Лезвие. Книга 1. Последнее Рождество

Пробуждение. Холодный ветер из внешнего мира. Камень, брошенный в окно пряничного домика, разбил его в дребезги, заставил девочку проснуться и наконец-то повзрослеть. И вот сейчас этот камень, серый булыжник, облепленный грязью чужих сапог, лежит перед ней в виде изувеченного Джорджа Уизли. Даже если в конечном итоге с ним все обойдется, этот образ будет преследовать Гермиону до конца ее дней. Когда бы этот конец ни наступил.

Она знала, что никогда себе этого не простит. Пока она жила в пряничном домике мечты, ее близкие боролись, страдали, жертвовали собой, и, возможно, из-за нее в том числе. Они мстили за гибель Гермионы, которая малодушно присвоила себе все их счастливые минуты с лихвой. Да, конечно, за ней следили Упивающиеся, да, она боялась Того-Кого-Нельзя-Называть, не хотела причинить боль Северусу, да, да и еще раз да! Именно так ее оправдает закон в будущем! Разумеется! Вот только какой закон оправдает перед самой собой?

Она ведь могла, могла, тысячу раз могла попытаться выйти на связь со своими, могла помогать Сопротивлению, могла сделать хоть что-то! Она ведь умница Грейнджер, она могла и должна была что-нибудь придумать! Но она позволила себе смотреть счастливые сны. Полтора года счастливых снов.

И где теперь эти сны? Где ее счастье? Во имя чего, черт подери, все это было? Северус-то все это время не прекращал борьбу - в том числе с ее слезами и усталостью от домашнего заточения. Стоит ли винить его за то, что он устал? Все устали. Все жили. Только она, Гермиона Грейнджер, позволила себе сделать остановку.

А теперь она фактически служит Темному Лорду и работает здесь исключительно по его милости. Кто знает, как долго это продлится. Уж явно не вечно.

Вот, до чего довело ее поведение. Неужели она, умница Грейнджер, не понимала, что так будет? Хуже. Намного хуже. Не то, что не понимала — не хотела думать на эту тему, не хотела видеть, хотела жить одним днем и позволила себе эту неслыханную дерзость.

Джордж резко дернулся. Такое периодически бывало, порой он даже издавал звуки, но за этим не следовало пробуждение. Гермиона с тяжелым вздохом сменила ему повязку. В ответ на прикосновение прохладной влажной ткани к его разгоряченному лбу юноша шумно выдохнул, и наступил привычный "штиль".

Хотел бы он знать, что она на самом деле не погибла в тот далекий летний день? Помнил ли он о ней, или увлечения переходного возраста остались позади? Какая глупость! Гермиона нервно пожала плечами, стараясь сбросить с себя странную мысль. Думал о ней Джордж или не думал, это ничего не изменит. Она точно знала, что после трусливого сидения в пряничном домике возврата назад быть не может. Гермионе никогда не хватит духу посмотреть в глаза друзьям и близким, которые считали ее мертвой, оплакали ее, установили в ее честь мемориал… Никогда. Гермиона Грейнджер ушла из этого мира героем, а герои не возвращаются. У нее еще есть шанс оправдаться перед ними всеми, пусть они даже и не узнают об этом. Только вначале нужно поставить на ноги Джорджа во что бы то ни стало. Или хотя бы не дать ему умереть.

Джордж. Милый, веселый и, безусловно, красивый. Каким он будет, когда вернется в полноценной жизни? Если вернется… Нет, нет, никаких "если" - только "когда"! Она обязательно справится! Ведь каково сейчас его семье! Знает ли Молли? Скорее всего, от нее скрывают исчезновение сына… Ужасно, ведь мать имеет право знать о судьбе своего ребенка в любой ситуации! С другой стороны, была бы она рада увидеть его таким, без сознания, изуродованным и изувеченным, с очень слабыми шансами на поправку? Возможно, порой неведение лучше…

Гермиона взглянула на часы. Надо же, все еще десять вечера, а она могла бы поклясться, что пролетел еще один час ее безмолвного бдения у постели Джорджа. Кажется, время вело себя странно. С одной стороны, оно стремительно мчалось вперед, с другой — каждая секунда мучительно и садистки медленно колола сознание. Рождество, будь оно неладно. Кривое, чужое, неуместное и жестокое Рождество вдали от дома и любимого мужчины, который вообще неизвестно где и с кем сейчас, потому что им не хватило ума уберечь свои отношения от трещины. Рождество, где нет места празднику, но есть человеческое месиво из Джорджа Уизли на кушетке.

