Лети, не бойся

Я согласно кивнул.

– Хорошо. Так вот… Отшумели школьные года и с маминым напутствием я отправился в Златоуст поступать в Челябинский государственный технический университет (бывший политех). Я был прекрасно начитан и эрудирован. В пику физической неполноценности тела, мой мозг был мобилен, силён и внушал надежды на успешную научную карьеру. Подтверждением чему и явились пять блестящих лет в постижении гранита науки и красный диплом выпускника машиностроительного факультета. Жаль лишь, что в эпоху перехода от советских ценностей к тотальному нигилизму, моё материальное положение оставляло желать лучшего. И мне всё чаще требовалось отказываться от любимой работы в пользу путей обретения заветных монет в кармане. В остальном же, жизнь виделась мне в радужном свете будущих свершений на благо моих земляков.

Я поступил на службу инженером Златоустовского машиностроительного завода и продолжал там работать до того самого дня. Дня, с которого перевернулась вся моя жизнь. Это случилось двадцать пятого мая 2007 года. За месяц до летнего солнцестояния и самой короткой ночи года. Накануне дня празднования Ивана Купалы…

С этого момента ваш покорный слуга прервётся. Цитировать рассказ Михаила выше моих скромных способностей. Я представлю вам, дорогие читатели, его целиком ниже как повествование от третьего лица. Весь его ход и обилие действующих лиц предопределяет такой мой выбор. Впрочем, судить об итогах изложения вам. Отправляйтесь с богом в неведомый край и не пытайтесь сверять истину. Может, где-то Михаил и ошибся в деталях. Может, что-то приукрасил и я. Вы легко найдёте некоторые свидетельства написанному в истории наших мест, в донёсшихся, как думают, невесть откуда преданиях и верованиях русского народа. Я же всего-навсего стенограф того, кто поручился светлой головою за правдивость этой истории. А что увидите в ней вы, решать вам. Итак…

Глава 1.

Переход.

Михаил Жаров, инженер машиностроительного завода города Златоуста Челябинской области, возрастом немногим менее тридцати лет, следовал вдоль проспекта Мира к улице Грибоедова. Оттуда до его дома было рукой подать.

Стояла замечательная для Златоуста ясная погода. Пригревало солнце и приятно пощипывало жаром лицо. Ветра почти не было. Виднеющиеся поодаль горы отливали яркой зеленью свежей поросли. Раскинули широкие объятия, приглашая устроиться в них созерцателем природного великолепия.

Пятничное настроение витало в воздухе города под невидимой сенью, раскинутой Бахусом и Купидоном. Щекотало нос чем-то приятным. Его вбирали в себя грудью молодые девчонки, смех которых ярко резонировал средь стен домов. Дополнял к пятничному букету столь нужные компоненты. Уличные киоски заманивали соблазнительными рисунками мороженного.

Михаил прогуливался не спеша. В наплечной сумке болтались приобретённые им на неделе шеллак, ацетат целлюлозы, медный купорос и анилиновые краски. Части ингредиентов, которые понадобятся ему сегодня для обработки буковых тарелок под рисунок и покрытие их лаком. Михаил давно и всерьёз увлекся резьбой по дереву. После работы на заводе его досуг сосредотачивался дома у широкой столешницы с тисками, стамесками, ножами и резцами самых изысканных форм. Мужчина отдавался этому делу с любовью и со свойственным ей вниманием. После изготовления поделки следовали необходимые сушка, обработка и отделка орнамента. Самые, что ни на есть обожаемые им этапы. Как раз сегодня он планировал начать вязь каёмки изделия, что наполняло Михаила ощущением цельности и пользы предстоящих выходных дней.

Обнаружив на пути к дому свободную лавочку, Михаил присел, закурил сигарету и обежал мысленным взором домашнюю мастерскую, припоминая, все ли материалы имеются у него в наличии. Обстоятельность была ключом к сохранению непрерывности будущего удовольствия от творчества. Итак: сандарак, этиловый спирт, купорос… Инвентаризацию неожиданно прервала кошка, назойливо трущаяся о его левую штанину.

Михаил любил животных, но сейчас по его расчётам кошка казалась совершенно неуместной. Он строго посмотрел на неё и даже погрозил пальцем. Но пушистое существо не подало и виду, что замечание относится к ней. Кошка выгнула спину и, напротив, бесцеремонно расширила свою территорию до правой штанины Михаила. Тогда тот подчерпнул ногой под её брюшком и отбросил животное на метр в сторону. Одна из её лап угодила на лежащую обертку и съехала в сторону. Кошка недовольно подала голос.

