Лев

– Ну, ладно, я пошёл…

– А у меня зуб качается, – сообщила Алёнка, делая бугорок сначала за щекой, потом над губой.

– М-м… – отреагировал Лев.

– И ещё один немного… – задумалась она.

– Надо маме сказать… – нашёлся Лев.

– Ладно, – послушалась Алёнка.

– Ну… я пойду? – Лев наклонился в сторону стеклянного перехода.

Алёнка напряжённо посмотрела на него:

– Мы что, теперь дружим? – спросила она.

Лев оторопел. Он помедлил, подбирая нужные слова:

– Ну, это как ты захочешь… – сказал он.

– А что, можно выбирать?! – обрадовалась Алёнка.

– Ну, конечно! – тоже обрадовался Лев.

Алёнка махнула в сторону диванчика головой:

– А у нас девчонки обижаются, когда не дружишь.

– Не, я не обижаюсь, – проговорил он весело.

– Здорово! А на гитаре научишь играть лучше всех? – она покрутила корпусом туда-сюда, стоя на ногах неподвижно.

Лев опять ненадолго оказался в ступоре:

– Ну, если захочешь… – ответил он.

Она коротко рассмеялась:

– Пока!

Он поднял руку вверх, ответил: «Пока!» – и побежал в старшую школу.

ГЛАВА 2

Прозвенел звонок. Учеников быстро поглотили двери классов. Один только девятый «А», как обычно перед математикой, стоял в полном составе у кабинета, распределившись на кучки. Самая многочисленная из них состояла из юношей. Они с энтузиазмом что-то обсуждали, то и дело прерываясь на хохот. Некоторые из них разговаривали и смеялись сочным басом, другие ещё не определились со звучанием своего голоса окончательно.

Не торопясь, к ним по коридору подошла женщина средних лет. Белые волосы коротко острижены, губы деликатно подправлены силиконом. Подойдя, она посмотрела на парней с прижатой улыбкой на лице и развела руки в стороны.

– О, Марина Михална пришла, – сказал стоявший позади всех паренек. Остальные, ещё прыская от смеха, разбрелись вдоль стены, подбирая рюкзаки с учебниками.

– Ну, вообще… – произнесла Марина Михайловна и слегка покачала головой, не убирая улыбку и раскинутых в стороны рук, – от вас я такого не ожидала. Ладно мои, дураковый класс, – она презрительно хмыкнула, – но вы-то, девятый «А»! Что с вами? Гормоны что ли спокойно жить не дают?

– Да ваш девятый «В» – орлы, Марина Михална, – пробасил высокий шатен в костюме, обильно сдобренный прыщами, – все время нас в баскетбол уделывают.

– Ой, это они могут, конечно, – сказала она, не скрывая удовольствия, – но контрольную мне на одни «тройки» с «двойками» написали! Вот вы – совсем другое дело!

Она притворно улыбнулась и тут же изобразила делано-серьёзное лицо:

– Но сегодня-то что с вами? Учительницу биологии совсем довели! Ей там валерьянку капают! – она качнула крупными серьгами. – К чему эти ваши вопросики с подковырками учителю!? Молчите и слушайте, когда вам рассказывают!

– А вы уже знаете? – спросил, сдерживая улыбку, прыщавый шатен.

Она вздохнула:

– Ой, поберегите мои нервы! Про ваше половое деление, Штольский, уже вся учительская знает.

– Деление половых клеток там было, Марина Михална, – прыснул Штольский, застёгивая пуговицы пиджака, за ним стали смеяться ещё несколько человек.

– Безобразие там было, мальчики, – она ещё сильнее качнула серьгами, – безобразие и… ой, мои нервы! – она приложила руку к груди, и, не найдя что сказать после «и», добавила, глядя на распаренных от смеха подростков: – И бриться вам пора! Н-да! Никита… Балямов, пугаешь только своих одноклассниц этим недоразумением под носом, – она сделала невнятный жест у лица, – посмотри, вот Гена Штольский, Ваня Седобородов, Лёва Абагян – какие опрятные выбритые лица! – она оглядела окружавших её юношей и обратилась к группе девушек:

– Правда, девочки?

