Лето с капитаном Грантом
Шрифт:
В середину квадрата вышел капитан Грант:
— Лагерь, слушай мою команду. Объявляю тренировочный поход. Головные уборы и туристские ботинки обязательны. Возвращение — к обеду.
Тоже поход называется! Как в анекдоте — от столба и до обеда.
— Маленькое дополнение. — Капитан Грант показал рукой в сторону командирской палатки. Около нее были штабелем сложены кирпичи. — По штуке на брата. Как говорил Суворов, «тяжело в учении — легко в бою».
— А на сестру?! — выкрикнула девчонка из Борькиного отряда.
— Насчет сестер команды не было, — ответил капитан Грант. И весело добавил: — Не женское это дело — кирпичи таскать!
За кирпичами выстроилась целая очередь. Можно подумать, на всех не
— Нормативный вес рюкзака для вас — десять-двенадцать килограммов, — объявил Коля.
«Подумаешь! — решил Борька. — Люди на Северный полюс по шестьдесят тащат — и ничего. А тут — двенадцать до обеда. Уж тренироваться так тренироваться…»
Вытянувшись в цепочку, ребята шагали по лесной тропинке. Разговаривать на маршруте капитан Грант запретил — как он сказал, это сбивает дыхание. Так что все шли молча. На лужайке, буквально в шаге от тропы, земляника. Сразу три красные, спелые, вкусные ягоды. Как их, интересно, до Борьки никто не увидел? Ведь двадцать человек впереди прошагало! Он присел на корточки и отправил ягоды в рот. Вкуснотища! А вон еще! И еще! Двумя большими прыжками Борька вернулся на свое место в цепочке, потом опять нагнулся за земляничкой. Ослепли они все, что ли, или землянику не любят? А вон вылез почти на самую тропинку молоденький подберезовик. Из ранних. Такие грибы называют колосовиками. В начале июля они исчезнут, а потом появятся уже только в августе. Семейство маленьких лисичек расположилось прямо под ногами. На одну, и, конечно, самую крупную, кто-то умудрился наступить. Уцелевшие Борька выколупнул из земли и в это время заметил спрятавшиеся в нескольких метрах влево, под елкой, две сыроежки. С грибами так часто бывает — стоит нагнуться за одним, как тут же замечаешь другой. Так, глядишь, и на супчик наберется. Хотя какой, спрашивается, супчик нужен на сорок человек? Вот если бы вместо того, чтобы бессмысленно таскать кирпичи по лесу, пройтись сейчас всем по березняку… После того ливня — самые грибы.
Кстати, о кирпиче. Он каким-то образом переполз в угол рюкзака и теперь при каждом шаге бил Борьку под ребро. Странно, а ведь Борька его засовывал посередине… Видимо, когда нагибался за земляникой и грибами, кирпич и сместился. Шаг — удар, шаг — удар. Чувствительно. Да и весь рюкзак как-то скособочился — явно перетягивает влево. Что-то острое, судя по всему, край банки с тушенкой — уперлось в поясницу. Зачем, спрашивается, нужно было тащить ее с собой, если обедать все равно предстоит не в лесу, а в лагере?!
Идти становилось все тяжелее. То ли Коля что-то напутал, говоря про нормативы, то ли их грубо нарушили, но в рюкзаке у Борьки явно не двенадцать килограммов, а добрые двадцать. К тому же капитан Грант сказал, что на шестом километре будет привал, а они отмахали уже по меньшей мере десять.
— Идем полчаса, — объявил Коля.
Как полчаса?! Средняя скорость движения пешехода — пять километров в час. Это Борька еще в шестом классе по физике проходил. Значит, позади всего два с половиной, а до привала еще минимум полчаса? Кошмар. Борька весь взмок. На ногах не ботинки — гири. Вообще, зачем нужно было заставлять напяливать ботинки вместо кед? Это какое-то издевательство! Чтобы как-нибудь отвлечься, Борька начал считать шаги. Сорок три, сорок четыре, сорок пять… В руках уже давно ничего нет: Борька даже не заметил, как выбросил подберезовик и лисички. Внутри рюкзака летала тонна кирпичей. Сто пятьдесят пять, сто пятьдесят шесть… Шаг — удар, шаг — удар…
«Все, — подумал Борька, — больше не могу. Сейчас лягу на травку, и пусть они делают,
что хотят. В конце концов, я сюда отдыхать приехал, а не кирпичи таскать».Но где-то там впереди шагала Оля Озерная — самая маленькая и хрупкая в отряде. Оля, у которой Борька собирался на тяжелом переходе забрать рюкзак…
Триста двадцать один, триста двадцать два, триста двадцать три…
— Привал! — командует капитан Грант.
