Лежачий полицейский

Вопреки предчувствиям, исписанным в талмуде оказался только первый листок. Мелкий убористый почерк с длинными хвостами буквы «р» и четкими подпунктами. Машинально пролистав пустые страницы, я с облегчением вздохнула. Но тут же спохватилась: у Свет Соколовых не может быть такого куцего послужного списка.

– И это все? Ты насочинял мне эту бодягу, чтоб опозорить? Три строчки муры про какую-то несчастную дурочку. Маловато будет, – с раздражением напала я на Коловорота.

Занятого очередным разговором с кем-то многословным и виноватым. На вопросы Коловорота: «Почему не в срок?», «Мне по фигу, кто виноват», «Не смеши мою жопу, она и так смешливая», – невидимый собеседник отбрехивался подолгу. Наверное, врал, хотя я бы ни в жисть не решилась врать Николаю Воротову. Пусть у него и такая веселая задница.

– Получается, что я практически не жила. Где трепетные любовные страсти, где преданные поклонники, спешащие на помощь? В конце концов – где реальный человек?

– Отвянь по-хорошему, – прикрыв телефонную трубку рукой, предупредил автор моей биографии.

Показав ему язык, я перебралась в другое помещение. Где плюхнулась на диван, закинув голые ноги на спинку. Повиснув практически вниз головой. Подходящая поза, чтоб доподлинно выявить свою подноготную.

Возраст почти совпадал. Пол – тоже. На этом сходство заканчивалось. Ура! Оказывается, теперь я круглая сирота. Которая с упорством носорога этим осиротением занималась аж два года. Сначала не выдержала мать, устав от упражнений дочери. Дочь, то есть я, неплохо закончила обычную школу и попутно – художественную. Ага, еще одно совпадение, я тоже имела честь учиться в художке. В отличие от меня, дальше со Светой случилось чудо – она с первого захода поступила в «Муху». [3] Где вместо диплома получила привычку использовать героин не по назначению. И когда у нее на дурь времени хватало? Вот если бы мне улыбнулось там заниматься, я бы расстаралась.

3

Санкт-Петербургская государственная художественно-промышленная академия имени А. Л. Штиглица, в народе известна как «Муха».

На сиденье поблизости от моего лица приземлился Коловорот. Лишенный передника, но с портновской рулеткой в руках.

– Это хорошо, – вслух обрадовалась я.

– Что именно? Хорошо, что ты сидела на игле? – более неподдельного изумления не придумаешь.

– Да нет, что она, ну то есть я, умела рисовать. Я тоже художку закончила. – Боюсь, в моем голосе присутствовала изрядная доля спеси.

– Читай, читай, художница. – Меня побарабанили по лодыжке, благо ноги вознеслись выше головы. – А я пока тебя измерю. Так, нога тридцать шестого размера. И не хихикай, вовсе не щекотно. Длина ноги – а от какого места ее отмеряют? Да не ржи ты, не щекотно ни разу. Где у тебя талия? Ага, вот она, шестьдесят восемь. Так и запишем. Да перевернись ты в нормальное положение!

Щекотка довела меня до изнеможения. От малейшего прикосновения становилось смешно.

– Ты меня случаем не для гроба меряешь?

– Так точно. Там размер талии – самое первейшее дело. Руки подыми, бюст охватывать будем. Хотя что тут охватывать? Ты лифчик носишь?

От злости я попрыгала на диване. Надеясь, что тот развалится. В подвижном состоянии измерения моего торса были невозможны. И Коловорот оставил попытки выяснить километраж моей попы. Только шлепнул пару раз. Не больно, но появился повод обидеться и загрустить.

– Поосторожнее, синяков наставишь! И вообще твоя писанина меня категорически не устраивает. Раз я покидаю пенаты и эмигрирую фиг знает куда, то нечего завирать всякую чушь. Меня там никто не знает. Значит, я настоящая несчастная сирота без дураков. Исправляй – пусть будет автомобильная катастрофа, – возражение было озвучено низким голосом, который когда-то так волновал Игоря.

– Ладно. Хрен редьки не слаще.

Значит, родителей я угробила. Только почему от этого лишилась волос?

– Болела долго. Вши завелись, – нашелся Коловорот.

