Лето с капитаном Грантом

— Ничего не тяжело, у меня мускулы во! — ответил Андрей.

— Матрос, хочешь добавки компота? — спросила потом тетя Катя. Кто же не хочет добавки компота? Горячий компот — лучшее из всех блюд!

В тот день у Андрея появилось прозвище. Теперь его звали Матросом. Не так легко, оказывается, зарабатываются прозвища. Это он понял тогда — вместе с уважением он заслужил свое прозвище. И они все, значит, тоже. Не сразу Адмирал стал Адмиралом, Капитан — Капитаном, а Профессор — Профессором. Не сразу. Даже Жадюга и то не сразу.

До чего же хорошо, оказывается, называться Матросом!

И вот следующее утро — тихое, солнечное, роса высыхает, трава теплая и мягкая, босые ноги ступают по ней, и от каждого шага радостно.

— Такие дни что-то добавляют к биографии, — говорит Профессор. Он стоит у своей палатки и щурится на солнце.

— Биография во многом зависит от географии, — отвечает ему из своей голубой палатки Адмирал. — Я всегда это утверждал.

— То есть как? — подает голос из оранжевой палатки папа, — Почему от географии?

— Путешествовать надо, осваивать новые пространства. Это я называю жизнью. — И Адмирал начинает делать зарядку, наклоняется много раз подряд, потом прыгает, потом бежит вокруг поляны и сбегает к самой воде. Он мчится вдоль песчаного берега, на песке остаются следы босых ног. Папа вылетает из палатки и пускается следом. Потом — дядя Павел. И вот уже все бегут. Андрей бежит последним, но он не отстанет ни за что.

Однажды на красивом берегу, где на песке лежали огромные камни — валуны, произошел неприятный разговор. Андрей думал, что в походе таким разговорам вообще не место, но, оказывается, ошибся. И разговор произошел.

Он сидел на теплом сером камне, похожем на уснувшего бегемота, и смотрел, как за лесом садится солнце. Вот оно коснулось самых высоких вершин, вот стало не кругом, а полукругом. И скоро от него останется краюшка, а потом и она исчезнет. И камни только сначала кажутся серыми. Вон розоватый камень. А этот сиреневый, а тот как свернувшаяся черная пантера Багира из книги «Маугли». И сам Андрей в эту минуту — мальчик из джунглей, смелый, очень смелый и ловкий, очень ловкий, и быстрый, очень быстрый Маугли. Матрос Маугли. Разве плохо?

И тут к нему подходит мама. Она говорит:

— Андрей, я согрею воду. Будешь мыть ноги.

Ну при чем здесь ноги? И теплая вода? При чем?

— Мама, — начал он, и голос звучал справедливо и одновременно жалобно — так Андрею казалось. — Ну мама! Я купался сегодня раз сто. Зачем мыть ноги? Я же весь чистый!

Но у мам, даже таких необыкновенных, как мама Андрея, какая-то своя логика.

— Купанье — не мытье. — Мама с непреклонным видом повесила над костром котелок, полный воды. Андрей поворчал немного, потом вымыл ноги, но обиделся. Обидеться любой человек имеет право. Как что, так сразу показывают свою власть над ним. Это нечестно. Но обсуждать такие дела он не станет — обсуждать смешно и глупо. Андрей чувствовал. Дома он не сдался бы, но здесь — другое, здесь поход. Один раз можно уступить — женщинам надо уступать, если ты смелый и мужественный матрос. Так всегда говорил отец, так считал Адмирал. И дядя Павел тоже снисходительно относится к своей тете Кате — по мелочам не спорит никогда. Не мужское это дело — устраивать дискуссию из-за всякой ерунды. Так решил Андрей, обида прошла, он уснул. Но на другой день повторилось то же самое. Только он уселся с тетей Мариной чистить грибы, появилась мама с полотенцем.

— Андрей, пошли мыть ноги.

Нет, он не уступит. Он Матрос, а не малое дитя. Это его ноги. Он сам будет решать, когда их надо мыть, в конце концов.

