Летучий корабль

– Пожалуйста, выпейте это, миссис…

– Эшвуд, Розамунда Эшвуд, — дрожащим голосом подсказывает мне она, беспрекословно выпивая все содержимое флакона

А из-за полуприкрытой двери кабинета Кингсли я слышу неожиданно резкий голос миссис Фейри:

– Кто ответит за убийство моего мужа, мистер Шеклболт? Вы скрываете правду? Или Вы никогда и не слыхали про бандитов, появляющихся с небес? Вам и Фаджу проще покрывать убийц, мистер Шеклболт?

– Корнелиус Фадж уже извещен, миссис Фейри. Он в пути. Успокойтесь, прошу Вас. Подумайте о дочери!

А Блэкмор как раз приглашает мисс Фейри последовать за матерью, и в этот момент я вдруг замечаю на шее девушки яркий красный след, словно от удавки. Кингсли и Блэкмор поспешно прикрывают дверь.

— Пойдемте с нами, — стараясь казаться спокойным, говорит Рон нашим подопечным, — мы сейчас разожжем камин, вы отогреетесь, выпьете чаю. Пойдемте!

И обе дамы — пожилая экономка миссис Эшвуд и совсем молоденькая горничная беспрекословно следуют за нами. Рон располагается в нашем с ним кабинете, я при помощи обычной Аллохоморы без труда открываю соседний. Как и было обещано, немедленно разжигаю яркий огонь в камине, вызываю эльфа и прошу принести нам чаю.

— Может быть, кофе, миссис Эшвуд?

Экономка, дама лет шестидесяти, довольно приятная, с округлым личиком и светло-карими глазами, боязливо присаживается на краешек кресла.

– Я бы предпочла чего-нибудь покрепче, мистер… мистер Поттер?

Я обреченно киваю. Хотя мне бы не следовало огорчаться, может быть, радость от того факта, что ее будет допрашивать не кто-нибудь, а герой магического мира, перевесит страх, поселившийся в ее душе этой ночью.

— Могу я предложить Вам грог или глинтвейн? Вы продрогли на ветру.

Она бы не отказалась от грога. Ужасная погода сегодня, не правда ли? Вероятно, да, но я не успел ничего понять, так как меня вытащили из постели посреди ночи, а из увиденного мое сознание успело зафиксировать только ужасающий вид пепелища. Но я соглашаюсь. Усаживаясь за стол напротив миссис Эшвуд, я бы тоже не отказался от чего-нибудь покрепче, но мне не позволяет служба, будь она неладна. У меня не посиделки в кафе, а допрос свидетеля, первый в жизни, между прочим. Но мне не хочется начинать его сухо, как учили нас в школе, ведь женщина, сидящая сейчас передо мной, только что пережила нечто страшное, а я в то самое время, когда на ее глазах убивали хозяина и охрану, состоявшую из Авроров, и жгли дом, еще жался к теплому боку жены. Я достаю пергамент, самопишущее перо, купленное мною буквально на днях, и неожиданно, вместо того, чтобы задать четкий первый вопрос, просто говорю:

– Миссис Эшвуд, расскажите мне… ну, расскажите мне для начала обо всем, о чем сочтете нужным.

– Вы не станете спрашивать?

– Стану, конечно. Просто мне будет проще, если Вы сами выберете, с чего Вам начать. Поверьте мне (О, Поттер, это запрещенный прием, но ты же знаешь, что он подействует!), я тоже бывал в непростых, даже страшных ситуациях, я могу Вас понять. Иногда проще начать с чего-то, что особенно запомнилось, что больше волнует, а не с ответа на вопрос, сколько было времени в тот момент, когда это произошло.

– Ох, Вы правы, мистер Поттер, — она вздыхает, смахивает слезу, и неожиданно вдруг говорит: — А Вы видали, какой след на шее у молодой хозяйки? Вот уже бедняжка! Такая молоденькая!

«Неужели они еще и до девушки добрались?» — с ужасом думаю я, но миссис Эшвуд тут же развеивает мои худшие опасения.

— У ней на шее ожерелье такое красивое было, папаша ее, ну, мистер Фейри, покойник-то, подарил. У ней-то и украшений особых никогда не водилось, а тут вдруг на тебе — приносит. Он вообще суровый был, хозяин-то. В строгости всех держал. Судья, сами понимаете. И так нашей Мэри ожерелье это полюбилось, она и не расставалась с ним, вот и спать в нем, видать, легла. А они…, — миссис Эшвуд всхлипывает, — как увидели на ней такую красоту, так сразу и отняли, даже застежку оторвали, вот у нее и след остался.

Ну, глава Визенгамота, думаю я отрешенно, так жалко было денег на украшение для дочки, что чужое домой принес? Впрочем, после жизни с Дурслями, скупость и жадность — это последнее, что может удивить меня в людях. А в том, что ожерелье было именно «чужое», я даже не сомневаюсь. Пираты забирают только то, что принадлежит им по праву, в этом есть определенный стиль. Хотя я не вижу ни малейшего благородства в том, чтобы жечь, грабить и убивать, для того чтобы вернуть себе пару картин, ожерелье или глупый магический шар.

– А они что-нибудь сказали? — я все же должен следовать определенному плану в нашей беседе.

– Мэри-то? Ничего. Как грабители — молча сорвали ожерелье и отошли, а она за шею сразу схватилась, видно, больно ей было.

– А они вообще разговаривали? — я же знаю, что они стараются действовать молча.

– Разговаривали? — экономка что-то пытается припомнить. — Ах да, когда хозяина убивали, ох…, — старушка в ужасе закрывает себе рот руками, понимая, что только что сказала.

– Что они сказали, миссис Эшвуд? Это очень важно!

Она делает довольно большой глоток грога из своего бокала, и я начинаю опасаться, что вряд ли меня похвалит мое начальство, если я банально напою свидетеля.

– Сказали… Ах да, один из них, высокий такой, статный, подошел в мистеру Фейри и говорит, мол, ты не стоишь и мизинца тех, кого в Азкабан отправил. И краденым не гнушаешься. И ожерелье, ну, что с Мэри сорвал, в руках вертел.

– Он и сорвал?

– Да, он. Только я его лица не видела, они все в масках были. А этот, что хозяина убил, он у них вроде как за главного, ну, мне так показалось.

– А Вы не могли бы дать свои воспоминания для думосбора? — спрашиваю я, и тут же понимаю, что сказал глупость.

Да, она сквиб, так что посмотреть ее воспоминания не удастся. Но, я думаю, это получится с другими, хотя бы и с самой Мэри.

– И мальчика этого вашего жалко, — вдруг ни с того ни с сего говорит моя свидетельница.

– Какого мальчика? — я вообще не понимаю, о чем идет речь.

– Ну, как же! Нас же авроры охраняли, трое взрослых совсем, ну, как ваши главные тут — их-то, видать, сразу убили…

– А вы не видели, как все произошло?

– В том-то и дело, что нет, мистер Поттер! Начала-то никто не видел! Спали мы все. Вдруг шум такой страшный в коридоре, топот ног будто бы сверху, внизу возня. Я пока спросонья одевалась да собиралась, они уже авроров и убили. Выбежала я в холл…

Смелая, однако, женщина, эта миссис Эшвуд, думаю я. Другая бы на ее месте под кровать забилась, а эта…

— Так вот, выбежала я в холл, а охранники ваши уже мертвые лежали. Видать, даже с дивана встать не успели.