Лев Незнанский. Жизнь и думы. Книга 1

1 сентября 1976

Иерусалим

Дорогой брат, довольно сложной оказалась ситуация вхождения в то дело, в котором я участвую уже более месяца и до сих пор она так и не разрешилась. Все идет к тому, что надо основывать собственное, начав с оформления графических и живописных работ, с тем, чтобы выйти на собственную галерею. Это самое верное, хотя и трудное направление, но обеспечивающее полную ясность. У меня еще полтора года на разбег, когда я могу взять под собственное дело кредит до трехсот тысяч лир, пока же я все более пытаюсь разобраться, изучить и само дело, и различные аспекты его, начиная с клиентуры и кончая финансами.

Юридически я продолжаю получать стипендию под работу в издательстве, где сейчас пишу это письмо. Подрабатываю в рамочно-оформительской мастерской, да минибус в прошедший месяц принес более пятисот лир, на которые, собственно, мы и жили.

В новый дом купили кухонную машину и японский кассетный магнитофон "Сони". Переписав у знакомых музыку, будем услаждать себя звуками давно минувших времен, не знавших суетности нашей мелочной жизни. Кстати, именно такую музыку весь день крутит вторая программа радио, и более всего - русскую классику. Впрочем, и современная советская песня сопровождает постоянно - это большая часть израильских песен. Недавно по телевизору весь вечер пел их один кибуц у костра, с особым удовольствием распевались старые русские романсы и ямщицкие песни, странно преображенные, обретшие мажорное звучание. Когда же дружно запевались комсомольские мелодии, то все возвращалось к полной точности.

В последнее время мы стали часто ездить в Нэве-Яаков, в нашу квартиру, вчера получили направление в садик для детей в старшую группу, обязательную, с программой подготовки в школу. Переезжаем в воскресение - это ем ришон, первый день недели. Лучше было бы в эту пятницу, но я уже зарезервирован моим новым другом профессором Овсеем Гельманом, который улетает в Мехико-сити жить и работать в Мексиканском университете. Мы здесь очень сошлись и отъезд нас обоих заставляет глубоко пережить чувство расставания, которое, казалось бы, должно было несколько притупиться, нет же!
– еще более дорожишь здесь обретенными отношениями.

...Нас же уже меньше манит заокенская голубая даль, все привычнее эта жизнь, более всего схожая со старой - русской, во всяком случае, куда более, чем в любой другой точке этого мира, и это все более ясно и ощутимо. Ностальгические мотивы у жены прорываются все с меньшей силой, а если регулярно приходят письма, то земля под ногами лежит спокойно и ясно, а такие естественные вещи, как девальвация, инфляция и прочее принимаются как смена дня и ночи.

23 октября 1976

Иерусалим

Добрый день! Это - первое безличное письмо, почти два месяца не отвечал на письма, я не оправдываюсь - не было такой возможности.

Новая квартира, новый детсад, еще одна, уже своя работа (фирма), подрабатывание на минибусе (на перевозке вещей знакомых), за это время получил около двух тысяч, что практически и прокормило семью, т.к. мое "дело" потребовало взнос в десять тысяч, шесть уже выплатил. Словом, вечерняя усталость оставляет силы только для телевизора, да и то чисто развлекательного. Забыл упомянуть одну из самых расточительных статей - поездки на минибусе с семьей и друзьями. После них - только купание и постель. Несколько раз были на Мертвом море, на каникулах - праздник Суккот, были в Хайфе и Назарете. Ехали проселками вдоль арабских деревень по фантастически-марсианским фиолетовым и сиреневым горкам, когда впереди не более десятка метров видимой дороги. Отдыхали в тени монастырских стен и садов. С минибусом мы уже сроднились более, чем с домом.

Сегодня - шабат, мы приглашены в Мевассерет, там праздник, наши друзья Ш. отмечают первый год Израиля (годовщина), и день рождения младшей из двух дочерей красавиц - Татьяны. Мы были там вечером в четверг после Хадассы: это огромный ультра-современный медицинский лечебный и исследовательский центр, расположенный на противоположном от Мевассерета гребне гор.

