Летопись Третьего мира. Ч.2 Южная Грань

– И не зря.
– Амит сложил руки на груди и сжал плечи, словно его схватил озноб.
– Негатив идет... оттуда.
– Палец указал на стену слева от входа, где не было ни намека на дверь - сплошь писанина.

– Да-да, я знаю, - рассеяно кинул мастер, - но ломать стены... Не интересно, понимаешь? Это как вместо того, чтобы сделать точную навеску ядовитого ингредиента, сыпать его на глаз, пусть даже глаз очень точный. И вообще, - он положил руку на стену и растопырил пальцы так, что их кончики легли на слова "путь", "свет" и "верность", - что здесь делаешь ты?

– Я приехал забрать маму: по всей стране начались восстания, мелкие стычки - для Ораны это явление очень необычное, а мама у меня благородных кровей... как и я... в общем, я хотел увезти её, но думаю в Эсфити она в безопасности.

– Не сказал бы.
– Пальцы Тео легли на другие слова: "свет", "купол", "тень".

– Что вы имеете ввиду?..

Прежде, чем Амит смог услышать ответ, учитель нажал на слова, и по полу прошла весьма ощутимая вибрация. Судя по всему, слова и символы он выбрал верно, потому что слева от входа, куда уже указывал медиум, стена начала разъезжаться в противоположные стороны, и потихоньку образовывался проход. Но не успела щель достичь хотя бы полуметра в ширину, как раздалось громкое и настораживающее "КЛАЦ!", словно в неком гигантском механизме что-то заело, и дверь перестала открываться. На мгновение наступила тишина, после чего Тео и Амит услышали громкий шум идущей в их сторону. Амит снова цокнул языком, но в этот раз просто потому, что он понятия не имел, что делать.

С легкостью ножниц, режущих тонкий лист бумаги, сильный поток ледяной голубоватой воды преодолел коридор, по которому столько времени шли оба монаха, разбил на маленькие камушки двери, подхватил монахов и уже с ними разнес вторую дверь.

Через пару минут монахов выкинуло на небольшую платформу, покрытую песком:

– Что это?!
– Крикнул Тео, пытаясь перекричать шум воды.

– Должно быть, механизм заело, или какая-то подпорка сломалась, все что угодно может быть!

– Я не об это, смотри!

Амит провел взглядом прямую от вытянутой руки мастера и увидел, как течение принесло к ним ещё четверых людей.

Ошарашенный пересказанными медиумом событиями, Пейман сначала потерял дар речи, но потом все же рискнул спросить первое, что пришло ему в голову:

– От Кор-Неиля до Эсфити есть тайный подземный ход?
– Глаза его округлились.

– Угу.
– В один голос промычали монахи.

– Если инженеры меня не повесят, то, когда воду откачают, госпожа Лоури с удовольствием изучит и тоннель, и это место.
– Тео поднял голову вверх, пытаясь высмотреть потолок, скрытый за темнотой.
– Я никогда до конца не верил, что Одиннадцатая Святая Церковь действительно находится под землей.
– Он перевел взгляд на сияющий неподалеку синий огонек, ласкающий глаз и душу.
– И осколок действительно здесь. Глупо как-то.

– Глупо, но объяснимо.

– О чем ты?
– Спросили друг у друга монахи.
– Что?!
– Вдруг оба резко изменились в лице.

Пейман на глазах побледнел, посинел, а потом позеленел. Все трое не сразу обратили вниманию на то, что негатив, который они явно ощущали до погружения в воду, исчез, и его словно бы и не было. Но сейчас сильный поток, могущий потягаться мощью с подземной рекой, ударил в голову монахам, и те с трудом держались в сознании.

Послушник отключился тут же, Тео же вскочил на ноги, Амит же не спешил подниматься с пола.

Поток прекратился, словно кран закрыли, а за спиной послышались тихие, но четкие шаги.

