Лети, не бойся

– Ну, вот и моё логово, – улыбнулся я.

***

Мы проговорили довольно долго. Михаил настаивал на том, что разобщённость обывателей, порождённая ленью и безразличием, загнала в угол лучшие качества личности русского человека. Возрос и стал нормой эгоизм, преследующий цель приумножить собственные пожитки любой ценой, не гнушаясь соседского добра, что не объединяло, а разобщало людей. Если общество и существовало, то давно распалось, а без него личности быть не может. Забытая добродетельная мораль уже не может служить её воспитанию. Предложенная современностью замена утраченной морали не выдерживает критики. Её тезисы так и не ожили на практике. Взять хотя бы сегодняшний пример…

Простым и доходчивым языком он разбил все мои доводы об обоснованности самосохранения под лозунгом «моя хата с краю, ничего не знаю». И в итоге, я напрочь растерял основы собственных убеждений под весомостью его смелых и мудрых изречений, возникших, казалось, из какой-то глубины веков.

Затем мы благополучно позабыли эту тему и болтали обо всём подряд. Я рассказал ему о нашем городе, который искренне любил, несмотря ни на что. Дал полистать свои рассказы. Показал редкие собрания сочинений молодой русской литературы девятнадцатого века, являвшиеся гордостью моей библиотеки. Поведал о своих хобби в коллекционировании. Одним словом, незаметно для себя, раскрылся перед человеком, знакомым мне всего-то несколько часов.

И лишь немного обидно было за то, что на все мои вопросы о жизни самого Михаила, он не желал отвечать прямо. А вежливо извинялся и старался отвести их в сторону. Но я не подавал виду, что тревожусь об этом. Миша мне сильно импонировал своей живостью и цельностью. Заподозрить его в подлости и преступных деяниях даже не приходило в голову.

Тем временем подступила ночь. Одежда наша просохла. И на том можно было бы разбежаться по разным сторонам, подведя черту под этим необычным днём. Однако, я ловил себя на мысли, что вовсе не хочу идти домой. Расставшись с Михаилом, идти придётся одному, а было всё-таки боязно. Оставаться здесь одному было, пожалуй, ещё опаснее. И я полагал, что разрешение возникшей дилеммы зависело уже не только от меня.

– Ещё чая? – я поднялся на ноги и застыл, потирая руки, некоторым образом провоцируя на действие своего гостя.

Михаил мгновенно сообразил в чём дело и встал сам.

– Нет, нет. Достаточно на сегодня. Я засиделся и задерживаю тебя.

– Абсолютно не задерживаешь, – я возразил, однако не совсем убедительно. – Я, наверное, останусь ночевать здесь. Погода дрянь. А идти не близко.

– Всё равно. Мне тоже пора, – он стал одевать куртку.

– Тебе далеко?

– Ну,… не очень, – Михаил слегка стушевался и отвернулся поправить одежду.

– Может, я тебе подскажу короткий путь, если не знаешь город? Какой адрес?

– Я найду. Не беспокойся.

– Как скажешь. Но просто хотелось помочь… Ты всё скрываешь от меня, – я неожиданно высказал крутившуюся в голове мысль.

Михаил, начавший было уже движение к двери, остановился. Повисла пауза. Затем он резко обернулся: – Прости, Алексей. Я действительно много от тебя скрываю. Знаю, что это не честно.

– Уверен, у тебя есть на то причины.

– Именно так. Есть. Но, понимаешь… Ты прав. Я чересчур увлёкся тайнами. В общем, нет у меня никакого дома и ночлега. Вчера я ночевал на вокзале. Теперь ты знаешь правду. Но это ничего не меняет.

Он развернулся и пошёл к двери.

– Постой! – я нагнал его, – постой. Нет никакой необходимости уходить. Я в чём-то даже рад, что тебе некуда идти! Честное слово. Быть может, это выглядит глупо, но так у меня есть повод оставить тебя на ночь здесь.

Брови Михаила вопросительно приподнялись.

– Ты знаешь, что я опасаюсь… боюсь этих бандитов. Если ты останешься на ночь в библиотеке со мной, мне будет куда спокойнее. Места хватит.

Михаил не решался: – Ты уверен, что это не причинит тебе неудобств?