Но оказалось, что сегодня все-таки было место кое-каким чудесам. Потому что дверь распахнулась, и в нее собственной персоной влетел бледный Северус Снейп с совершенно безумным взглядом.

– Собирайся, — коротко бросил он. — Надо бежать. Немедленно.

Гермиона остолбенела и приросла к стулу, не в силах вымолвить ни слова. Однако, здравствуйте. Не то, чтобы она была не рада увидеть любимого мужчину в рождественский сочельник, но совсем не так представляла его появление.

– Что ты сидишь? У нас нет времени! Я уже все подготовил и пришел за тобой, — повторил Снейп, повышая голос.
– Все объяснения по дороге.

Раньше, чем она успела что-либо ответить, его взгляд упал на кушетку.

— А это кто тут? — неприязненно поинтересовался Снейп. — На тебя повесили труп?

– А ты присмотрись, Северус, — глухо проговорила Гермиона, отворачиваясь от него в сторону Джорджа. — Присмотрись к этому "трупу" и, черт возьми, забери свои слова обратно!

Повисла пауза. Судя по всему, Снейп присмотрелся.

– Ясно, — сказал он. — Печально, но ему уже ничем не помочь. Пойдем.

– Я не могу никуда идти и не собираюсь! — разозлилась Гермиона. Вся злость на Снейпа, которую она держала в себе все это время, в секунды вырвалась наружу. — Бежать, говоришь?! Малодушно спасать свою шкуру, когда другие будут умирать?! Джорджу можно помочь, иначе бы его сюда не привезли, а добили бы или бросили умирать! Я не могу его бросить! Если хочешь бежать - беги, но я останусь здесь, потому что могу помочь другим, а не только себе!

– Да Мерлин тебя раздери, Гермиона! — закричал Снейп, тряхнув ее за плечи. Она запнулась, испугавшись. Таким она определенно еще ни разу его не видела. — Ты не понимаешь, о чем речь и что на кону! Он предложил мне сделку! Я могу спасти только одну из вас! Не заставляй меня делать этот дурацкий выбор!

– Выбор?!
– переспросила Гермиона, ничего не понимая.
– Одну из нас?

– Темный Лорд отдал приказ доставить к нему Джинни Уизли. Все случится завтра. Будет нападение на дом ее семьи. Мне запрещено вмешиваться, но разрешено спасти тебя или ее - на выбор. Я свой выбор сделал, и поэтому нам нужно бежать.

– Но меня спасать не надо, - оправившись от первичного шока, возразила Гермиона.
– Я на работе, у меня есть задачи, и сейчас моей жизни ничто не угрожает. Тебе не кажется, что более правильным поступком было бы попытаться спрятать от него Джинни?

– Скажем так, Джиневра Уизли не восприимчива к моим убеждениям, - буркнул Снейп, перейдя на обычный тон.

Гермиона усмехнулась. В общем-то, оно и неудивительно. Она с трудом могла себе представить, чтобы Джинни прислушалась хоть к кому-нибудь, кроме себя - тем более, к директору Снейпу, который у гриффиндорцев считается Упивающимся Смертью и вообще, мягко говоря, не входит в число любимых преподавателей. Тем не менее, можно было бы найти какой-то способ. Оставить ее на Рождество в Хогвартсе, например. Или же сопроводить куда-нибудь, где никто не будет ее искать...

Когда она поделилась этими соображениями со Снейпом, он отрицательно покачал головой и детально объяснил, почему она неправа. И правда, опустевший Хогвартс на Рождество - легкая цель, а спрятать Джинни без ее желания - значит самому ее похитить, что чревато, как минимум, серьезной дуэлью. Чем-чем, а боевыми заклятьями Джинни всегда владела очень хорошо... А если еще при этом были бы какие-то свидетели, то Снейпу смело мог бы грозить Азкабан за попытку похитить студентку с невесть какими целями.