К монахам шел человек высокого роста, с короткими песочного цвета волосами, в тяжелых ботинках, которые в принципе не могли делать чей-либо шаг беззвучным. Когда человек вышел из тени, Амит позволил себе громко ахнуть - на нем была надета старая форма учеников Монтеры: более длинный, до самых колен, кожаный плащ, все та же белая полоска, ремень, с широкой, тяжелой бляхой; по бокам свисали стальные цепи с большими, толстыми звеньями - именно поэтому медиум и ахнул: техникой использования цепей владели единицы, а он никогда не встречал монаха, могущего ими драться.

– Как же приятно видеть здесь своих братьев.
– Губы незнакомца искривились в неком подобии улыбки.
– Как это вас сюда занесло столько веков спустя?
– Он засмеялся.
– Ах да, река!

– Мастер, - обратился к нему Амит, - вы знаете этого монаха?

Тео медленно помотал головой из стороны в сторону.

– Вы слишком молоды, чтобы знать меня, и слишком необразованны, чтобы знать обо мне.
– Человек продолжал криво ухмыляться. Брови Тео снова встретились, словно их воссоединение поможет владельцу что-то понять.
– Ты мастер? Молодой слишком. Меня, помнится, учила женщина по имени Веллизы. Интересно, жива ли она?..

– Кто вы?
– Медиум не стал скрывать своего любопытства.

– Я? Ох... Право, своего имени я уже и не помню. Уж почти четыреста лет все-таки прошло, как меня здесь заперли. Странно, что я ещё не разучился разговаривать. Все благодаря Ей, - в его голосе послышалась нотка нежности и восхищения, - она не дала мне сойти сума.

– Ей?

Морщинка между бровями запульсировала с невероятной скоростью:

– Я, кажется, припоминаю рассказ Млинес об одном монахе, чью историю можно излагать как в проповедь, так и в устрашение.
– Тео позволил бровям разойтись на свои места.
– Имени она не сказала, потому что не жила в то время, но говорила, что его судьба связанна с судьбой одиннадцатого осколка.

– Не понял.
– Амит не сводил глаз с незнакомца, который молча улыбался, слушая, что говорит мастер.

– Неужели ты думаешь, что в Монтерском монастыре учатся святые? По себе должен знать, что нет. Вовсе нет. Все мы люди и у всех есть какие-то желания и цели, а они, как известно, у всех свои. И вот однажды, Млинес рассказала мне историю первого чемпиона, жившего ещё в то время, когда монастыря не существовало, а следы существования самого монаха позже были уничтожены. Пересказывая слова своей наставницы, она рассказала мне, что тот монах был едва ли слабее меня или сына,..
– он сделал глубокий вдох, - и он был одним из первых кто овладел техникой боя цепями.

Безымянный человек театрально поклонился, продолжая улыбаться.

– Никто не знает почему, ну разве что наставница самой Млинес, но этот монах, бывший героем в глазах народа, сплел своего духа с неким потоком безграничного негатива, а потому был заперт здесь, чтобы осколок Северной звезды очищал его.

– Очищал? Осколок скрыли из-за одного монаха? А что за поток? Поток из Проклятого леса, что на юго-востоке?
– Затараторил медиум.

– Ох, так значит поток до сих пор не рассеяли? Совсем распустились вы, братья.

– А ты знаешь, что случается, если поток силы сияния и негатива переплетутся в одной душе?
– Горестно усмехнулся Тео, на что Амит покачал головой из стороны в сторону.
– Она разрушается.

– А знаете ли вы, - улыбка наконец исчезла с лица незнакомца, - чего жаждет душа, которой больше нет?
– Появился оскал - ровные, белые зубы с тремя клыками, два сверху и одним снизу, слева.
– У тебя странная сила, - обратился он к Амиту, - я никогда прежде не встречал подобной.
– Он сделал шаг вперед, а руки потянулись за цепями.
– А ты, - его взгляд перешел на Тео, - кажется, был сильнейшим в истории Монтеры.