Оглядел поляну. Все были заняты своими делами. Дядя Павел перематывал лески. Профессор точил топорик. Папа ставил палатку, на металлических колышках палатка была натянута туго, как барабан.

Тетя Марина продолжала чистить маслята, снимала со шляпок тонкую влажную кожицу, срезала корешки. Сказала как бы про себя:

— Грибов-то сколько! Сейчас пожарим с луком, будет пир.

Может, хотела отвлечь Андрея от грустных мыслей? А может, просто так сказала?

Андрей решил высказать маме все, что накипело.

— Нечестно, — горячо начал он.

Но тут к ним подошел Профессор:

— Хочешь, Матрос, давай в карты сыграем, в подкидного. На мытье.

Андрей раскрыл рот — как это?

— Ну чего тут непонятного? — Профессор тасовал колоду. — Проиграешь — будешь мыться. Без разговоров.

— А выиграю? — Андрей сверкнул глазами. — А?

— Мыться пойду я. Горячей водой, с мылом. Годится?

Андрей проиграл сразу. Он не знал, что Профессор и в подкидном почти профессор — его никто не обыгрывает никогда.

Он мылся, ему было необидно — игра шла честно. В котелке осталось немного воды, мама заставила его вымыть уши и шею.

В этот день он научился к некоторым вещам относиться с юмором. Есть на свете такие вещи — серьезно на них смотреть нельзя, а с юмором все получается легко и совсем не обидно.

На следующий вечер Профессор снова играл с Андреем в дурачка, и снова Андрею пришлось мыться. Теперь он уже не дулся, а хохотал. Постепенно Андрей научился играть в подкидного гораздо лучше. Теперь он иногда обыгрывал самого Профессора. Профессор молча шел мыться, тер спину мочалкой, фыркал. Андрей сидел на травке и говорил металлическим голосом:

— Уши. Шею. Колени, колени! Ничего не загар. Все так говорят — не отмывается. Очень даже отмылось. Вот так.

Мама, проходя мимо с чайником, засмеялась:

— С тех пор как вы играете в карты, оба стали заметно чище. Мне, во всяком случае, так кажется.

Андрей в свои десять лет прекрасно понимал, что Профессор применил к нему какой-то педагогический прием. Дети в этом разбираются не так уж плохо. Но такой прием Андрею нравился, это было весело, нисколько не унижало и не обижало. А тогда что же, пускай будет педагогика, раз взрослые без нее не могут обойтись даже в походе.

Однажды, проплывая по узкой протоке, Андрей увидел двух ребят. Один был ровесник Андрею, другой постарше.

Братья, наверное, — белые головы, загорелые плечи. Ребята сидели с удочками, но смотрели не на поплавки, а на проплывающих мимо туристов.

— Эй, туристы! — крикнул старший, когда байдарки поравнялись с ними. — Дайте байдарку покататься!

Другой сказал:

— Не дадут. А смотри, какой малый смешной! Весло больше его в пять раз! Ой, не могу!

Андрей даже не сразу понял, что это про него. Увидев зрителей, он подобрался, стал грести сильно, легко, красиво — так ему казалось. И пусть они оценят — среди взрослых сидит десятилетний турист, прекрасно управляется с веслом. Завидуйте такому человеку. Уважайте такого человека. С удочками на берегах сколько угодно ребят сидит. А вот в байдарке, да еще во взрослом походе, — поищите, не найдете.

— Смотри, смотри, какой надутый! Серьезный! Эй, парень, ты чего такой важный?

Андрей промолчал и отвернулся. Не понравились ему эти местные жители, и очень даже хорошо, что прошли мимо них и никогда он больше с ними не встретится, с этими белоголовыми братьями.

Вечером оба брата, Сергей и Валера, пришли на стоянку. Горел костер, все были заняты — варили ужин, ставили палатки, Андрей надувал резиновые матрасы.

Братья уселись в сторонке — не то скромно, не то гордо. А может быть, и то, и другое.