Лгунья

Кудрявая блондинка кивнула и вывела машину на дорогу.

Я откинулась на сиденье и позволила себя везти. Мы проезжали индустриальные районы - многоквартирные дома, типовые супермаркеты, Интермаше, Леклерк, Магазин Бат.

– Вы картой умеете пользоваться?
– спросила она.
– Я хочу сойти с этого шоссе, как только мы выберемся за пределы Парижа.

На заднем сиденье валялся атлас Мишелин.

– Через какой город вы хотите ехать?
– спросила я.

– Через Орлеан.

Я нашла на карте Орлеан и поискала Фижеак. Я надеялась, что до него многие мили пути, целая вечность, и я смогу сидеть в безопасном тепле этой машины ещё очень и очень долго.

– А сколько по времени до Фижеака?
– спросила я.

– Зависит от обстоятельств, - ответила девушка.

– А вы спешите?

Она сосредоточилась, обгоняя грузовик. Вела она на большой скорости, слишком близко от машин, которые обходила, но я не боялась. Мы с ревом пронеслись мимо грузовика. Впереди дорога была свободна, открывался вид на загородные поля и пастбища.

– Совершенно не спешу, - ответила я.

– Меня зовут Крис, - сказала она, когда мы свернули с основной дороги на шоссе потише.
– Крис Масбу.

– Масбу? Что это за фамилия? Французская?

Она кивнула. Она была старше, чем мне сначала показалось. Сперва я подумала, что ей лет девятнадцать-двадцать, но теперь заметила, что волосы у неё крашеные, лицо изможденное, а вид немного помятый. Кожа сухая, туго натянутая.

– Отец был французом, - сказала она.
– Я - нет.

– А меня зовут Марина, - промямлила я в свою очередь. Конечно, никто меня так не называл. Это имя пришло из моих детских фантазий.
– Джеймс, добавила я.
– Марина Джеймс.
– Джеймс я тоже выдумала. Псевдоним казался мне чистым, прочным, пустым. С ним ничего не связано. У меня, конечно, было нормальное имя. У всех оно есть. Но оно никогда не было мне по-настоящему впору.
– Марина Джеймс, - представлялась я незнакомым людям в поездах, зная, что никогда их больше не увижу. Это не слишком хорошо удавалось. На меня смотрели с недоверием. Была у меня и фамилия. Если, конечно, не считать, что это фамилия моего отца. Так что вряд ли её можно воспринимать как нечто принадлежащее лично мне. Потом, когда папа умер, и мама вышла замуж во второй раз, мне досталась фамилия отчима. А позже, когда я сама вышла замуж, - фамилия мужа, так что я никогда не думала о ней как о своей собственности.

Торопливо, пока она не успела высказать никаких комментариев по этому поводу, я спросила:

– А вы по делам или в отпуск?

– И то, и другое, - сказала она и ткнула пальцем в открытую страницу атласа.
– Я хочу ехать по шоссе № 20. Не хочу проезжать большие города. А желательно, вообще никаких городов. Я, видите ли, не привыкла, что в машине руль слева.

Я удивилась. Мне показалось, она мастерски управляется с машиной. Она вела с небрежной, даже немного агрессивной сноровкой. Именно это меня в ней больше всего поразило - её уверенность. Меня-то как раз устраивало, что мы не поедем через большие города: я бы с превеликим удовольствием двигалась по самым медленным и извилистым тропам. Я снова расслабилась. Солнце и чувство безопасности разморили меня, но я старательно концентрировала внимание на карте, - хотела произвести хорошее впечатление. Спустя несколько часов мы остановились перекусить в небольшом городке. Она припарковала машину в тени деревьев напротив церкви, и мы перешли через площадь к Кафе де Спортс.

– У меня денег нет, - пробормотала я, отвернувшись так, чтобы не услышала девушка-официантка.

Крис заказывала кофе и круассаны.

– Что, совсем нет? Вообще?