Вшивая сирота. Не вдохновляет. Надо бы насочинять что-то более трагичное. Снова заглянула в тетрадь. Надеясь выцедить хоть каплю полезных сведений. Которых не последовало по причине временного отсутствия источника информации. Оторопев, я завертела головой. Надеялась, что Коловорот надумал сыграть со мной в прятки и притаился где-то поблизости. Пустая комната тонула в полумраке, и только сквозь неширокое окно проникала полоса света. В которой вихрился столбик пыли, доказывая недавнее присутствие хозяина.

Коловорот был обнаружен по воплям, исходящим со двора. После разговора с мамой окна перестали быть закрытыми. Я свесилась через подоконник, чтобы в полной мере насладиться небывалым зрелищем. Коловорот с кроссовком наперевес сигал по газону. Попеременно вляпываясь босыми ногами в разноудаленные собачьи кучи.

В данный момент он почти настиг Карлоса. В надежде вразумить нерадивую скотину с помощью уцелевшего предмета обуви. Невзирая на неотвратимость наказания, волк, не выпуская второго кроссовка из пасти, нарезал круги. Изредка вскуливая и ловко уворачиваясь. Невидимый моему глазу, хохотал бородатый сторож. Остальная свора волков присоединилась к Карлосу. Вмиг от вожделенного кроссовка не осталось ничего целого. Коловорот трагично задрал ногу, осмотрел подошву и припечатал трехэтажным напутствием всю волчью родню до седьмого колена.

Решив, что прощен, Карлос предоставил в полное хозяйское пользование обрывок стельки. Положил его на траву. После чего аккуратно прилег перед трофеем, словно показывая: «Ах какой я хороший песик». Через него кубарем перекатилась парочка собратьев, тиранивших остатки добычи.

– Ты его поленом огуляй, смирнее будет, – посоветовал невидимый сторож.

– Он уже не поймет, за что, – отказался Коловорот, шаркая ногами по траве. – Ты бы хоть прибирал за ними, что ли.

– Я убираю. Только все это без толку. Им вольер надобен. Или на цепь. У меня вон как – проволока повдоль двора натянута, а собака к ней прицеплена. Ходит туда-сюда. И гадит исключительно в этом подвластном ей районе. А вы их забаловали. Носятся где желают. И гадят от души.

– Это ты точно подметил, – уже более спокойным голосом ответил Коловорот. – Ты мне шланг включи, я отмоюсь.

– Это я запросто. Мне воды не жалко. Только тут надо мыла с пуд, а то и больше.

– Вот и неси.

– Чево? – вдруг всполошился сторож.

– Того. Мыло, говорю, давай.

– И пару тюбиков зубной пасты, – присоединилась я к обсуждению. – Проверенное средство. Честное слово! Любой запах удирает.

– И пасту неси, – покорно попросил Коловорот.

Глава 45

– Ты некоторое время поживешь в городе…

Я ужаснулась. Название было мне знакомо. Но не настолько, чтоб перечислить хотя бы две достопримечательности. Одну я знала. Гордиться особо нечем, ее знают все. Когда-то город славился колокольчиками. Которые, на мой взгляд, не стоили того, чтоб возникло желание посетить такие дебри.

Тут же пришла мысль: а как же концерты, магазины, кто меня будет кормить?

– Да я там с ума сойду от скуки, – запротестовала я, вскакивая. – Вы что, такие бедные? У вас же бабла до хрена! Отправили бы меня за границу. Я страшно уважаю жаркий климат, океан. И еще – я совсем не против перебраться в Австралию. Слышала, там большие проблемы с молодыми детородно настроенными яйцеклетками.

Подозрительно рассматривая свои ноги, Коловорот однозначно прикидывал, как бы их обнюхать. Что было невозможно, но крайне желательно.

– Да не пахнет! – зло выкрикнула я. – Ни чуточки. Я бы заметила.

– Что ты спросила? – миролюбиво поинтересовался Коловорот, расправляя закатанные брючины.

– Ничего. Просто я не представляю, что мне делать в этом захолустье.

– Много чего. Нормальный город. Лето в деревне проведешь. Там у меня дом. А ты вроде как моя племянница.

– Вшивая сиротка, – уточнила я.