Рюкзак свалился в траву, Борька — рядом. Раскинуть руки, лечь и не двигаться. Но капитан Грант еще в лагере объявил: привал будет пятиминутным. Борька встал, вытряхнул все из рюкзака. На спину — самое мягкое, в середину — самое тяжелое, затем — самое хрупкое. Проверил лямки. Ну так и есть: одна короче другой. Борька подтянул ремень.
— Ну вот, теперь, кажется, порядок, — сказал оказавшийся вдруг рядом с ним капитан Грант.
Значит, он все Борькины мучения предвидел заранее, а сейчас хладнокровно за ним наблюдал?!
— Подъем! — крикнул капитан Грант.
Оказывается, от перестановки мест слагаемых сумма все-таки меняется. И десять килограммов (пусть даже двенадцать) — это вовсе не так тяжело. Когда из-за поворота показался лагерный забор, у Борьки было ощущение, что он может пройти весь маршрут еще разок.
— Второе дыхание открылось, — не то спросил, не то констатировал факт инструктор Коля.
Обед был съеден в один момент. Надо отдать должное — повариха в лагере отличная. Еще никогда в жизни Борьку так вкусно не кормили. Дома, например, он суп не очень любил есть. Если честно, то бывало даже такое, что мама отвернется, а Борька быстро выльет содержимое тарелки обратно в кастрюлю — вроде съел. Взрослые очень странные люди. Маме, например, невозможно объяснить, что супа Борька не хочет. «Первое нужно есть обязательно» — и точка. Ну почему обязательно? Кажется, Борька никому такого обязательства не давал. Нет, съешь и все. Вот и приходится иногда идти на крайние меры. А сейчас Борька даже не заметил, как полную миску навернул.
После обеда — тихий час. И это — как в пионерском лагере. Спрашивается, какие нормальные люди спят днем? Ну ладно малыши. У них режим, им положено. Но Борька уже, слава богу, не маленький.
Заснуть никто, естественно, и не пытался. Все улеглись на раскладушках — порядок есть порядок — и начали «травить» анекдоты. Но с какого-то момента в разговор вдруг включился неприятный, ноющий звук: з-зз-з-з.
— Так, — сказал Борис Нестеров, — кто последний заходил в палатку?
Все дружно повернулись в Борькину сторону. Полог! Борька забыл опустить полог палатки, и налетели комары. Если бы они только гудели, это полбеды, но комары, к сожалению, этим не ограничиваются.
— Июньские — самые злые, — почему-то мечтательным голосом произнес Витька.
— Подумаешь, — сказал Саша-Таганский. — Вот у нас на Таганке комары развелись — это да. Раз укусит — волдырь в полруки. И живут до декабря.
— С меня и этих хватает.
Это командир. Реплика была явно в Борькин адрес. «Тоже мне, — подумал Борька, — опытный турист, называется. Комаров испугался».
— Ладно вам, ребята, — примиряюще сказал Денис. — Делать нечего. Задраиваем полог и устраиваем послеобеденное сафари. Предлагаю на счет — кто больше перебьет комаров до конца тихого часа.
— Тогда счет уже пятнадцать-ноль, — подал вдруг голос Саша-молчаливый. И хлопнул себя по лбу. — Шестнадцать-ноль.
— Почему это ноль? — возмутился Витька. — Я тоже уже четырех убил.
Что «сафари» — охота на крупных животных в Африке, Витька не знал (он это потом у Борьки выяснил), но по количеству истребленных комаров занял в итоге первое место.
На некоторое время разговоры в палатке смолкли, слышны были только хлопки и бормотание: двадцать три… пятнадцать… двадцать четыре… Комариный гул постепенно превратился в писк уцелевших одиночек, а потом и вовсе затих.