«Летучий голландец» российской интеллигенции (очерки истории «Философского парохода»)

«„будущее“ некоторым образом уже дано, что даже возможно „полностью с подлинностью видеть и слышать то, что должен человек будет делать, говорить, думать в любой момент будущего“».

В качестве доказательства своей мысли он приводит пророчества Нострадамуса, иллюстрируя некоторые из них — якобы уже исполнившиеся — случаями из истории.

«К сожалению, Нострадамус <…> умышленно их перепутал и придал им форму весьма загадочных четверостиший. Разгадать смысл этих „катренов“ удается лишь „post facta“, но они от этого своего значения не теряют <…> Таковы, — заключает Карсавин, — не безразличные для вопроса о свободе воли несомненные факты, спорить с которыми может лишь человек, совершенно чуждый научному методу и ставящий свои предрассудки выше очевидности» [73] .

73

Карсавин Л. П. О свободе // Мысль. № 1, янв. — февр. С. 62, 65.

Научный метод с предсказательной силой «постфактум» — «открытие», способное удивить даже самого искушенного эпистемолога!

Этим же карсавинским работам, а также его книге «Saligia» посвящена статья «Философия как служанка богословия» [74] П. Ф. Преображенского, где не без помощи цитат показано, как Карсавин дискредитирует философское знание: гносеологию объявляет «лженаукой», «подобной в некотором отношении зверю, носящему имя „скорпион“» [75] , «во славу единственно истинной, по его мнению, философской системы, которая имеет в своем основании идею совершенного Всеединства. Она [эта идея] дает твердое основание для учения о семи смертных грехах и даже оправдывает убийство несовершенного, чтобы вернуть его Всеединству <…> Поклонник Всеединства должен „убивать любя и любить убивая“ (Sal., 72)» [76] .

74

Речь идет о таких работах Л. П. Карсавина как «Saligia» (Пг., 1918), «Введение в историю» (Пб., 1920), «О свободе» («Мысль». 1922. № 1. Пб. «Academia»), «Noctes Petropolitanae» (Пб., 1922). См.: Преображенский П. Ф. Философия как служанка богословия // Печать и революция. Кн. 6 (3). Июль — август. 1922. С. 64–73.

75

Карсавин Л. П. Saligia или весьма краткое и душеполезное размышление о боге, мире, человеке, зле и о семи смертных грехах. — Paris: YMCA-Press, 1978. C. 6.

76

Преображенский П. Ф. Философия как служанка богословия. С. 66.

«И пусть встанут перед тобою тени всех убитых тобой и наполнятся уши твои стонами вдов и сирот, а сердце твое пусть жгут слезы их, научая тебя великой жертвенности любви и источному единству наслаждения и муки!» [77]

После знакомства с такого рода рассуждениями язвительность критиков из коммунистических изданий становится более понятной и обоснованной: «Стать в истории попом, а в поповском ремесле — схоластиком, — нужно же быть действительным мракобесом!» [78] — «Такова уж судьба нашего поколения — призываешь на священную войну пророческими словесами, а выходит что-то близкое к кощунству…» [79]

77

Карсавин Л. П. Saligia. С. 72.

78

Ваганян В. Ученый мракобес // Под знаменем марксизма. 1922. № 3. С. 43–55.

79

Преображенский П. Ф. Философия как служанка богословия. С. 66.

Добавлю, что последней книгой Льва Платоновича Карсавина, опубликованной перед отъездом из России, была работа «Восток, Запад и русская идея». Здесь, кроме уже знакомых рассуждений мистико-православного содержания, встречаются неожиданные курьезы: дешевый популизм

(«Многие из нас даже в переживаемой ныне революции видят или только этап европеизации нашей <…>, или проявление некультурного бунтарства <…> Так, между прочим, характеризовал мне происходящее ныне один известный профессор, теперь эмигрировавший на Запад, куда ему и дорога [курсив мой. — Н.Д.]» [80] )

80

Карсавин Л. П. Восток, Запад и русская идея. — Пб.: Academia, 1922. С. 38.

и глубокомысленная нелепость, достойная психоанализа

(«Теофания не односторонний акт Божества. Она — единый акт двух субъектов: Бога, изливающего себя в свое творение, и творения, приемлющего в себя Бога. <…> Божество изливает себя, поскольку тварь его приемлет, тварь приемлет его, поскольку оно себя изливает в нее» [81] ).

