Летописец 2

Десятник усмехнулся и предложил не говорить дочке трактирщика, что мы имеем честь знать этого любвеобильного мужчину. На мой удивленный взгляд, он пояснил, что Галька ходит с пузом и подбирает сковородку побольше, чтобы встретить ухажера теплом и заботой. Я улыбнулся и пообещал молчать о нашем знакомстве, сообщив о том, что подорожную выписывал воевода.

Пока мы беседовали, Элька перенесла упряжь с Ворона на новое транспортное средство и, забравшись в седло мерина, скривилась, так как живность не выделялась статью. Мы закупили продукты и продолжили путь. Десятник оказался словоохотливым и, отправив воинов обратно, сам взялся сопроводить нас до границ владений княжеского посадника. Он рассказывал различные истории из жизни богатыря, который периодически наведывался в эти края. Как оказалось, в следующей деревне у Даньки так же имелась зазноба. Но эту вовремя выдали замуж, и теперь никто не скажет, что она принесла в подоле.

На границе вверенных территорий, десятник попрощался с нами и пожелал счастливого пути. Когда я поинтересовался, зачем он нас сопровождал, десятник пояснил, что рыцари, по большей части, народ несдержанный и могут кого-нибудь прибить ненароком. Можно сказать, что он охранял местных людей от меня любимого. Напоследок он порекомендовал ехать сразу к заставе, чтобы воинам другого посадника не пришлось отправляться на поиски заезжего рыцаря.

Я так и не понял, что такое произошло. Почему дружинники вели себя настолько вежливо? Может они что-то подозревают? Может весть о погоне достигла этих краев? Непонятно. Размышляя о странном происшествии, я подъехал к посту на дороге. В небольшом домике расположились десять воинов. Местный десятник посмотрел подорожную и посоветовал ночевать в трактире, однако никого в сопровождение не выделил. Я из чистого любопытства поинтересовался, почему его коллега из предыдущего удела повел себя по-другому? Нынешний начальник десяти воинов усмехнулся и сказал, что тот десятник нашел законный повод, чтобы сходить к зазнобе в деревне.

Надо сказать, что местный трактир оказался вполне приличным заведением. Чем руководствуются критики, выдавая тому или иному ресторану звезды, я не знаю, но на первый взгляд тут было простенько, но со вкусом. Скажем так, гораздо лучше, чем в прошлой харчевне. Мы поужинали и заказали комнату. Я постоянно опасался, что нас раскроют и на меня кто-нибудь нападет, но никаких происшествий не случилось. Я покопался в кошельке и достал несколько серебряных сидов и, расплатившись, поинтересовался, что же в озерном крае все так дорого? Если так пойдет дальше, то я без штанов останусь. Трактирщик покачал головой и сказал, что за эту клячу я переплатил минимум вдвое. Но он готов выкупить мерина за двадцать сидов и предоставить в мое распоряжение отличную кобылу. Я ощупал уши, проверяя, не стал ли я похож на осла, а после забрал со стойки половину монет и предложил этому пройдохе поискать другого глупца. Трактирщик обиделся, но провоцировать заезжего рыцаря не стал.

Мы проехали по дороге до следующего леса, и тут я ощутил на себе внимательный взгляд. Я остановил коней и начал осматривать желтую листву магическим взором. Вдоль дороги я заметил ауры более десяти человек. Они замаскировались в кустах и ждали путника, а на дереве сидел наблюдатель и внимательно следил за моими действиями. Я попросил у Эльки лук и, прицелившись, пустил стрелу, которая угодила рядом его с насестом. Шустрый парнишка скатился с дерева и что-то громко крикнул. Вслед за этим на дорогу выбежали три человека и, прикрываясь большим щитом из плетеных веток, побежали в моем направлении. Однако оставшиеся семь-восемь мужчин устремились ко мне через лес, скрываясь за подлеском. Не знаю, как быстро умеют стрелять эльфы из различных романов, но пока разбойники пытались сократить дистанцию, я выпустил почти весь колчан. Никогда бы не подумал, что умею так шустро пускать стрелы. К сожалению не все они достигли цели. Кое-какие оперенные посланцы смерти отправились за молоком.