– О чём ты говоришь? Если я уж и сам… Нет никаких проблем! Захоти ты облапошить меня и обобрать, сделал бы своё дело уже давно. Никто не знает тебя, и никто не видел, как мы вошли в библиотеку. Да и потом, мне хочется тебе верить.

– Ты можешь верить.

Его выразительный взгляд, обращённый ко мне, подтверждал сказанное, почище всяких слов. Собственно, мне и не требовалось дополнительного убеждения, поскольку я уже для себя решил, что этому человеку не только можно, но и хочется довериться. Таких не часто встретишь. Каждое слово Михаила было сказано к месту, припечатано будто сургучом. Каждая мысль имела значение. Он великолепно владел собой, на зависть простому обывателю вроде меня. Не тратил лишних эмоций. Не заботился о произведенном впечатлении, не оценивал себя и не подстраивался под собеседника. Но если хочешь обрести такого друга, будь готов слышать о себе правду. И мне казалось, что я был готов.

Мы расположились на ночлег и затем встретили утро. Здесь не о чем рассказывать. Выпавшие на мою долю приключения, благополучно были исчерпаны прежним днем, о котором я и так довольно много помянул. Но, признаюсь, с той лишь целью, чтобы ввести читателя в обстоятельства моего знакомства с историей, о которой намереваюсь поведать. Ну и конечно, познакомить с её главным действующим лицом – Михаилом. Надеюсь, мне удалось хоть отчасти передать ощущения своего вдохновения этой выдающейся личностью. Это пригодилось бы читателю наперёд, чтобы лучше представить себе произошедшие с героем романа перемены.

***

Я сдержал слово и свёл Михаила с одним из своих приятелей, который помог пристроить того на автокомбинат разнорабочим. Вся сложность состояла в том, что у моего нового товарища не было никаких документов о личности. То есть вообще никаких! Но мир не без добрых людей. Определив Мише значительно урезанный, по сравнению с той работой, что предполагалось выполнять, оклад, на отсутствие документов закрыли глаза.

Ночевать он приходил в библиотеку. Положа руку на сердце, признаюсь, я искренне рассчитывал, что Михаил совсем скоро определится с жильём. Ведь в случае внезапной проверки, мне хорошенько влетело бы за его визиты.

Мы по-прежнему болтали с ним по вечерам о жизни. И только ближе к полуночи я уходил спать домой. Раз Миша проговорился, что скучает по родному городу Златоусту. Уральский Златоуст я знал и довольно неплохо. Несколько раз бывал там, хоть и находится он в полтысячи верст от Соликамска. Поэтому я вцепился в Михаила, пока тот не признался.

– Я не хотел упоминать свою прежнюю жизнь. Не хочу, чтобы меня что-то связывало с ней. Только по этой причине не желал бы, чтобы кто-то мог это сделать за меня. Но уж коли проговорился, знай, что родился я в Уртюшке Кусинского района. Это недалеко от Златоуста. В город уехал в восемнадцать лет. Там и остался, выучившись, работать. За два дня до встречи с тобой я ездил в посёлок, а затем и в город. Видел мать…, – он потёр глаза, – немногое изменилось. Она лишь постарела сильно. И боюсь, что я к тому оказался значительно сопричастен. Однако «таким» я не смог бы там остаться. Вот, пожалуй, и всё на этом. И дай слово, что услышанное тобой останется между нами.

Я дал слово. И только теперь его нарушил, но читатель вскоре поймёт почему.

***

Со дня нашего знакомства минул месяц. И вот, в один из дней, табу молчания моего друга пало. Это случилось в вечер пятницы.

Я сидел в библиотеке, отстукивая по клавиатуре очередной лист черновика своего нового романа. В нём уже поселилась личность, похожая на Мишу. Так велика оказалась сила воздействия его на меня.

Время от времени, я поглядывал на настенные часы, обеспокоенный задержкой товарища. В это время он обычно всегда возвращался. А как бы я ни старался, всё не мог выкинуть из головы тот инцидент с бандитами у закусочной. Я до сих пор оглядывался в темноте, ожидая удара в спину. Поэтому беспокойство за друга тут же приобрело мрачные очертания разыгравшейся фантазии. Где поножовщина шла по цене одной сигареты.