Те частично потупили глаза, частично захихикали и заулыбались. Вперед шагнула та, что обильнее других была оснащена волнистыми волосами и длинными ресницами. Она деланно причмокнула, задрала подбородок и, обращаясь лицом исключительно к Лёве, произнесла:

– Да, Марина Михална, они ничего, – и поспешила сделать томный взгляд с полуулыбкой.

Лев с выражением некоторой усталости отвернулся в сторону пустого коридора.

Но коридор не был совсем пуст, к ним приближалась девушка с рюкзаком на одном плече, в высоких кожаных ботинках тяжёлого кроя, свободных чёрных брюках, вишнёвом джемпере и белой рубашке с торчащим воротником. Её недлинные светлые волосы открывали лицо, когда она обращалась взглядом к очередной двери, а потом опять прикрывали часть лица. Лев засмотрелся на неё, ловя каждое волнение волос и пытаясь рассмотреть что находится за ними. Он рассматривал её не один.

– Это кто? – обратился к нему Штольский, – училка что ли?

– Да… Нет… Не знаю, – отозвался оторопело Лев и махнул головой, пытаясь освободится от наваждения. Потом посмотрел на одноклассника более осмысленно, как бы с осуждением, проговаривая:

– Ты что, совсем? Какая училка?! Из десятого, наверное, новенькая, мне парни говорили: к ним какая-то пришла.

– Ща узнаем, – подмигнул Штольский и обратился к математичке:

– Марина Михална, а это новая учительница, да?

– Где, где? – она раздвинула руками девятиклассников, ревниво вглядываясь в незнакомку, идущую по коридору. – Не-е-ет, я бы знала, у нас таких учителей нет! – закончила она, приготавливая в руке ключ и подходя к двери класса. Она громко объявила:

– Все заходим, хватит прохлаждаться! – и открыла дверь кабинета.

Балямов, первым заглянувший в класс, брезгливо поднял верхнюю губу, бессистемно опушённую блондинистой порослью, и протянул:

– О-о-опя-ать! – и театрально закатил глаза.

Другие гнусаво подхватили завывания:

– Опя-а-ать холодно!

В классе, несмотря на ветреную осень, было открыто три больших окна.

– Да, опять! – Марина Михайловна качнула серьгами, вздёрнув подбородок, и добавила, удаляясь к своему столу. – Поберегите мои нервы! Хватит возражать! Свежий воздух полезен для неокрепших умов, а на математике вдвойне!

Лев Абагян, сделав вид, что замешкался у стены со своим рюкзаком, задержался дольше остальных в коридоре. Незнакомая девушка как раз поравнялась с ним, он впился взглядом в её лицо. Из класса высунулся Штольский:

– Лёв, идёшь? Минерва самостоятельной грозит…

Лев, всё ещё глядя на девушку, засунул одной рукой голову одноклассника за дверной проём, а второй закрыл за ним дверь, после чего припёр её своей спиной. Тут дверь за ним задрожала, он слегка затрясся и сдвинулся с места, проскользив по полу на подошвах кед. Из приоткрывшейся двери снова высунулась голова Штольского:

– Ну, идёшь? Я без тебя не напишу, – зашипел он.

Всё ещё не глядя на него, Лев сказал подчёркнуто мягким баритоном:

– Иди, Гена, я попозже подойду, – и попытался притворить дверь спиной. Но дверь не поддалась, тогда он сунул торчащей голове свой рюкзак, на секунду отвернувшись от девушки, которая уже с интересом наблюдала за их общением, и для верности пропихнул рюкзак поглубже за дверь. Рюкзак уплыл внутрь, и дверь, наконец, закрылась. Из глубины класса послышался звонкий голос математички: