Лето с капитаном Грантом

Тот кивнул.

— Значит, так. Нестерова от командования отрядом я отстраняю. Вопрос о наказании нарушителей дисциплины и новом командире решим завтра. У меня все. Лагерь, отбой!

Сколько раз, с самого первого дня пребывания в лагере, Борька мечтал услышать эти слова! Сколько раз он придумывал ситуации, в результате которых Бориса Нестерова отстранят и он будет избавлен от его бесконечных придирок. И вот это случилось…

Минут через пятнадцать после отбоя, когда соседи затихли, Борька осторожно выполз из спального мешка, открыл полог. Борис Нестеров, конечно, не спал. Он просто лежал на спине, уставившись невидящим взором в потолок. Сначала он хотел по привычке спросить, куда это Лисовский собрался после отбоя, но тут же вспомнил, что больше не командир, а стало быть, и никакого права спрашивать не имеет. И промолчал.

А Борька отправился в сторону капитанской палатки.

— Я здесь, — окликнул его негромкий голос.

У догорающего костра сидел на корточках капитан Грант.

— Я уж было подумал, что ошибся и ты не придешь, — сказал он.

Интересно, откуда это он знал, что Борька придет, когда он сам до последнего момента не мог решиться, идти или не идти?!

— Вот не предполагал, что из тебя получится такой ревностный исполнитель приказов. Значит, велели — и ты сразу хрясь по физиономии? Здорово!

Борька тоже опустился на корточки. Красные, синие, фиолетовые огоньки то вспыхивали на головешках в костре, то снова исчезали. Иногда на секунду-другую вдруг появлялся маленький язычок пламени. Борька смотрел на огоньки и молчал.

— Так с чем пожаловал? — спросил капитан Грант.

Борька собрался с духом:

— Грант Александрович, я хотел попросить: не отстраняйте, пожалуйста, Нестерова от командования!

Обычно все ребята и Борька тоже обращались к начальнику лагеря «капитан Грант». Но это все же была игра, а сейчас разговор шел серьезный, и Борька поэтому сказал «Грант Александрович».

— Вот как? — удивился Грант. Вернее, сказал с удивленной интонацией, но на самом деле — и Борька мог в этом поклясться! — он ни чуточки не удивился.

— Значит, надо так понимать, что никакого приказа насчет драки ты от Нестерова не получал? Но тогда тебя надо исключить за драку. — Капитан Грант чуть заметно усмехнулся.

— Не отстраняйте его от командования, — вместо ответа повторил Борька.

Капитан Грант пододвинулся ближе к Борьке.

— Ударить человека по лицу, да к тому же публично, — это серьезный поступок, — задумчиво сказал он. — Для такого поступка должны быть и серьезные основания. Судя по всему, ты убежден, что они были.

Борька молчал.

— Что ж, — добавил капитан Грант, — это позиция. С позицией можно не соглашаться, но ее нужно уважать. Так, значит, за дело бил?

Борька продолжал молчать, но капитан Грант и не ждал от него ответа.

— Перед тобой на этом самом месте пострадавший сидел, — неожиданно сказал капитан Грант. — Так он считает, что за дело.

Разноцветные огоньки на головешке мигнули в последний раз и погасли. И как будто за компанию с ними луна, еще недавно светившая полным кругом, вдруг на глазах стала уменьшаться в размерах, заваливаясь за невидимую на фоне ночного неба тучу.

Капитан Грант поднялся на ноги.

— Значит, так. Всем вам объявляю по наряду вне очереди. Тебе — за недисциплинированное поведение в строю. Мыльниковой — за самоволку. Нестерову… — Тут капитан Грант на мгновение задумался. — Ну, он сам разберется за что. Так и передай своему КОМАНДИРУ.