Анализ работ, написанных Карсавиным с 1918 по 1922 г. в Советской России, позволил некоторым западным историкам сделать вывод о близости его мистической концепции к идеям раннего фашизма… [82]

81

Там же. С. 56.

82

См.: Биллингтон Дж. Х. Икона и топор. Опыт истолкования истории русской культуры. — М.: Изд-во «Рудомино», 2001. С. 843; Тарускин Р. Турания // Петр Сувчинский и его время / Ред. — сост. А. Бретаницкая. — М.: «Композитор», 1999. С. 258.

С. Л. Франк, по его собственному признанию, «ближе всего стоит к взглядам, выраженным в указанной выше книжке Карсавина „Введение в историю“» [83] . Действительно, в рецензии на его работу «Очерк методологии общественных наук» некто Кривцов доказывает, что «основная ценность его книги <…> заключается в том, что такое обществоведение прямехоньким путем приводит к господину богу с седою бородою» [84] . В. В. Адоратский, спустя десять лет академик АН СССР, начинает разбор той же работы фразой, в которой заключен весь смысл последующей критики:

83

Там же. С. 121.

84

Кривцов Ст. «Методология общественных наук» гражд. С. Франка // Под знаменем марксизма. 1922. № 3. С. 37–43.

«Читатель, введенный в заблуждение заглавием книги, напрасно будет искать в ней науку. Науки он в ней не найдет, а найдет мифологию» [85] .

Несмотря на вполне наукообразное изложение материала и безусловную эрудированность автора, концепции, идейно Франку не близкие, даются им поверхностно, примитивно и, как следствие, неверно. Так, он отождествляет гегелевский взгляд на историю с гердеровским и представляет его в виде «схемы прямолинейного [курсив мой. — Н.Д.] прогрессивного развития» [86] . Та же участь постигла марксизм. Этому течению автор посвятил лишь небольшой абзац, где оно фигурирует под названием «экономического материализма» в качестве примера « универсальногозакономерно-каузального постижения общественных явлений», которому тут же выносится приговор: «практически невозможен и теоретически ложен» [87] . Известно, что одним из первых читателей «Методологии…» был Ленин. И он сразу же позаботился о внесении Франка в список кандидатов на высылку. [88]

85

Адоратский В. [Рец.:] С. Л. Франк. Очерк методологии общественных наук. (Кн-во «Берег». М., 1922) // Печать и революция. Кн. 6 (3). Июль — август. 1922. С. 238–240.

86

Франк С. Л. Очерк методологии общественных наук. — М.: «Берег», 1922. С. 13.

87

Там же. С. 88.

88

Письмо В. И. Ленина И. В. Сталину от 16.07.1922 // Ленин В. И. Неизвестные документы. 1891–1922. С. 544–545.

Проф. С. Л. Франк с детьми.

Рис. И. А. Матусевича, сделанный на борту парохода, идущего в Германию (1922). ГАРФ.

Еще одной яркой фигурой среди высылаемых был Ю. И. Айхенвальд. Ему посвящена статья Л. Д. Троцкого «Диктатура, где твой хлыст?» [89] , написанная 31 мая и опубликованная 2 июня 1922 г. в газете «Правда».

89

Авторство Троцкого доказал М. Е. Главацкий. См.: Главацкий М. Е. «Философский пароход»… С. 76.