Терпентин, сажа… – продолжил счёт молодой инженер. Однако незваная гостья и не думала отступаться от него. Она снова нырнула к Мише в ноги и стала тереться о них, казалось, с удвоенным рвением.

– Чёрте что! – в сердцах бросил мужчина. Поправил на носу очки с толстыми линзами и, сокрушённо кряхтя, встал. Движения его были скованны лишним весом, уместившимся в обтянутый рубашкой живот. Тот, разделяя недовольство хозяина, колыхнулся и снова устроился над ремнём штанов. Миша давно помышлял об утренней физкультуре, но слишком трепетно относился к минутам утреннего сна. «Когда-нибудь, – обещал он себе, – я займусь диетой и самбо». Но сам в это верил не больше, чем в скорое пришествие пророка на землю. Он был агностиком от науки, чем время от времени даже бравировал в беседе.

Сочтя поединок с кошкой завершённым, Михаил направил стопы к дому. Солнце глядело ему в тыл и играло лучами на облысевшем затылке. Он ступил было к пешеходной зебре проезжей части, отделявшей его от родного микрорайона, когда пресловутая кошка вновь бросилась ему под ноги. Удивительным образом, Михаил не клюнул носом асфальт. Он устоял на конечностях и, прижав к пузу самое дорогое, что имел при себе – сумку с лаком и красками – впечатался плечом в фонарный столб. Взметнувшаяся со столба ворона обматерила неустойчивого инженера и упорхнула в неизвестном направлении.

– Ну, знаете ли! – негодуя, воскликнул Миша, выравнивая собственное положение.

Кошка меж тем вызывающе смотрела на мужчину и громко мяукала. Затем она отбежала на пару метров в сторону от дороги, обернулась к Михаилу и вновь стала кричать во всё горло.

Обескураженный инженер оправил одежду и задал давно назревший у него вопрос: – Что вам от меня надо?

Кошка прыгнула к нему назад, заставив Михаила отступить в защитную позу, но затем снова отбежала на несколько метров. Она повернулась и стала мяукать, словно подзывая его к себе. Михаил застыл в нерешительности. Он верил в теорию Дарвина и допускал у животных наличие разума, но вступать с ними в диалог считал преждевременным не только для своей истории, но и для истории человечества в целом. Тем не менее, животное повторило маневр и вновь, отойдя на расстояние, неожиданно подняло лапку, подманивая к себе мужчину.

Михаил открыл рот и выдохнул: – Это поразительно!

Заинтригованный он всё же пошёл в направлении кошки. Та бежала вперёд, то и дело, оглядываясь и мяукая, одобряя действия человека, если тот не отклонялся от заданного курса. А тот действительно шёл за ней следом в состоянии близком к гипнозу. Внутренне, разумеется, с этим, то и дело, не соглашаясь и даже подумывая о том, чтобы остановиться. Но разбуженное любопытство не позволяло, и Михаил отдавался во власть ему, а не рациональности.

Шаг за шагом странная парочка добралась до тупика дороги, за которым простирался гаражный мегаполис. Союз металлических стен, словно панцирь защитного гарнизона вцепился в землю длинной, уходящей к горизонту, полосой. Эти места считались одной из окраин города. Далее Златоуст на природу уже не наступал, и та зеленела борщевиком и полынью в том порядке, в котором избрала для себя нужным.

Кошка перебежала насыпную дорогу из щебня и остановилась у густых зарослей кустов. Подойдя следом, мужчина удовлетворённо крякнул: – Малина! И как много!

Он встал вплотную к кустарнику и вопросительно посмотрел на животное: – Что, мол, далее? Песню спеть?

Кошка в ответ мяукнула и уставилась в глаза Михаилу. На сей раз он не отвернулся от странного общения, а поддался ему как естественному. Перекинув друг к другу незримый мост, глаза молчаливых собеседников словно поползли навстречу. Миша видел, как зрачки животного расширились и с каждой секундой становились всё ярче, пока не накалились оранжевым свечением, поглотившим для мужчины иные цвета. Кошка зашипела, и её шерсть приподнялась, отчего животное сделалось больше. Миша невольно подался вперёд. Однако, спустя мгновение, глаза кошки погасли. Будто её отключили от розетки. Став вполне заурядным животным, она неспешно залезла в кусты, лишь махнув на прощание хвостом, и исчезла.