«Летающий танк». 100 боевых вылетов на Ил-2

В дороге Полторакин задержался по нужде. Облюбовав кустик, присел за ним. Французов, отойдя немного, решил еще пострелять. Через листву небольшого кустика увидел какой-то белый предмет и выстрелил. В ответ раздался истошный вопль Полторакина. Тут до стрелка дошло, что это за предмет. За раненый зад Полторакина Францу, как его обычно называли ребята, пришлось держать ответ. От трибунала его спасла хорошая характеристика. Он был специалистом высокого класса, и за него заступились старший техник эскадрильи Собакин и старший инженер полка Перепелица. Если бы не их заступничество, пришлось бы ему отбывать наказание в другом месте. А так оно свелось к понижению в должности до моториста и в звании до рядового.

К сожалению, имел место в полку и трагический инцидент. В нашей эскадрилье механик самолета командира АЭ Сеничкина сержант Алексеев, отличный скромный специалист, тоже не удержался от соблазна подержать в руках оружие, в конструкции которого не разбирался. Находясь на стоянке самолетов, он вместе с товарищами соображал, как взорвать трофейную гранату, у которой отсутствовал взрыватель. Решили вставить в нее взрыватель от нашей, но он не подходил по размерам. С опасным предметом Алексеев обращался, словно ребенок с игрушкой, нисколько не думая о возможных последствиях. Молотком стал вбивать взрыватель в гнездо, как гвоздь в дерево.

В этот момент те, кто стоял рядом, услышали шипение, но никому из них не пришло в голову, что надо немедленно бросить гранату куда-нибудь подальше, а самим залечь. Произошел взрыв. Алексеев погиб, остальные, в том числе и моя новая мотористка Оксана Лахно, были ранены. Этот случай потряс всех нас и явился наглядным примером, что надо быть внимательным и осторожным при обращении с оружием. О ЧП узнала вся дивизия. Гибель людей и выход из строя на длительное время классных авиаспециалистов отрицательно сказались на сроках подготовки техники к полетам. Командование дивизии строго предупредило командира и замполита полка об ослаблении дисциплины и потребовало принятия решительных мер по наведению порядка. После принятия соответствующих мер состояние дисциплины улучшилось, а стрельба прекратилась.

В нашей эскадрилье любителем подобрать что-либо из множества валявшихся на аэродроме предметов был пожилой, лет около пятидесяти, солдат, рядовой Филиппов. Авиаспециальности он не имел – занимался хозяйственными работами и нес караульную службу. Как-то рядом со стоянкой он увидел подметку, торчавшую из песка. Она его чем-то заинтересовала. Попытался вытащить, но она не поддавалась. Тогда он разрыхлил песок, рванул и наконец вытащил сапог вместе с оторванной ногой. Кто был тем несчастным, уже не узнаешь, но по всем признакам – наш.

Филиппов отнес ногу в лес и захоронил ее. Я был очевидцем и вдруг подумал: сколько же еще здесь покоится людей? Видно, слишком торопились наши аэродромные команды в подготовке летной полосы, не захоронив, как следовало бы, погибших. По всей вероятности, командование отвело ограниченное время на подготовку аэродрома. Наверняка его не хватило на захоронение и погибших танкистов, лежавших в подорвавшихся на минах танках. От всего этого на душе остался неприятный осадок. Испортилось настроение и у остальных ребят.

На фронте хорошее настроение появлялось, когда человек мог немного отдохнуть, получить нервную разгрузку. Это бывало, например, когда удавалось посмотреть хороший фильм или выступление хороших артистов, но это бывало крайне редко. Как-то один из политработников сообщил: «Сегодня вечером приедут московские артисты, среди которых будет Рина Зеленая, та самая, которая хорошо известна по многим кинофильмам». К концерту мы стали готовиться заранее. Пораньше поужинали, привели себя в порядок.

