Леж Юрий
Шрифт:
– Интересно, а как мы это узнаем, не заходя в дома?
– съязвила Сова.
– Узнаем, - твердо, как подобает командиру, пообещал жандарм.
– А сейчас - вперед...
...Примерно через час, если судить по бесстрастно тикающему на руке подполковника хронометру, они вышли к широкому и длинному проспекту. Впереди было едва ли не вдвое большее расстояние до центральных улиц и площадей, но девушки уже заметно устали, не привычные к длительным пешим прогулкам. Да и сам подполковник испытывал небольшой дискомфорт от монотонного движения, годы кабинетной работы сказались и на нем, как ни старался
– Глянь, Ворон, - притормозил его движение жандарм.
– Тебе это ничего не напоминает?
Он указал в сторону небольшого двухэтажного особнячка, стоящего в глубине от проезжей части и отгороженного от мира изящной кованой решеткой, водруженной на высоком гранитном бордюре. Домишко полуразвалился от старости, рухнула внутрь крыша, осели, оплыли, каким-то чудом еще держащиеся стены, сгнили двери и оконные рамы, а кроме того, вокруг дома буйно разрослись заросли сирени с широкими, почему-то почерневшими листьями. Они будто прятали домик, заслоняя его от любопытных глаз, если таковые и были в городе.
– Я уже видел такое, - согласился штурмовик.
– Заброшенные города в джунглях, в Индокитае... только там, городам этим, тысячи лет. И люди в них не жили, наверное, столько же.
– А я видел в Индии, тоже в джунглях, - подтвердил Голицын.
– Но и тут, похоже, никто не живет уже не одну сотню лет. Разрушения-то все естественные.
– То, что город не бомбили, не штурмовали, видно сразу, - кивнул Алексей.
– Вот только почему ж рядом дома свеженькие? Будто вчера из них жильцы уехали...
– Думаю, надо передохнуть, - пожав плечами на слова Ворона, предложил подполковник.
– Перед этим домом все-таки укромный дворик, не на виду, да и за решеткой будет спокойнее.
– Жандарм - за решеткой, - не удержалась Сова.
– Фантасмагория...
Она оказалась ближе всех к особнячку и первой заглянула за ограду.
– Эге... а тут уже кто-то бывал не раз, - проговорила девушка, оглядываясь на поспешающих за ней мужчин.
– Видать, и правда укромный уголок...
В маленьком дворике метров пять на пять, в самом центре чернело на серо-бурой, будто выжженной земле небольшое пятно кострища. Здесь явно не жарили целиком, на вертеле, быков или вепрей, а, скорее всего, просто кипятили воду в котелке или небольшом чайнике.
– А следы здесь, очень похоже, свежие, - сказал Ворон, привычно опередив Сову и первым оказавшись во дворике.
– Очень свежие...
Следом за ним, внимательно оглядевшимся, не почуявшим опасности и прошедшим в глубину дворика, через декоративную маленькую арку, давным-давно лишенную решетчатой кованой калитки, вошли и остальные.
– Следы-то, может, и свежие, - не стал возражать следопыту Голицын.
– Только учти, что оставить их могли и несколько лет назад... просто сохранились они тут... ну, как вот те дома...
Слева и справа дворик подпирали глухие боковины высоток этажей в двадцать, слегка обшарпанные непогодой, с облупившейся штукатуркой, но не выглядевшие столь пострадавшими от времени, как
особнячок.– А и ладно, - махнул рукой Алексей, устраиваясь на непонятно как занесенной во дворик железобетонной балке, незаметно при взгляде со стороны пристроившейся у кострища.
– Сюда, во всяком случае, колонна каторжан не поместится...
Голицын чуть нервно покачал головой, мол, не накликай, вспоминая самое первое, неприятное приключение в городе. Впрочем, это не помешало ему поудобнее устроиться на деревянном, но почти окаменевшем чурбачке по другую сторону кострища. В этот раз аристократ не стал дожидаться, пока сядут дамы. Сова вытянулась прямо на земле, не побоявшись разлечься под обветшалой стеной древнего дома, странно повернув голову, уткнувшись лицом почти в плечо, чтобы не видеть арки, через которую вошла сюда. А рыженькая репортерша едва ли не рухнула рядом с Алексеем, невнятно застонав то ли от усталости, то ли от переживаний последнего дня.
– Ну, вот, а говорят, репортера, как волка, ноги кормят, - добродушно сказал Ворон, подымаясь, чтобы уступить Нине дополнительное место.
– Ты ложись лучше, да еще - ножки-то подыми повыше, быстрей отдохнут и легче потом будет...
– Куда поднять?
– не обратив внимания на дежурную шутку о репортерах, поискала глазами вокруг девушка.
– Нет тут ничего...
– Да хоть вот, на ствол...
Рядом с балкой темнел куст сирени, его изогнутый ствол нависал почти над самым бетоном, а одна из довольно толстых веток торчала точненько в полуметре над поверхностью, как импровизированная спинка.
– Какие листья странные тут, - кивнул на куст Алексей и застыл на секунду, шокированный увиденным.
Нина, с облегченным вздохом снявшая сапоги, легко забросила маленькие свои ступни на ветку, но при этом и без того укороченные полотнища её юбки с разрезами завались едва ли не на грудь девушки.
– Ну, а ты, как будто не знал, что под такие платья никто не надевает нижнего белья, - спокойно и деловито оправляя юбку, сказала она.
– Да и ничего удивительного у меня там нет...
Переведя дыхание, Ворон кивнул, мол, и в самом деле, чему тут удивляться. Гораздо удивительнее было то, что девушка спокойно легла обнаженной спиной на бетон, даже не охнув. Кто-то или что-то, будто нарочито перед их появлением, тщательно смел с поверхности балки всю пыль и крошки, превратив её в жесткое, но ровное и гладкое лежбище.
– Жаль, никто не догадался из "Черного дома" еды с собой прихватить, - посетовала все тем же, удивительно спокойным тоном репортерша.
– Я бы сейчас от пары бутербродов с колбасой не отказалась... и от горячего чая, а то здесь как-то не жарко...
– Да никто не ожидал, что город пустой, - ответил ей Алексей, чтобы сгладить возникшую было неловкость от увиденного.
– Да и потом, кто ж его знает, во что превратились бы эти бутерброды здесь...
– Что не подумали - это верно, - согласился со своего места Голицын.
– А вот про превращение бутербродов - это вряд ли. С нами же ничего не случилось за время пути. Кажется, ни у кого седой бороды не появилось, или тремора старческого. Могли бы и бутерброды выжить вполне... А может, и здесь они есть, только еще не дошли мы до этого места...