Это комплекс зданий среди зеленых полей, фонтанов и скульптуры в бронзе. По зданиям и дорожкам бродят толпы американских туристов, в основном пожилые дамы с вежливыми лицами и фотоаппаратами. Вестибюль каждого здания - словно мемориал: мрамор стен испещрен сотнями фамилий пожертвователей, на деньги которых построен, строится, и функционирует Хадасса, самый мощный центр на всем Востоке.

... Уже полдень, скоро приедет за нами мой друг Руди, который отвезет нас сегодня в Мевассерет, а в письмо не лезут, не вмещаются всякие слова, которые запаслись за два месяца молчания. В среду можно было слышать про меня на радио, обо мне рассказывал Руди Портной. Сам я не слышал, но говорят, что очень солидно, впрочем, кто-то из вас мог случайно услышать.

В прошлую субботу были в Назарете, в нем достопримечательности: храмы, арабский рынок и Алесандр Розан. В шортах я не был допущен в Храм, пас детей на паперти. На рынке купили детям три пары феноменально красивых ботинок на натуральном каучуке за двести лир, что более чем вдвое ниже цен иерусалимских - впереди зима с дождями.

Александр Розан еще более сосредоточенно-черен, хотя и глаже стал на дармовых хлебах. В ульпан почти не ходил, прокурил и проездил около шести тысяч (кредит на вещи), страху более прежнего, еще более нелюбви к евреям и стране. Я не укорял, обещал взять долги на себя - пусть едет. Жена его - молодец, освоила иврит, сдала экзамен, сейчас будет поступать на русское отделение Иерусалимского университета, хочет иметь диплом, работать. Должны скоро быть у нас с делами устройств. Про размолвку нашу забыли, только смущение во взоре.

21 ноября 1976

Иерусалим

Дорогой брат, очень виноват перед тобой - не ответил, заставил волноваться, об этом написал Фридрих. Очень трудное, плотное было время, но сейчас дела моей фирмы налаживаются, сейчас идет стадия расширения. Хлопот очень много, тем более, что на мне еще дети, да два рабочих дня с утра до глубокого вечера.

Но уже начинаем входить в норму: свыклись с новым домом, огромным простором вокруг Нэве Яакова, все более нравится эта редкая красота. Уже оценили тишину субботы и полностью отдаемся отдыху, стоит в этот день минибус, а после обеда и сна гуляем с детьми, посещаем наших добрых знакомых - соседей.

Душевная сторона стабилизировалась, полная ясность и покой царят в нашем доме. Погода отличная: сухой, прозрачный воздух и ночная прохлада, спим же с открытым окном. Холодильник забит жратвой, так как покупаю на оптовых базах - машина и огромный холодильник обязывают. В морозилке десяток кур, всегда фрукты, овощи, сейчас вновь пошли апельсины и мандарины. Но мы балуемся и такими вещами, как пельмени. Фарш делаем куриный или индюшачий, пробовали с говядиной - уже не идет - грубо. Да, здешняя жратва избаловывает и уже не представляешь себе, как можно было жить прежним рационом.

За это время очень много пережито и воспринято: не так-то просто было таким шалопаям и крупным финансистам, как мы с женой, освоить ведение банковских счетов. Мы теперь почти не пользуемся наличными, а теперь я должен еще разбираться в финансах фирмы, хотя этим в основном ведает один из моих компаньонов - израильтянин и превосходный порядочный человек по имени Коби, он же учит меня ивриту.

По-прежнему бывает Юра Гуревич, он у нас как член семьи. Сейчас он очень значительная фигура не только в математике (говорят, он в первой десятке ученых мира), но и в общественной жизни: он поддерживает оппозиционно-либеральную партию, которая хочет сделать страну не только демократической (какой она является), но и страной закона.