Лето больших надежд

— Но ты не обязан ехать со мной. Я могу сесть в поезд.

— Не в этот раз.

Ее сердце замерло. Она не знала, почему он ведет себя как настоящий добрый друг. Она почти боялась довериться ему.

— Нам ехать три часа.

— Ты думаешь, что нам не найдется о чем поговорить и течение трех часов? — Он ухмыльнулся, не спуская глаз с дороги, тянущейся перед ними. — Я думаю, нам много есть о чем поговорить, Лолли.

ТРАДИЦИИ ЛАГЕРЯ «КИОГА»

Лагерь «Киога» служит для молодых людей от восьми до шестнадцати лет.

Одна из самых важных традиций «Киоги» — преемственность.

Скауты с хорошим характером приглашаются вожатыми, как только получают школьный аттестат, и проходят курс обучения по спасению на водах и безопасности поведения в горах.

19.

Лето 1997 года

Окончив школу, Лолли не испытывала уже очень большого желания возвратиться в лагерь «Киога» вожатой, но, будучи Беллами, она понимала, что выбор у нее небольшой. Это была семейная традиция, Беллами работали в лагере вожатыми, и Лолли не должна быть исключением.

И может быть, это будет не так уж плохо. В то лето, когда ей было двенадцать, она научилась немножко меньше ненавидеть лагерь. А объяснялось это очень просто — Коннор Дэвис. То, что пустило корни и выросло в то первое лето, было нежданной дружбой, и следующие два года эта дружба процветала. Даже то, что он был груб и она была, черт возьми, Беллами, не помешало их отношениям.

Когда они карабкались в горы или гребли на каноэ, накрывали к завтраку или сидели в дождливый день за скреблом, она была в восторге от дружбы с Коннором, и ничего лучше этого у нее не было. Он не ждал от нее хороших отметок, или важных друзей, или призов за игру на фортепиано и художественных изысков. Для него было достаточно того, что она просто была самой собой. Просто Лолли.

Последующие летние каникулы — после седьмого и восьмого классов — не были исключением. Даже несмотря на то, что они с Коннором могли избегать друг друга и вышучивать, их насмешки были основаны на каменном фундаменте взаимного уважения и дружбы.

Не было никаких очевидных причин того, что они станут друзьями. Он был здоровенным парнем, атлетом, с трудной матерью и отчимом и вел жизнь рабочего класса в Буффало. У него был отец, который своим пьянством разбивал его сердце год за годом. Она была несчастливой девочкой, которой слишком многое свалилось на плечи. Другими словами, они целиком и полностью не подходили друг другу. И при этом хорошо ладили с первого же дня, когда они встретились в возрасте двенадцати лет, и слишком много узнали друг о друге.

Каждое лето они встречались снова и начинали с того места, где расстались, словно и не разлучались. Начинались долгие сезоны полуночных рейдов на кухню, глупых, но веселых проказ, которыми занимались вожатые или скауты. Они объединялись в команду везде, где требовались навыки и мозги, потому что у него всегда были навыки, а мозги — мозги были у нее.

Постепенно они рассказали друг другу очень много секретов. Коннор поделился своими переживаниями из-за пьянства отца и безответной любви к Эвелин Уэллер. Лолли призналась, что ее любимый предмет в школе — вязание и что она с ума сходит по своему идолу, Марте Стюарт. Он побуждал ее быть лучше, смелее и увереннее, чем она была, и поддерживал ее, когда она падала духом. Он держался с ней как с равной. Словно она была одним из парней. Ей это нравилось, потому что это был способ сблизиться с ним без того напряжения, которое существует между мальчиками и девочками.

На День труда Коннор возвращался в Буффало, а она в Нью-Йорк, и они не разговаривали и не виделись до следующего лета. Иногда она думала, не написать ли ему письмо, но ей нечего было написать, кроме разве что:

«Дорогой Коннор. Моя жизнь — дерьмо». Кто захочет читать это?

Она могла бы, конечно, наврать. Некоторые из девчонок в школе так и делали. Но она не могла себе представить, как придумывание историй о ее роскошной жизни сделает ее менее дерьмовой.

А потом, без предупреждения и без объяснений, дружба кончилась. В год после девятого класса Лолли прибыла в лагерь, ожидая встретить Коннора снова, но он не показывался. Когда она набралась смелости спросить о нем его отца, мистер Дэвис сказал только:

— Мой сын нашел работу в Буффало этим летом. Он не приедет.

Когда Лолли закончила десятый класс, ее мать решила, что пришло время ей повидать мир, и взяла ее с собой в поездку по столицам Европы. Мало того, отец забрал ее летом после одиннадцатого класса в круиз по Средиземноморью.

Это звучало фантастически. Это и должно было стать фантастическим. Однако давление, которое она испытывала, омрачило этот опыт. Ее родители ожидали от нее всего — отличных оценок, отличных результатов тестов, призов на музыкальных конкурсах и научных олимпиадах.

— Я просто хочу, чтобы ты попала в хороший колледж, — настаивала ее мать, хотя она никогда не объясняла почему. Насколько могла судить Лолли, поступление в Йель и замужество за студентом Йеля не принесло Памеле Лайтси особой радости, только кучу денег и развод. Это заставляло Лолли гадать, почему ее мать настаивает на поступлении в отличный колледж, словно это был ключ к какому-то волшебному царству.

Теперь она окончила школу, и ее приняли в Колумбию [15] , и она надеялась, что выполнила свою обязанность быть гордостью родителей. Ей предстояло последнее лето детства, и она вернулась обратно в лагерь «Киога».

15

Колумбия — Колумбийский университет — престижное частное учебное заведение в Нью-Йорке.

Она думала на этот раз уклониться, зная, что бабушка с дедушкой ее поймут. Но телефонный звонок от Наны заставил ее передумать.

— Коннор Дэвис будет работать этим летом в лагере «Киога», — сказала Нана. — Я думала, ты захочешь знать.

— В этом году все будет совершенно по-другому, — заявила Дэйр Йетс, ближайшая кузина Лолли.

— Ничего подобного, — возразила Фрэнки, которая была сестрой Дэйр, и на год старше ее. — Мы будем следить за детьми.

— Я только надеюсь, что быть вожатой так же здорово, как мне казалось, когда мы были детьми, — сказала Лолли, выходя на крылечко их бунгало, чтобы стряхнуть пыль с горных ботинок.

Фрэнки оглядела коттедж, который они трое делили этим летом.

— Он чудесный, — восхитилась она. — Почему здесь так хорошо?

— Можешь поблагодарить за это Лолли, — сказала Дэйр. — Она приехала сюда на день раньше и прибрала нам хижину.

Лолли была польщена тем, что ее кузина это заметила. Ей так мало сил потребовалось на то, чтобы сделать ее хижину, похожую на армейский барак, более привлекательной. Она совершила набег на лагерные сараи и сундуки, собрав в них сокровища прошлых лет. Она покрыла койки цветастыми одеялами из шотландки, добавила плетеный коврик, несколько кресел-качалок в стиле адирондак и антикварный стол. Нана дала ей полную свободу копаться в старых вещах — вышитый символ лагеря «Киога» на половике, несколько фонарей с пергаментными абажурами и даже вязаный подножный коврик. На окнах стояли вазочки с анемонами.