Лев и Аттила. История одной битвы за Рим

Поступок Гонории поверг в ужас не только императора западных римлян. Вслед за посланием Аттилы Валентиниан получил письмо из Константинополя. Феодосий, которого за красивый почерк прозвали Каллиграфом, на этот раз неровными буквами сообщал о своих неприятностях.

Валентиниан смог только разозлиться и разорвать послание брата надвое — последнее ему далось с трудом, что ввергло императора в еще больший гнев. Около часа он ходил, иногда бегал по опустевшей комнате и силился найти выход из ловушки, оставленной напоследок сестрой. Ничего лучшего он придумать не смог, как снова вызвать в Равенну Аэция. Тому пришлось оставить работу над укреплениями в предгорьях Альп и спустя несколько дней снова выслушивать нытье Валентиниана.

— Что нам делать? — как обычно, суетился император.

Аэций, утомленный путешествием, долго разбирал каракули Феодосия на двух половинках скомканного письма.

— В послании нет ничего такого, что могло бы нас обеспокоить, — вынес свой вердикт военачальник.

— Как же? Феодосий со страха готов отослать Гонорию Аттиле, чтобы укротить гнев его и сохранить мир.

— Не столь нужна Аттиле Гонория и разоренные земли Феодосия. Гунны готовятся вторгнуться в Галлию. На западных границах Паннонии собирается огромное войско — об этом мне доносят едва ли не ежедневно. Феодосию нечего бояться. К слову: останется Гонория в Константинополе, или отправит Феодосий ее в стан гуннов — в мире не изменится ничего.

— Передать августу в руки варвара?! Оторвать ее от мужа? Такое немыслимо!

— Действительно, — согласился Аэций. — Нужно объяснить Феодосию, что замысел не только бесполезен. Исполнение требования Аттилы испачкает грязью императорское достоинство так, что его не сможет отмыть самая искусная прачка. Можно дать совет императору Востока: упрятать Гонорию так, чтобы ни одна живая душа не смогла ее найти. Аттиле же следует написать, что августа покинула Константинополь, и неизвестно ее нынешнее местонахождение. Для Феодосия — сие лучшее, что можно предпринять: он постарается сохранить хорошие отношения с Аттилой и сбережет свою честь. Вот только кто сможет донести до ушей императора то, что он должен сделать, и убедить это сделать?

Раскаяние великой грешницы

Весьма важное послание доставили и Великому понтифику, но не от императора Востока и не от грозного Аттилы. Написала та, которая много месяцев назад желала получить от Льва отпущения грехов, но тогда не смогла их у себя найти.

"Добрый отец, умоляю принять мое искреннее раскаяние в страшных грехах. Прошу, вспомни о своем обещании, данном в Равенне. Мой последний час может наступить скоро, и более всего я боюсь покинуть мир с тяжким грузом.

Юста Грата Гонория".

Письмо доставил молодой монах. Он долго не мог попасть к Великому понтифику. Дело в том, что гонец изъяснялся только по-гречески, а легионеры, взявшие на себя заботу по охране жилища Льва, понимали одну лишь латынь. И все же настойчивость юноши одолела все преграды, тем более стража не нашла при нем оружия и вообще ничего, кроме изрядно потертого куска пергамента. Лев сразу понял по состоянию письма, что оно проделало долгий путь. Когда же увидел подпись внизу короткого послания, то безошибочно определил и город, из которого оно вышло:

— Ты прибыл из Константинополя?

— Да, — утвердительно кивнул головой монах. — Отправительница находится там. — И уточнил: — Во дворце Феодосия.

Чело Льва покрылось крупными морщинами, так обычно происходило, когда его ожидали великие заботы, когда нужно было принять важное решение. Через небольшой промежуток времени лик отца христиан разгладился, и он продолжил расспрашивать молодого монаха:

— Каким образом послание попало к тебе?

— Случайно мне довелось идти мимо императорского дворца, — начал рассказ монах. — Легионеры остановили меня и проводили в одну из комнат. Там находилась женщина, которая потребовала священника.

— Она хотела исповедоваться?

— Да. Но в комнате находился император и еще какие-то люди. Они отказывались оставить нас наедине; говорили: женщина может произнести слова, которые якобы нанесут вред государству. Я же не мог исполнить свой долг, ибо нарушалась тайна исповеди. Мне ничего не оставалось, как уйти. Тогда женщина попросила ее благословить и тайком вложила в руку послание, которое предназначалось тебе. Правильно я поступил, отец наш?

— Благодарю тебя, добрый слуга Божий! Эта женщина не получила отпущения грехов не по твоей вине, — похвалил гостя из Константинополя Великий понтифик. — Но как бедному монаху удалось добраться до Рима? Легионеры сказали, что при тебе не нашли ни одной монеты.

— Господь помогал мне. Без помощи Божьей мне бы не одолеть сей путь, ибо не знал я, даже в какой стороне света находится Рим. Теперь я понял, что выражение: "Все дороги ведут в Рим" — безнадежно устарело.

— Любезный брат, и все же: каким путем ты пользовался? — Великого понтифика интересовали подробности.

— Вначале я хотел идти посуху и одолел немало миль, двигаясь к солнечному закату. Однако люди, у которых я спрашивал путь, в один голос советовали отказаться от подобной затеи. Гунны стали плохо относиться к римлянам, теперь они хозяева на старой дороге от Константинополя до Рима. Но если даже удастся миновать стойбища соплеменников Аттилы, то велика вероятность оказаться в руках подвластных ему аланов или восточных готов. А те, говорят, хватают всех мало-мальски пригодных для работы людей и продают в рабство.

— Как тебя звать, слуга Божий? — Великий понтифик вспомнил, что он до сих пор не знает имени этого смелого человека.

— Петр, — смутился гонец, — прости, забыл представиться…

— Ты достоин великого имени, которое носил апостол, — похвалил гонца Лев. — Итак, ты решил отправиться морским путем… судя по всему, без средств…

— Да. Денег у меня не имелось, но я упорно искал корабль, отплывающий к италийским берегам. Мне повезло в тот же день. Обнаружилось судно, которое не могло выйти в море по причине недостатка гребцов. Так что проезд обошелся мне только мозолями на руках.

— Что собираешься делать дальше, Петр?

— Надо возвращаться в Константинополь, в свой монастырь. Если настоятель не счел меня погибшим, не отдал мою келью другому и согласится принять меня обратно… Только судно, которое доставило меня сюда, будет чиниться в Брундизии несколько месяцев.

— Надеюсь, ты не откажешься проводить меня к той, которая передала послание? А денег на обратное путешествие возьмем из моих сбережений. Тебе, Петр, не придется ждать долгие месяцы, чтобы заработать новые мозоли.

— Разумеется, я буду тебе верным слугою столько времени, сколько потребуется. — Юноша был изумлен предложением отца христиан и, конечно, согласился сразу.

— Мне нужен не слуга, а товарищ. Чтобы не соблазнять врагов, я надену плащ монаха. И прошу: обращайся ко мне только по имени, как к равному. Забудь, что рядом с тобой Великий понтифик.

— Я понял тебя, брат Лев.

Перед тем как отправиться в дальнее и нелегкое путешествие, Лев призвал своего секретаря Проспера и рассказал все, что тому необходимо было знать: