посыпались из его неподвижных, ставших стеклянистыми глаз.
Карлик досадливо махнул коротенькой волосатой рукой.
– Ну тебя… Только ради патрона тебя терпим… Ешь давай, понял? Не то – во! – И он показал Линкесту кулак.
И тут в его сознание опять ворвались братья.
– Патрона повели к главному!
– Мы слыхали, как он свистит в коридоре!
– Только что!
– Заковали!
– Повели коридорами!
– А нам еду принесли! Готовят – дрянь!
Свободные близнецы спросили у пленников:
– Как настроение патрона?
– Свистел уныло, – предположил один.
Другой возразил:
– Бодро. Как собаке!
И опять поднялось:
– Свистел как обычно!
– Свистел как бы в задумчивости!
– Чуть не плача!
– Гневно!
– Огорченно!
– По-моему, они заковали его в цепи!
– Ясно, – сказали вольные оруженосцы. – Ладно, мы пока будем завтракать. У нас перепелка в грибах и с корнем тигрового камыша.
– А у нас вареная говядина, – донеслось из плена, – только жесткая и недосоленая.
Метробиус действительно велел этим утром доставить к нему захваченного патриция – для первого санитарного осмотра и нового разговора. За Альбином пришел другой Сулла – Секст. Этот был ощутимо новее вчерашнего Гнея Корнелия и обладал отвратительной привычкой за все хвататься руками. Пока Альбин, насколько позволяло его положение, приводил себя в порядок, Секст Корнелий перетрогал все голографические картинки, оставив везде отпечатки липких от пота пальцев. Затем набежали гурьбой прислужники – крошечные подобия Сулл. Они захлопотали, заковывая руки Альбина в тесные кандалы и защелкивая автоматические замочки. Альбин не мог даже толком разглядеть, сколько их суетилось вокруг, – крошки непрерывно менялись местами, подпрыгивали, мельтешили и при этом все время чирикали на своем невнятном наречии. Потом они мгновенно исчезли, а Альбин следом за Секстом Корнелием вышел в коридор и побрел по коврам и лестницам, то поднимаясь на десяток ступенек, то опять спускаясь, то заворачивая за угол. Изредка как будто тянуло сквозняком, хотя никаких видимых дверей или окон по пути не встречалось.