Вынашивали планы, как бы поближе пристроиться к сцене. Незадолго до наступления сумерек поставили задом друг к другу две «полуторки», накрыли чехлами кузова, и сцена готова. Открытый театр мгновенно заполнился зрителями. Появились артисты, в числе которых находилась и Рина Зеленая. Не помню, в каком она была платье, но очень хорошо запомнил ее белые туфли на английском каблуке. Появился конферансье, начал что-то говорить, и в этот момент послышался гул самолетов. Наступила пауза. Из-за леса над северной границей аэродрома показалось несколько немецких бомбардировщиков, летевших в восточном направлении.

Появление непрошеных гостей вызвало панический страх у артистов. Они стали прыгать с машин и прятаться в близлежащие щели. Самолеты пролетели мимо, не делая попыток отбомбиться. Мы, зрители, остались на местах, так как видели, что бомбить они будут не нас, а какой-то объект в глубоком тылу, и терпеливо ждали возвращения на сцену артистов. Наступила ночь, а их все нет. Так мы их и не дождались. Утром на месте, где стояли машины, нашли белый каблучок, потерянный Риной Зеленой. То, что он был именно ее, сомнений не вызывало – только она была в таких туфельках. Наши надежды, что артисты выступят на следующий день, не оправдались. После неудавшегося концерта они поужинали и уехали. И когда мы потом вспоминали об их приезде, то всегда кто-нибудь пускал остроту по поводу каблучка.

В начале сентября после нескольких ненастных дней погода разгулялась, наступило «бабье лето». Сразу же началась активная боевая работа. В те дни мы чаще всего летали на уничтожение танков. Вылеты выполнялась по просьбам наземных войск, поступавшим в полк через штаб дивизии. Как-то во второй половине дня оттуда пришло распоряжение быть немедленно готовыми к нанесению всем полком удара по железнодорожному мосту через речку Навля около станции Синезерки, что южнее Брянска. Вылет производить по команде из дивизии. Командир полка сообщил, что немедленно полк вылететь не может. Необходимо не менее двух часов для смены боекомплекта. Самолеты снаряжены ПТАБами – бомбами для удара по танкам. По мосту же надо бить фугасными.

Вначале из дивизии пришло неуверенное «добро», но не прошло и пяти минут, как вновь поступило прежнее распоряжение, в котором в категорической форме не допускалось никаких отсрочек. Помимо письменного распоряжения из дивизии сообщили по телефону, что это распоряжение поступило из штаба ВА. Надо лететь с теми бомбами, какие подвешены. В налете участвуют несколько полков, и нарушать спланированный порядок недопустимо. Первая группа эшелона уже начала взлет. Ваш полк идет последним и замыкает колонну. Кроме удара, нам необходимо сфотографировать результат работы. Коль такое распоряжение поступило, то обсуждать, есть ли смысл бомбить мост ПТАБми, Громов, естественно, не стал. Приказ есть приказ.

Полк повел командир. Заместителем шел Сухих. Я у него был ведомым. При подлете к месту встречи в ясном солнечном небе отлично просматривались впереди идущие группы в окружении истребителей сопровождения. Это напомнило мне тот вылет, когда я еле оторвался от земли и рубил сосны на взлете. Большего количества штурмовиков, одновременно находившихся в воздухе, мне не довелось видеть до конца войны. В районе цели по нам открыли сильный огонь с земли, однако специально выделенные группы штурмовиков быстро подавили его. Отчасти он стих из-за появления истребителей противника. Наши сразу же ввязались в бой с «фоккерами». Мост через речку оказался небольшим, и я подумал: и стоило посылать такое количество самолетов на какой-то мостик?

При подлете к цели было хорошо видно, как в районе моста сериями рвутся фугаски, сброшенные впереди идущими полками. В сплошных разрывах бомб среди султанов поднятой воды ферма моста продолжает стоять как ни в чем не бывало. Ни одного прямого попадания. Подошла и наша очередь ударить по упрямцу. Но что мы можем сделать своими малютками, коль не смогли фугасными? Группами по четыре-шесть самолетов пикируем на цель и обрушиваем на нее град ПТАБов. На выходе из атаки в развороте смотрю на мост. Чуда не произошло. Его ферма как стояла до нашего подхода, так и стоит. Это видела и вся наша группа. Понятно, с каким чувством мы возвращались назад.