Лейтенант империи. Часть первая

— Общая могила здесь будет, — прорычал Фея.

Что бы сделал фокусник в такой ситуации не известно. А вот Фея, раз все его друзья погибли, решил забрать с собой как можно больше.

Руки его потянулись к поясу. Глаза зашарили по округе…

Именно в этот момент мы с великим князем и появились на парковке.

Михаил Владимирович обездвижил беднягу силой. Я обнял его, успокоил, и, минуя гвардейцев, мы провели его в наши покои.

По дороге он мне всё и рассказал. Как ему было страшно. Как он рад, что все живы. Как он всех нас уважает, и любит. До слёз….

Я же, просветил его, когда мы оказались у себя, и сейчас Феймахер всех ненавидел. Жаждал крови, отмщения, и, с табуреткой наперевес, гонялся по комнатам за Мишей Гусаровым.

* * *

Мебель грохотала, посуда звенела. Хлопали двери, да Лязгали… не знаю, что там лязгало, но шум стоял знатный.

— Убью! — вопил Хирш.

— Да постой! Послушай же! — кричал Гусар.

Остальные рассосались по углам и прикинулись ветошью. Я, кстати, тоже.

— Ты мне больше не друг! Сюда иди!

— Дай мне минуту!

— Так меня подставить!

— Я всё объясню!

Эх, остановить бы этот балаган, да силой пользоваться нельзя. Потому и лежу сейчас за диваном и прислушиваюсь к происходящему. Стараюсь понять, как они далеко и в какой из двенадцати комнат находятся. Жду, когда Хирш выдохнется, и всё это закончится.

Скрипнула и приоткрылась дверца шкафа. Из-за створки показалась взъерошенная голова Бобра.

— Рос, — прошептал он, — где они?

— Не знаю, — пожал я плечами, хоть он и не мог этого увидеть. — в одной из спален.

Раздался звон разбитого стекла, затем гулкий удар по металлу.

— Скорее в одной из ванн, — приподняв скатерть, выглянул из-под заставленного тарелками стола Пруха, — кажись, зеркало разбили.

— Прух, — зашептал Бобёр, — кинь яблоко, жрать охота.

— И мне, — из-за шторы показался Гадел.

— Гррраааа! — раздалось в соседней комнате, а потом оттуда вылетел Гусар, а за ним табуретка.

Все спрятались обратно. Табуретка попала в стену. Гусар побежал дальше, а за ним, размахивая двумя подсвечниками, промчался Фея.

— Так что, Прух, — снова скрипнул дверью Бобёр, — подкинешь еды голодающим? А то я сейчас шкаф грызть начну.

— Да, минуту, — Пруха выглядывать не стал, только его рука в слепую зашарила по столешнице, — давайте, говорите. Принимаю заявки.

— Тоже яблоко, — Гадел снова выглянул из-за шторы, — ну или грушу, а лучше две.

— Да яблока достаточно, спасибо, — Бобёр вытянул руку между створками и приготовился ловить.

— А до курицы дотянешься? — прошептал откуда-то Гвоздь. — Ножку оторвать сможешь?

— Может, ещё и бутерброд с сыром сделать? — прошипел Пруха, всё же выглядывая из-под стола, — да бокал вина налить. Ты где вообще?

— Наверху.

Выглянули все. Анджей просочился в нишу подвесного потолка около люстры и осторожно оттуда выглядывал.

— Ладно, — покачал головой Пруха, — заслужил за изобретательность, приготовь руку и лови.

Гвоздь напрягся. Закусил губу. Шевельнул головой и прошептал:

— Так забрось. Боюсь, всё рухнет, если пошевелюсь. Кстати, а куда графин с вином делся?

Все повернули головы. Графина на столе не было.

— Может Фея схватил?

— Да не должен.

— Прячьтесь!

— Ты меня опозорил! Дерись!

— Нашёл дурака! Ты пятерых корнетов уработал!

Фух, еле успели! Да когда они уже устанут? Сейчас дальше побегут, может, тоже яблочком разживусь.

— Будь мужиком, стой!

— Нет!

Раздался треск. Затем лязг.

— Я чуть весь дворец не разнёс из-за тебя. Стой!

— Да ты псих!

В стену прилетел подсвечник. Взорвалась лампочка на люстре. Зазвенела посуда. Диван жалобно взвизгнул, прогнулся. Надо мной пролетел Гусар, а потом диван силой смело в сторону.

— Стоять! — заревел я туром и вскочил с пола. — Задолбали всё крушить!

Бойцы замерли на месте. Миша, поджав ноги, висел на багете для штор. Фея застыл в попытке дотянуться до него блюдом из-под курицы. Курица зависла в воздухе. Не знаю, кто удерживал её телекинезом.

— Вернули птицу на стол! — рявкнул я и, наступая на яблоки, вышел в центр комнаты. — Устроили балаган. А ну уселись.

Оба тут же расположились на стульях по разные стороны стола.

— Рядом, — я мотнул головой, — на диване.

Дождался, когда они выполнят приказ и продолжил:

— Вы что устроили? Кто платить за это будет?!

— Я человек состоятельный, всё возмещу, — понуро пробубнил Феймахер.

— Да не надо, — вдруг возмутился Гусаров. — Я виноват, признаю, так что и спрос с меня.

— Не нужны мне твои подачки, — огрызнулся Хирш и часто-часто заморгал. Его лицо сморщилось, скривилось, а плечи задрожали.

— Да ты чего, братуха! — Гусар приобнял его за плечи и прижал к себе. — Ты чего! Я ж правда не хотел, ну, тупанул, как валенок. Прости меня.

— Да иди ты, — бубнил Хирш, пытаясь оттолкнуть Мишу. — Знаешь, как страшно было? Думал всех убили.

— Знаю, знаю, — Гусар сжимал его в объятиях и шептал в макушку. — Всё закончилось, Фей, всё хорошо.

Народ осторожно, не веря, что всё закончилось, стал выползать из укрытий. Вылез и подошёл к дивану Пруха, положил руки на плечи Хиршу. Шагнул из-за шторы Гадел, встав рядом с Прохором. Свалился сверху Гвоздь, отряхнулся и встал за спинкой дивана. Вышел из шкафа Бобёр, огляделся, поднял с пола яблоко, обтёр его о рубашку и протянул Феймахеру:

— Будешь яблочко, братишка?

— Ни, — повёл плечами Хирш, затем всхлипнул и протянул руку, — буду.

— Держи, родной, на здоровье, — Бобёр вложил ему в ладонь яблоко и протянул: — да, ну и устроил ты тут погром, любо дорого посмотреть. Как Гусара не зашиб, не пойму.

— Просто я быстрый, не то, что местные гвардейцы, — хмыкнул Миша. — Вот их Фея пачками класть готов. Пятерых за пару минут. Крутой братан у нас, очень крутой. Элита.

— А помнишь, какие они важные в отсеке станции были, — весело добавил Пруха, — такие напыщенные, а тут бац, с ними Фея приключился.