Пока я развлекался, расстреливая движущие мишени, трое разбойников с плетеным щитом добежали до меня и попытались атаковать. Честно сказать, я сильно пожалел, что на дестирэ не было седла, так как Буран – необученный жеребец и у нас с ним нет такого взаимопонимания, как с Вороном. Пришлось изобразить джигитовку и, соскочив с седла, провести серию быстрых рубящих ударов. Доспехов или кольчуг у разбойников не наблюдалось, так что клинок «меча-кладенца» не встретил никакого сопротивления и разрубил их тела пополам.

– Деда, а можно было как-то аккуратнее? А то всю дорогу кровью залил.

Я взглянул на Эльку и усмехнулся. Несмотря на побледневшее лицо, она сдержала рвотный позыв и начала храбриться. Отлично держится.

– Сходи в лес и собери стрелы, – распорядился я. – Если увидишь живого разбойника, можешь его добить.

– А может не надо? – жалостливо спросила девушка.

– Вперед, мой верный оруженосец Эль, – усмехнулся я, – тебя ждут великие дела! Ладно, так и быть, если увидишь раненного, можешь позвать меня…

Глава 18

И вот мы добрались до места, где река вливалась в Длинный залив. На невысоком холме построили главный город и обнесли его деревянными стенами. Обычно перед защитными сооружениями разрастались частные постройки, но тут посад не строили. Возле причалов располагались купеческие ряды и различные склады, так же обнесенные высокой стеной. Вероятнее всего так жители оборонялись от морских набегов восточных ваннов, которые приходили по Длинному заливу. Между главным и купеческим кварталом стоял частокол, соединяя главный и купеческий город в единое целое. В Озерске нас встретили неприветливо – с путников требовали плату за въезд и мы не стали исключением. Как оказалось, деньги брали только за коней, и если мы не готовы расставаться с кровно заработанными, то можем оставить их в общественной конюшне, расположенной вдоль стены купеческого города.

Я подумал, что есть вероятность покидать городок в спешке, так что транспорт лучше держать при себе. Въехав за стену главного города, я первым делом спросил, где находится храм Матери богов и, получив инструкцию, двинулся в заданном направлении. Ничего особенного в строении не наблюдалось – обычное бревенчатое здание средних размеров. Складывалось впечатление, что эта богиня не пользуется популярностью у местного населения.

Оставив коней под охраной верного «оруженосца», я вошел внутрь. В нос ударил запах трав, сгорающих в серебряной курильнице. Возле какого-то бревна, стилизованного под беременную женщину стоял старец и какая-то блондинка с толстой косой. Как я узнавал, девушки на выданье заплетали две косички, а выйдя замуж, ограничивались одной. У ваннов сложнее опознать невест, потому что женщины не любили подобные прически, предпочитая распущенные волосы или конские хвосты.

Старец общался с посетительницей и не смотрел на нового гостя. Наконец, она промокнула платочком уголки глаз и гордой походкой прошествовала мимо меня. Судя по алому цвету ауры, эта женщина недавно была возбуждена, однако внешний вид у нее казался подавленным. Ее взгляд задержался на моих широких плечах и добротной кольчуге. В глазах вспыхнул огонек интереса, и от нее повеяло желанием, но дальше любопытства дела не зашло, и она вышла из храма. Жаль, я бы не отказался познакомиться с ней поближе, хотя связываться с замужними женщинами чревато неприятностями, так что лучше поискать другую красавицу.

Мысленно одернув себя, я приблизился к старику в белом одеянии, и он с надменным видом изрек:

– Чего тебе надобно, чужестранец? Тут не харчевня, а дом Матери богов.

Он посмотрел мне прямо в глаза, и у меня сложилось впечатление, что я вижу гипнотизера. Он словно пытался продавить мою волю немигающим взором. Я удивился столь грубому приему и спросил:

– Вы всех посетителей встречаете так?

– Чужестранцу не место в доме Матери богов, – заявил старец.

– А если я захочу поговорить с богиней? У меня есть вести о павшем боге ваннов, – попытался я наладить диалог, но старик оказался упертым.

– Матери богов нет дела до ваннов. Уходи.

Немигающий взор снова попытался продавить волю. Я разозлился и сказал:

– Старушка, которую ты изгнал их города, так и сказала, что главный старец слишком заносчивый и не станет слушать речей чужестранца, считая величайшей мудростью спрятать голову в песок и не видеть ничего дальше собственного носа.

Разумеется, ничего подобного бабуля не говорила, но мне захотелось поддеть этого самодовольного индюка. Я возлагал большие надежды на его помощь в спасении Баратии, а теперь разочаровавшись, вымещал досаду.