Статья представляет собой бурную, крайне эмоциональную реакцию на сборник Айхенвальда «Поэты и поэтессы». Нет смысла цитировать Троцкого — за последние годы это проделывали много раз многие исследователи. Те же исследователи объявили Айхенвальда публицистом и литературным критиком, который «восхищал современников блестящим литературным стилем, тонкостью и точностью анализа, глубиной проникновения в замысел писателя…» [90] Возможно, так оно и было — до революции. Послеоктябрьский же Айхенвальд ничего, кроме недоумения и сожаления о потраченном читателем времени, вызвать не способен. Его книга «Наша революция, ее вожди и ведомые» (М., 1918) пестрит банальностями и глупостями, которые историк М. Е. Главацкий почему-то называет «пророческими» и «уничтожающими». Чего только стоит айхенвальдовский призыв к большевикам: «Власть должна быть смиренна» (С. 12)! Другой опус «Похвала праздности» (М.: «Костры», 1922) представляет собой сборник статей. Был ли смысл сводить их воедино и переиздавать — большой вопрос. Первая статья, давшая название сборнику, посвящена «общественно-жгучей теме» 8-часового рабочего дня. Перемежая поэзию, религию и народную мудрость, Айхенвальд очень путано «доказывает», что «социалистическое требование восьмичасового рабочего дня — требование скромное» (С. 16). Вторая статья с не менее заметным названием «Бессмертная пошлость» была прочитана автором в качестве доклада в Вольной академии духовной культуры. В центре изложения — человек, в котором сочетается свободная и вечная душа с бренной плотью, подчиненной законам природы. И вот эта «наша одновременная принадлежность двум царствам, царству свободы и царству необходимости, может ощущаться нами как пошлость, извечная космическая пошлость» (С.18). Лекарство есть: «поскольку сама религия, сама вера не подпадает опошлимости, постольку вера — преодоление пошлости. <…> Блажен, кто верует <…>» (С. 56). К сожалению, самому Айхенвальду не удалось преодолеть пошлости темы и тривиальности ее изложения. И еще одна фантастически банальная мысль — из статьи о самоубийстве: «Если жить не хочется, то с этим ничего не поделаешь. Но если жить хочется, то не мудрее ли всего слушаться этого голоса, осуществлять первоначальное тяготение к жизни?» (С. 69). После знакомства с основными идеями этого сборника рецензия на него Валерьяна Палянского кажется даже лестной: критик пытается найти там научные принципы и анализировать, исходя из этих принципов [91] .

90

Там же. С. 80.

91

Палянский В. «Бессмертная пошлость» и «Похвала праздности» (Заметки о мистических экстазах Ю. Айхенвальда) // Под знаменем марксизма. 1922. № 4. С. 101–108.

А печально знаменитый сборник «Поэты и поэтессы»? Тут-то бы автору проблистать всеми своими талантами литературного критика, но почему-то все время тянет на проповедь и философию — и Айхенвальд терпит фиаско даже там, где изложение касается только вопросов литературного творчества. И получается, по слову рецензента С. Боброва, «глупо, скучно и черносотенно» [92] . Если Троцкий обругал Айхенвальда за проповедь «чистого искусства», за ненависть к Октябрю, за безвкусие и пошлость, за плохо скрываемый монархизм, то мне остается лишь добавить к перечисленным недостаткам еще пару. Во-первых, он все время занят прозаическим пересказом стихов своих героев — Блока, Гумилева, Ахматовой и Шагинян, что никак нельзя назвать ни литературной критикой, ни анализом; а во-вторых, делает попытку подвести «теорию» под их метафорический ряд: «По аналогии с историей мироздания, первичное состояние души тоже газообразно» [93] …

92

Бобров С. Рец.: Ю. Айхенвальд. Поэты и поэтессы. (К-во «Северные дни». М. 1922) // Печать и революция. 1922. Кн. 6 (8). Июль-август. С. 288.

93

Айхенвальд Ю. Поэты и поэтессы. — М.: К-во «Северные дни», 1922. С. 7.

Проф. А. А. Кизеветтер и Ю. А. Айхенвальд. Рис. И. А. Матусевича (1922). ГАРФ.

Особая судьба у сборника «Освальд Шпенглер и „Закат Европы“»: за две недели он разошелся тиражом 10000 экземпляров и вошел в историю отчасти благодаря ленинской фразе «литературное прикрытие белогвардейской организации» [94] . Известно, что две статьи — Н. А. Бердяева и Ф. А. Степуна — были составлены из докладов, прочитанных в Вольной академии духовной культуры и в Религиозно-философской академии. С. Л. Франк и Я. М. Букшпан приняли участие в сборнике, видимо, по приглашению Бердяева, его инициатора. Тему («о духовной культуре и ее современном кризисе») и задачу («ввести читателя в мир идей Шпенглера») сформулировал в предисловии все тот же Бердяев. По выходе сборника в свет началось горячее обсуждение предложенных Шпенглером и изложенных российскими мыслителями идей. Рецензии появились как с той, так и с другой стороны идеологической «баррикады», причем в них шла полемика не только с авторами рецензируемого сборника, но и с самим Шпенглером. Положительную рецензию дал Б. П. Вышеславцев [95] . П. А. Сорокин не был столь лоялен:

94

Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 54. С. 198. (Записка Н. П. Горбунову о книге «Освальд Шпенглер и „Закат Европы“». 5 марта 1922 г.)

95

Рецензию Вышеславцева разыскать не удалось. Упоминание о ней см.: Степун Ф. А. Бывшее и несбывшееся / Послесл. Р. Гергеля. — Изд. второе, испр. — СПб: Алетейя, 2000. С. 515.