Лежачий полицейский
Шрифт:
– Пойдем, посидим у меня.
Надо же, Карабас распоряжается здесь как полноправный хозяин.
– Мне надо срочно позвонить Игорю. Он волнуется!
Карабас в недоумении, он сочувствует, но не уверен, что мне положен телефонный звонок. Наконец он находит компромисс.
– Давай я сам ему позвоню. Скажу, что ты жива-здорова, но занята.
Приходится согласиться. Тем более что Коловорот не за горами. Точнее, он уже в квартире. На меня смотреть не хочет, с мамой советуется.
– А сегодня к маме гости уже приходили? – осторожно спрашиваю я Карабаса.
– Нет. Не мешай.
Вслушиваюсь. Надеюсь, что теперь у Игоря меньше поводов для волнения. И напрасно. Еще совсем не ясно, чем дело кончится. Подслушать бы, о чем эти взрослые там советуются, да никак. Тем временем Карабас решил проявить участие. Нашел обезболивающую таблетку, разрешил покурить. Он отчаянно пытался выглядеть старше своих лет. Как же, почти отчим.
– Можно, я тебя не буду называть папой?
Бедного Карабаса перекашивает.
– А что с твоим приятелем? Говорят, он пострадал?
– Кто говорит?
Я со смаком, преувеличивая повреждения, нанесенные Барабасу, расписываю столкновение с машиной. Сначала мне не верят. Потом Карабас начинал смурнеть от беспокойства.
– А ты в это время наслаждался мирной семейной жизнью.
– У него телефон не отвечает! – оправдывается несчастный Карабас.
Он накинул джинсовку и вымелся на поиски друга. Теперь смогу без помех прокрасться и прополоскать ухо в чужом разговоре.
В самый неподходящий момент мне заехали дверью по лбу.
Глава 40
– Это точно твой ребенок? По-моему, требуется генетическая экспертиза.
Требовательный Коловорот вынул из холодильника стеклянную банку огурцов. Прицелился и аккуратно приложил к ушибленному дверью месту. Я терпеливо молчала. Как всякий порядочный человек, застуканный на месте преступления.
– Проходи – посидим, поговорим. А Карабаса куда подевала? Или он с тобой заодно?
Возмущенная мама отрицательно покачала головой. Не представляя меня и такого расчудесного юношу в тайном сговоре. Ну не дура ли? Ведь не так давно мы сообща планировали ее разоблачение. Теперь он белый и пушистый, а я – в дерьме по самые уши.
Перехватив мой злющий взгляд, Коловорот широко ухмыльнулся.
– Есть всего два варианта развития событий. Первый: ты выходишь за меня замуж. Второй: мы делаем так, что тебя больше нет. Мне кажется, второй вариант гуманнее. Поскольку я не смогу вытерпеть твое присутствие больше одного часа. Остается имитация несчастного случая.
– Почему? Может, я желаю вступить в законный брак и стать мадам Коловоротовой.
– Мечтать не вредно.
Вообразив себя в этой примечательной роли, я немного разволновалась.
– Раскраснелась-то. – Скорее всего, он хотел еще кое-что добавить, но постеснялся мамы.
– Давай не будем забивать ей голову подробностями. Пусть просто слушается. Толку будет больше.
– Голову ей уже и так забили, а насчет слушаться – это по твоей части. Мне пока не удалось найти с твоей дщерью общий язык. Ты не смущайся. Она хорошая девчушка, только чересчур резвая.
– Мне надо с Игорем встретиться! – отважно потребовала я.
– Да, действительно, существует еще проблема Игоря, –
мрачно подтвердила мама.– Поплачет. Забудет.
– Но ему тоже придется изображать некоторое время.
– Что изображать?
– Скорбь. Как это обычно бывает у людей, потерявших близкого человека.
Постепенно до меня стало доходить, что скорбеть придется по мне. И, похоже, немалое время. Представить себе сейчас разлуку длиной в год я не могла. Что такое год без Игоря? Вечность. И с кем он станет утешаться без меня? А где я в это время буду?
– Есть пара неплохих мест. Правда, не здесь, а гораздо дальше. Но я думаю, чего тебе волноваться? Он тебя любит? Значит, потерпит. Только ему придется сыграть роль несчастного возлюбленного по-честному.
– То есть вы скроете от него правду?
Вся кошмарность ситуации обрушилась на мою голову. И буквально придавила к земле.
– Мама, а может, ты бросишь эту работу? Ну, что тебе стоит?
Сознавая эгоистичность просьбы, я всматривалась ей в лицо. Напрасно надеясь, что она сейчас скажет: «Мне ничего надо. Я и так обойдусь. Главное, чтобы у тебя все было хорошо».
Коловорот сморщил лоб. Отчего его не слишком выразительные брови смогли познакомиться с короткой челкой.
Мама переминалась с ноги на ногу. Вместо слов одобрения она просто хотела сесть. Что и сделала. Скрестила руки, приподняла голову и наконец посмотрела на меня.
– Я не ждала неприятностей от тебя. От кого угодно, только не от тебя.
Неплохое начало для исповеди.
– Ты случайно не забыла, как мы жили? – тихо продолжила мама, перекладывая руки на колени, словно пай-девочка. – Я тебе не мешала. Ты жила своей жизнью и была довольна. Еще немного, и вы с Игорем должны были пожениться. Зажить своей жизнью, а я – своей.
Да, как ни крути, я во всем виновата.
– Ты стала той болевой точкой, через которую на меня можно надавить, – продолжала мама. – Впрочем, я не собираюсь тебе ничего объяснять. А моя работа… меня вполне устраивает. А вот ты – нет. Думаю, Николай все правильно решит. Свой долг я перед тобой выполнила. Родила, вырастила, что еще? Посвятить тебе всю свою жизнь? По-моему, оно того не стоит. А теперь оставь меня в покое.
Напутствие звучало как реквием. Коловорот неопределенно хмыкнул. Быть может, он тоже ожидал более прочувствованного прощания. Но на нет и суда нет. Насильно мил не будешь. Для мамы я отрезанный ломоть. Интересно, за что? Все мамы как мамы. Пекутся о своих отпрысках до глубокой пенсии. А у меня все не как у людей. За что, спрашивается? Чем я ей не угодила?
– Все. Сваливаем, – прервал Коловорот мои страдания.
– Нет. Не все! Ты почему меня не любишь? Я что – убогая? Или тебе хочется устроить приступ второй молодости, а я о возрасте напоминаю? Нечего было в семнадцать рожать!
– Уведи ее от греха подальше, – вяло приказала мама, отмахиваясь от меня как от назойливой мухи. – Ей не любовь нужна. Какой-то принципиальный эгоизм… Все для меня, а если что-то не по мне, то «меня бедную никто не любит, не жалеет». Запомни, пожалуйста, все, что тебе надо, – это научиться не цепляться за меня. Даже если очень хочется. Живи сама и дай жить другим.