14. КОСТРОВЫЕ ВСТАЮТ РАНО

На целый час раньше, чем весь лагерь. До общего подъема им нужно развести огонь, вскрыть банки со сгущенкой, поставить вариться кашу, нарезать хлеб. А двум Борисам пришлось даже на полтора часа раньше подняться — ночью пошел дождь, сложенные на поляне дрова намокли, и неизвестно, сколько времени понадобится на то, чтобы их раскочегарить.

Даже в жаркие дни в полшестого бывает еще сыровато от утренней росы и зябко от раннего вставания. А тем более сегодня.

Воздух как будто пропитался насквозь влагой, да к тому же Борисы ночью почти не спали.

Сначала — из-за того вечернего разговора у костра.

— Все в порядке, командир, — прошептал Борька, вернувшись в палатку. — Капитан Грант — мировой мужик.

— Что ты ему рассказал? — немедленно откликнулся Борис.

— Что с дисциплиной в отряде все в порядке. Во всяком случае, норма по внеочередным нарядам перевыполняется вдвое.

— Да ты толком говори!

Борька не стал пересказывать всего разговора, только про решение капитана Гранта сказал. На этот раз заработанные наряды ничуть не опечалили двух Борисов.

Пока они так переговаривались, хлынул дождь. А еще через полчаса, когда Борька почти заснул, из соседней — девчоночьей палатки раздался жалобный крик:

— Протекаем!

— Вот разгильдяи! — Борис Нестеров чертыхаясь полез наружу.

Борька сначала не понял, кто и почему разгильдяи, но все равно тоже вылез вслед за командиром. Оказалось, парни, которые ставили палатки. И поставили халтурно: с глубокой складкой на боковине. В нормальную погоду эта складка никакого значения не имела, а вот сейчас «сработала»: скопилась вода, и стоило только на секундочку, случайно дотронуться до этого места, как палатка тут же потекла.

Вообще-то говоря, за разгильдяйство следует наказывать. И живи в этой палатке тот, кто ее ставил, Борька ни за что не стал бы мокнуть из-за него под дождем. Да и девчонки тоже хороши: могли бы и обратить внимание на собственное жилье. Но, с другой стороны, что эти девчонки понимают в туризме? И так вон сколько визгу из-за каких-то нескольких капель…

Пришлось помогать. А там уже и до рассвета осталось совсем чуть-чуть…

Дождь поработал на славу. На месте костра разлилась здоровая черная лужа, в которой сиротливо мокли головешки.

— Да-а… — почесал Борька в затылке. — Дела. Слушай, командир, а может, плюнем на принцип? У меня в рюкзаке кусок газеты завалялся…

Но командир только молча покачал головой. Потом залез на секунду в палатку и вылез обратно с пучком сухого «пороха» в руках.

— Ну ты даешь! — изумился Борька. — Как же ты догадался его прихватить? Я ведь сам про наряды только после отбоя узнал.

— Запас в хозяйстве всегда должен быть, — довольно хмыкнул Борис.

Борька только руками развел.

— Гибрид командира с каптенармусом — находка для отряда, — изрек он.

Чем разжигать костер, нашлось. Оставалось решить вопрос: что разжигать? Одного взгляда на залитые водой дрова было достаточно, чтобы понять, что легче топить костер гранитными плитами.

— Учись, пока я жив. — Борис взял топор и начал ловко откалывать щепки от березового полена. Оказалось, что намокли дрова только снаружи, а внутри они были сухие. Борька снял штормовку и бережно укрыл щепки от дождя. Сам, в конце концов, как намокнешь, так и высохнешь, а тут проблема посерьезней — отряд кормить надо. Вообще штормовка оказалась вещью удивительно универсальной: вчера была мешком для грибов, сегодня стала чехлом. И зонтиком. Растянув штормовку на вытянутых руках, Борька держал ее над кострищем, пока Борис колдовал с костром, укладывая щепки в пирамидку. И пополз, заклубился дымок, лизнул щепки огненный язычок, сначала осторожно, как будто пробуя, а потом все уверенней и сильней. Теперь можно было и Маринку поднимать: варить кашу — это уже ее дело.