Левый фланг

Прошел последний батальон. Строев снял пилотку, по русскому обычаю поклонился народу на обе стороны и поехал дальше, тронутый встречей с братиславцами. Его долго сопровождали громкие всплески восторженных приветствий.

Глубокой ночью дивизия Бойченко пересекла чехословацкую Мораву — тезку Моравы югославской, и опять оказалась в Австрии.

А утром передовые части вступили в бой.

На западе лежала длинная цепь венских пригородов, нанизанных, как бусы, на голубой шнурок Дуная. И где-то там, за ними, должен быть Флоридсдорф, на баррикадах которого одиннадцать лет назад сражались коммунары рабочей Вены.

На следующий день Бойченко вызвал на НП Строева, который оставался на командном пункте, чтобы поскорее подтянуть дивизионные тылы. Он пошел в оперативное отделение уточнить обстановку и взять новый, уже венский, лист карты.

У ворот стоял Некипелов в окружении новых офицеров штаба, с которыми Строев так и не сблизился, хотя, к примеру, пожилой майор-танкист, сменивший Зотова, уже не первый месяц был в оперативном отделении. Полковник Некипелов что-то показывал в сторону юго-запада, откуда наплывали багряные от солнца тучи дыма. Он и не догадывался, что за ним наблюдают сейчас: приняв повелительную позу, слегка покачиваясь на носках, он, верно, во всех подробностях расписывал бои, идущие на ближних подступах к Вене. (Некипелов не был лишен дара военного комментатора.) Наконец он обернулся, увидел Строева и заторопился в штаб.

— Собираетесь, Иван Григорьевич? — спросил Некипелов.

— Да, пора, — сухо ответил Строев, тщательно укладывая карту под целлулоидные створки своего планшета.

— Желаю удачи.

— Взаимно.

Он щелкнул кнопкой, одним движением руки откинул планшет на левый бок, поправил кобуру, взял бинокль и вышел на улицу, к машине.

Если бы он оглянулся, то заметил язвительную ухмылку на тонких некипеловских губах, — какие мы гордые, однако! Но он не оглянулся. Он вообще не привык оглядываться в таких случаях.

По улице важно вышагивали последние два верблюда в конном обозе полевой хлебопекарни. «Уцелели все-таки, — подумал Строев, весело приглядываясь к ним. — И вот теперь идут прямо в венский зоопарк».

На окраине пригородного местечка, откуда уже было видно другое такое же, Строева остановил начальник политотдела, только что вернувшийся из командировки в политуправление фронта.

— Ты на НП, Иван Григорьевич?

— Угадали, Ян Августович.

— Прошу передать комдиву, что я буду в артполку.

— Хорошо, передам.

— Тут за мое отсутствие приняли в партию с десяток молодцов, а билеты не вручили. Непорядок. Принимаем людей с трехмесячным кандидатским стажем, а вручение документов растягиваем чуть ли не на весь кандидатский стаж. Непорядок. Вот я и начну сегодня с артиллеристов.

— Все передам, Ян Августович.

Но Лецис не спешил. Высокий, грузный, неторопливый, он молча закурил, затянулся раз-второй, как видно, собираясь что-то еще сказать. Строев ждал, хорошо зная натуру Лециса. Он и в жарком деле, когда противник шел буквально напролом, казался медлительным, но если уж заметит, как бы со стороны, что нужно делать, то к его совету прислушивались все. Комдив по-прежнему считался с ним, как с комиссаром, хотя институт комиссаров давно был упразднен.

— Да, вот что… Скажите генералу, чтобы он не очень-то отпускал от себя Зарицкого. Парень горячий, надо не надо — полезет под огонь, тем более сейчас.

Строев с удивлением посмотрел на Лециса: как же ему-то самому не пришла в голову эта мысль о Зарицком?

— Да и ты, Иван Григорьевич, тоже не больно горячись. Смотри у меня!.. И вообще берегите там людей. Зря не гоняйте их в атаки. Побольше огонька — поменьше потерь. Знаешь, как человеку трудно вставать в атаку, когда он не во сне, а наяву видит конец войны.

— Верно, верно, Ян Августович.

— До завтра. — Лецис посторонился, и разгоряченный виллис помчался дальше, к другому австрийскому д о р ф у, над которым клубились черные, желтые и синие дымы, подолгу не смешиваясь в безветрии.

Ночью немцы предприняли сильную контратаку. Они ввели в бой все, что у них оставалось: сводные отряды фольксштурмистов, зенитную артиллерию, несколько «фердинандов». Им удалось вернуть западную окраину очередного венского пригорода, занятого накануне бондаревским полком.

Светало. Командир дивизии, доложив обстановку в в е р х, попросил немедленной поддержки с воздуха. Комкор обещал связаться с командармом, но посоветовал «не ждать милостей с неба», действовать решительно и своими силами выбить противника из пункта Э., не дать ему снова закрепиться там.

— Не понимаю, где наши «ИЛы», — сказал Бойченко Строеву.

— Для штурмовиков работа и без нас найдется.

— Положим. Но ведь мы наступаем на главном направлении.

— Любой солдат теперь считает, что он воюет на главном направлении. Тем паче генерал.

— Я говорю серьезно, Иван Григорьевич.

— Думаю, что авиацию все-таки пришлют. Однако сидеть на берегу Дуная и ждать погоды мы не можем.

— Это ясно… Майор Зарицкий!

— Слушаю вас, товарищ генерал, — начальник разведки подбежал к нему, привычно козырнул.

— Вот какое дело, Костя, — очень мягко заговорил комдив. — Возьмешь учебную роту, саперов, ну и своих ребят и пойдешь в бондаревский полк. Надо помочь пехоте выбить противника с западной окраины.

— Есть.

— Но не зарывайся. Как только противник станет отходить, так ты со своей группой выйдешь из боя. Я предупрежу командира полка.

— Есть. Будет выполнено.

— Сигнал к атаке — пятиминутный артналет.

— Есть, товарищ генерал.

Строев подумал о наказе Лециса — не отпускать от себя Зарицкого — и сказал комдиву, когда майор отошел к своим разведчикам:

— А может быть, мне тоже пойти с Зарицким?

— Не хотелось бы, Иван Григорьевич, посылать и тебя туда же. Понимаешь?

— Я только присмотрю за ним, чтобы не зарывался.

— Ну да ладно, иди.

Строев обратил внимание, как осунулся комдив за эти двое суток, которые провел без сна: лицо серое, глаза воспалены, рыжая щетинка на тяжеловатом подбородке. Но крепится бывший комбат — молодость выручает, да и порода — кремень, все выдержит. А комдиву показалось, что обычно ровный, спокойный его зам вроде бы и волнуется сегодня, как новичок, впервые идущий на передний край, однако прячет свое волнение за этой полуулыбкой на чисто выбритом лице, глядя на которое, никак не скажешь, что ему пятый десяток.

— Так я отправлюсь, Василий Яковлевич.

— Поскорее возвращайся, Иван Григорьевич.

— Как, и вы идете, товарищ полковник? — спросил Зарицкий.

Комдив ответил за него:

— Вместе вам будет повеселее, майор. Но командиром группы остаетесь вы. Полковник идет для общего руководства. Поняли?

— Ясно, товарищ генерал.

Строев перекинул автомат на грудь и пошел рядом с цветным трофейным проводом, что тянулся через цветущие сады напрямую в бондаревский полк. Жора Акопян, маленький старшина, обогнал его, а Зарицкий поотстал: майору что-то дополнительно и одному говорил комдив у стереотрубы.