Лето, дача и мажор в придачу

— Ну хорошо, — кивнул Виталик, — пора остепениться. А если на вечере я никого не найду себе по сердцу, тогда что?

— Будем искать дальше, — уверенным тоном произнесла мать.

Виталик только выругался про себя. Вот же… упертая.

Глава 22

Любая страсть толкает на ошибки, но на самые глупые толкает любовь.

Ф. Ларошфуко

После одного бутика настала очередь второго, третьего, четвертого… Алиса, хмурая и измученная, больше психологически, чем физически, ходила рядом с Любкой и постепенно все больше отключалась от реальности. Ей было уже все равно, где находиться, что мерить, куда смотреть… Все равно… Ей было все равно… Равнодушие как будто заковывало ее в латы с ног до головы.

Кстати о ногах. Их Алиса тоже перестала чувствовать. Где-то после четвертого или пятого магазина. И дальше «шла по приборам».

Очнулась она у себя в комнате, с парой пакетов с новыми вещами и недовольной Любкой.

— Ты, подруга, вообще по магазинам ходить не умеешь! — выдала та раздраженно. — Витаешь в своих мирах, ноги еле переставляешь, отвечаешь невпопад. Алиска, ну вот как так жить можно?!

— Нормально, — буркнула Алиса.

Ноги не просто гудели, нет, они отваливались, прямо как тогда, когда она добиралась от остановки до дачи.

Мысли с дачи снова перескочили на Виталика.

Ну вот и смысл был эту новую одежду покупать, если и покрасоваться не пред кем? А тот, кому хочется ее показать, все равно не поймет?

На глаза навернулись слезы. Алиса зло моргнула. Ну вот что за жизнь, а? Почему, вот почему кому-то, той же Любке, все, а ей, Алисе, ничего?! Ну сволочная несправедливость же!

Любка наконец-то ушла, оставив Алису в покое. Родителей дома не было. Так что при желании можно и поплакать было в свое удовольствие. Но плакать Алиса не стала. Зашвырнула пакеты в шкаф, даже не посмотрела, что там. И села за работу, в чем была, не переодеваясь в домашнюю одежду. Деньги она, конечно, потратила не свои, а родительские. Но потратила. А значит, надо было их «отработать», хотя бы перед самой собой.

Сердце ныло. Но Алиса упорно писала. Работала. Набирала текст. Что-то там о молодежном сленге и его влиянии на русскую речь. Для глянцевого журнала. Поэтому писать Алиса старалась как можно проще, чтобы понять ее могли даже старшеклассники, на этом сленге часто разговаривавшие.

Закончила она поздно вечером, потянулась, зевнула, вышла в коридор. На кухне горел свет — родителе что-то обсуждали негромко. Хотя почему «что-то»? Скорей всего, ее, Алису. И заодно ее «трудоголизм».

Не замеченная родителями, Алиса шмыгнула в ванную и долго, очень долго стояла под душем. Из глаз текли слезы. Сердце рвалось на части. «Так и скажи, что забыла, как меня зовут. А я вот помню. А-ли-са». Он сам-то слышал себя? Как его можно забыть? Почему, ну вот почему он постоянно задевает ее, стебет, унижает? Как будто нельзя нормально поговорить. Хотя о чем это она. Кто с ней будет нормально разговаривать, если даже собственная мать умалчивает, что дала Любке деньги на гулянку?

Вышла из ванной Алиса только тогда, когда услышала, как закрылась дверь в родительскую комнату. Мать с отцом теперь до утра не выйдут оттуда. А значит, можно не опасаться встречи с ними в коридоре.

Одетая в длинную широкую ночнушку синего цвета, она выпила на кухне стакан воды и решительно потопала в свою спальню.

На кровати вольготно разлегся Пушок. Вот еще местный царек.

— Все мужики нахалы, — угрюмо пробормотала Алиса и легла рядом с подушкой. — И ты такой же. Ничем не отличаешься.

Не сгонять же наглое животное. Жалко.

Уснула Алиса быстро. И снились ей Виталик и Любка, без стеснения целовавшиеся взасос на виду у Алисы. А она… Она стояла рядом, смотрела на них в упор и как обычно была невидимкой для всех, в том числе и для них…

Проснулась Алиса вся в слезах. Настроение давно уже висело на отметке «Уроды, сволочи, козлы! Да чтоб вас всех!» И нынешний сон его ничуть не улучшил.

— Хоть из города уезжай. На всю жизнь, — проворчала Алиса. — Нет, ну почему он там появился, а? Гулял бы в своем районе. Нет же…

Вытерев рукавом ночнушки слезы, она прогулялась до туалета и уселась за работу. Есть не хотелось. Кофе закончился, новый надо было купить сегодня. А работа… Работа спасала, в том числе и от мыслей об одном наглом красавчике, наговорившем ей вчера кучу гадости…

«Игра как социальный феномен тесно связана с такими понятиями как «юмор» и «комическое». В основе данных понятий лежит понятие «смех». Уже на самых ранних стадиях развития культуры рядом с серьёзными культами существовали и смеховые, срамословящие и высмеивающие божество» , — упрямо набивала Алиса очередную статью.

Набивала, а сама вспоминала Виталика, его глаза, голос, лицо…

Торжественный вечер был устроен с размахом. Что, впрочем, было и не удивительно. Мать если и планировала что-то, так всегда «с запасом». Вот и сегодня она пригласила в квартиру в общей сложности тридцать человек. Большая часть — женщины от двадцати до тридцати лет. Все — с фигурами манекенщиц и мозгами размером с фундук. Виталик и раньше такой типаж терпеть не мог. А теперь и подавно они его раздражали. У каждой в глазах — кассовый аппарат. И сканер. Посмотрит такая красотка на диван, просканирует его, оценит и потом уже не отлипает от Виталика. Как же, единственный наследник любящих родителей.

Виталик хмуро покосился на довольных жизнью отца с матерью. Они, похоже, были свято уверены, что прямо сегодня обзаведутся невестой. Что ж, Виталику придется их сильно разочаровать. Ни одну из этих дур он видеть рядом с собой не желал.

Виталик зевнул, прикрыв рот ладонью.

— Ах, какая встреча! — раздался рядом такой знакомый и такой раздражающий голос. — Здравствуйте, Виталий. Вы меня не забыли?

Рот захлопнулся сам собой. Зубы клацнули. Как только язык не прикусил.

Виталик повернулся на голос, с трудом сдерживаясь, чтобы не послать его обладательницу куда подальше.

Подруга Алисы стояла рядом, буквально в двух шагах, и улыбалась так, словно бы выиграла в лотерею миллион. Долларов, разумеется.

— Здравствуйте, Любовь, — Виталик заставил себя говорить вежливо. И ровно, да. Ни малейшей эмоции в голосе. — Не забыл, конечно.

— Люба, — мурлыкнула она. И Виталика чуть не перекосило от тона, которым это было сказано. Вот же… Эскортница! — Лучше просто «Люба». А вы позволите звать вас Виталиком?

«Нет!» — заорал Виталик мысленно. Никогда! Ни за что на свете!

— Извините, я должен отойти, — ответил он и широким шагом направился к отцу, стоявшему у подоконника. В одиночку, кстати, стоявшему. Мать куда-то ушла. И Виталик не преминул этим воспользоваться.

— Ну что? — насмешливо поинтересовался отец, когда Виталик подошел. — Выбрал себе… Невесту?

— Ты хотел сказать «постельную игрушку»? — поморщился Виталик. — Ни на что другое эти куклы не годятся.

— То есть не выбрал, — сделал правильный вывод отец.

— Нет, естественно. Я не настолько неразборчив в связях.