Лето с капитаном Грантом
Шрифт:
— Это еще что такое? — Борька тронул одну из серег пальцем.
— Тебе нравится? — расплылась в улыбке до ушей Маринка.
— Очень! — взорвался Борька. — Я просто в восторге, мадемуазель! Ты, собственно, куда собралась — в поход или на танцульки? А то давай: платье с разрезом, — Борька показал, до какого места должен доходить «разрез», — туфли на шпильках и вперед — на Селигер!
Лицо у Маринки стало цвета помидора. Она уже не смеялась. В глазах застыли слезы.
— Ты… ты…
Так и не закончив фразу, Маринка вылетела из купе.
Ну что Борька такого сказал? И вообще, не поймешь этих девчонок. В лагере — вон какая смелая была! Когда занимались на буме (это то самое бревно на вкопанных в землю столбиках), то
В соседнем отсеке-купе Денис рассказывал про свою фехтовальную секцию.
— На музыку меня родители определили, а вот в фехтование я сам пошел. Пятый класс, «Три мушкетера» — любимая книга…
Борьке хоть и слышно через стенку, но все равно он решил перебраться в соседнее купе. Свободных мест там не оказалось — пришлось остаться в проходе. Рядом с Денисом сидела Оля Озерная. Борька и не заметил, когда она пришла к ним в вагон.
— Вот кажется вроде, что фехтование — дело в наше время бесполезное, — продолжал Денис. — Дуэлей нет, воюют другим оружием. Для самозащиты есть самбо, бокс. А у меня в прошлом году была такая история. Возвращался как-то вечером домой, вдруг подходят трое. Ну, как водится: «Эй, ты, дай двадцать копеек». А на улице темень, народу никого.
— Ой какой кошмар! — Оля с испугом посмотрела на Дениса.
— Ну вот, а я тогда после вывиха с тросточкой ходил.
— Такой сильный был вывих? — тем же испуганным голосом спросила Оля.
— Пустяки, все давно прошло, — нарочито небрежно ответил Денис. — В спорте всякое случается. Но тогда нога еще побаливала. И ситуация: с больной ногой не убежишь, помощи ждать неоткуда. Так знаете, что я сделал? Использовал тросточку вместо рапиры. Они ко мне подойти не смогли. Если грамотно работать — я как-нибудь покажу, — запросто можно отбиться. А кажется, что рапира — оружие далекого прошлого, пережиток.
— Ты просто молодчина! — В Олиных глазах нескрываемое восхищение.
Врет он все, и никакой он не молодчина! Борька эту историю слово в слово в какой-то детской книжке читал. Вот только автора сейчас вспомнить не мог. Пижон. А она нашла тоже, кем восхищаться…
— Боря, можно тебя на минутку? — Оля только сейчас заметила, что Борька стоит в проходе.
Конечно можно! Хоть на всю смену!
— Как тебе не стыдно? — тихо-тихо сказала Оля Борьке на ухо. — Зачем ты ее обидел?
В первый момент Борька даже не понял, о ком речь. Он про Маринины слезы уже успел забыть.
— А что я ей такого сказал?
— Она же это специально для тебя…
— Что специально для меня? — не понял Борька. — Висюльки эти? А зачем они мне сдались?
— Ты совсем глупый? — Оля произнесла эти слова как-то очень грустно и как будто жалея Борьку. — Пойди
и немедленно извинись перед ней.Ну уж это дудки! Борька даже разозлился. Одно дело когда ты действительно виноват — тогда можно и извиниться. А сейчас за что? Висюльки в походе в самом деле неуместны. Вон сама Оля — ничего лишнего, издали даже не скажешь, что девчонка. То есть она, конечно, девчонка, и даже очень симпатичная, но просто понимает, что к чему.
— Вот что, — решительно сказала Оля, — если ты сейчас не пойдешь и не успокоишь Марину, то можешь считать, что мы больше не друзья.
Значит, она считает, что сейчас они друзья? Ну, это другое дело — для друга чего не сделаешь!
Маринку он разыскал в тамбуре. Спряталась от всех подальше, стоит всхлипывает. Висюлек в ушах уже нет. Ну, нашел, а дальше что? Какие слова нужно говорить плачущим девчонкам, чтобы их успокоить? Парню Борька бы сказал: «Извини, я был не прав». И все. А здесь? Известно, что женщины любят, когда им делают комплименты. Но какой он ей может сделать комплимент? Что она по буму здорово ходит? Смешно.
— Ладно тебе, — пробормотал Борька и тронул ее за плечо. И почувствовал, как она вся сжалась в комок. Сейчас еще больше разревется! — Знаешь, — неожиданно для себя самого выпалил Борька, — пойдем лучше по бутерброду съедим.
Ничего себе, нашел форму извинения! Нет, он определенно не умел разговаривать с девчонками.
Маринка повернулась в Борькину сторону. Слезы мгновенно высохли, будто их и не было никогда. На губах улыбка.
— Пойдем. Ты ведь наверняка свой сухой паек на самое дно засунул. Так что съедим мой, я все равно, кроме печенья, ничего не хочу.
В самом деле не поймешь, что этим девчонкам нужно…
— Кстати, — совсем некстати сказала Марина, — вот это, — она ловко передразнила Борькин жест, — называется не разрез, а вырез. Запомни, в будущем пригодится.
Зачем это ему в будущем знать, где у них вырез, а где разрез? Но, между прочим, паек у Борьки действительно лежит на самом дне рюкзака. Интересно, как она об этом догадалась?
Десять часов давно уже миновало, но сегодня никакого отбоя. Демократия! Недавно Борька где-то вычитал, что это слово с греческого переводится как «власть большинства». Все правильно: большинство явно не хочет в десять ложиться спать. Правда, инструктор Коля перед выездом на вокзал говорил: «В пути советую отоспаться. Первый переход всегда самый тяжелый». Но переход — это завтра. А сегодня лагерь капитана Гранта едет в триста веселом поезде.
За перегородкой зазвенели первые аккорды гитары.
В другое время Борька бы с удовольствием пошел подпевать. Тем более что там Оля. Но идти и смотреть, как она там сидит рядом с Денисом, ему не хотелось.
«Дым костра создает уют, — пели на два голоса Оля с Денисом, —
искры тлеют и гаснут сами, пять ребят о любви поют чуть охрипшими…»
Борька залез на верхнюю полку. Ему почему-то было ужасно грустно от этой хорошей песни про парней у костра, к которым непременно должны приехать те, о ком они поют, чтобы услышать их песню сначала…
Из дремоты его вырвал инструктор Коля. Не громко, как в лагере, а тихонечко он зашептал на ухо:
— Подъем. Скоро выходить.
Идти отрядам предстоит порознь. Первый отряд уже сошел минут двадцать назад. Но ровно через неделю они сойдутся вместе в назначенной точке на Селигере. Борька не попрощался с Олей, не пожелал счастливого пути. Но сейчас об этом думать некогда. Поезд тормозит у довольно большого, хотя и деревянного, здания вокзала. Коля, Борис Нестеров и Денис по эстафете принимают рюкзаки. Где чей — это потом выяснится.