– Есть, но чуть-чуть.

– Поесть-то все равно надо, - сказала она неодобрительно. Шея у неё была в грязных разводах и едва заметных морщинках. Пожалуй, я снова поспешила, сделав вывод о её возрасте. Ей, наверное, как минимум тридцать.

В кафе было полно народу. В конце бара рядом с музыкальным автоматом молодой человек заключал пари, что-то связанное с бегами. Мы сели за переполненный стол. Мужчина рядом со мной читал газету. Я чуть глаза не сломала, пытаясь прочесть заголовки, не поворачивая головы. Когда принесли круассан, я съела его в три укуса, даже не почувствовав вкуса.

– Хочешь еще?
– спросила Крис. Она сразу привлекла взгляд девушки-официантки. Ее французский звучал легко и непринужденно, как родной.

– Ты свободно говоришь по-французски?
– спросила я.

Эта мысль, кажется, её удивила.

– Господи, нет, конечно. Я отвратительно говорю. А ты?

Я покачала головой.

– Ешь, - сказала она, когда принесли второй круассан.
– Я угощаю.

Мужчина рядом со мной допил кофе и полез в карман за деньгами. Я мысленно попросила его оставить газету. Закрыла глаза и попросила. Несколько молодых людей за соседним столиком обернулись. Они смотрели на меня и перешептывались. Не знаю, почему, то ли их заинтересовало, что я говорю по-английски, то ли они узнали меня по фотографии, а может, и то, и другое. Я притворилась, что пью, чтобы они не разглядели моего лица.

Мужчина рядом со мной встал.

"Оставь", - велела я ему. И на случай, если это не сработает, добавила: "Laissez-le15".

Он с кем-то попрощался. Скатал газету в трубочку. Человек, который только что вошел в бар и встал у стойки, обернулся.

– Ah, ca va16?
– сказал он, лицо его озарилось. Мой сосед бросил газету на стул и вышел из-за стола, подавая знакомому руку для пожатия. Дождавшись, когда оба отвернутся, я потянула газету к себе на колени.

Крис наблюдала за моими манипуляциями. Кажется, её это забавляло.

– Мы могли бы просто купить газету, - сказала она.

– Обычно я такого не делаю, - сказала я, чувствуя, как лицо заливает краска.

Она захохотала. Молодые люди снова обернулись, подозрительно меня разглядывая. Я смотрела в газету у себя на коленях.

– Извини, - сказала я.
– Мне нужно в туалет.

Туалет был из тех, где приходится приседать над дыркой. Пахло отвратительно. Я лихорадочно листала газету, руки дрожали. Приходилось напрягать зрение, чтобы что-то разглядеть: от страха все плыло перед глазами. В газете ничего не было. Ни фотографии, ни статьи, насколько я поняла, ни единой строчки типа "Англичанка пропала в Париже". Ну что ж, правильно, сказала я себе, перелистывая ещё раз страницы, чтобы убедиться окончательно. Конечно, правильно. Еще слишком рано. Заметка появится только завтра.

Когда я вернулась, Крис оплачивала счет. В ожидании я прислонилась к стене у музыкального автомата, даже в сон потянуло, такой камень с души упал. Пока что я в безопасности. И буду в безопасности ещё целый день.

Мы снова ехали мимо ровных пшеничных полей. Вдоль дороги рос мак.

– Я думала, что мак появляется там, где пролилась кровь, - сказала я.

– Кровь!
– удивилась она.
– Да нет, просто он вырастает на земле, которую побеспокоили. Неважно, чем. Даже если просто распахали.

Ее слова настолько поразили меня совершенно другим, свободным взглядом на мир, что я улыбнулась.

– Спасибо, - сказала я ей. И торопливо добавила: - За завтрак. И за то, что подбросили. Огромное вам спасибо.

Она небрежно улыбнулась, как будто я сморозила глупость. И ведь действительно, сморозила.

– Мне все равно нужен кто-нибудь, кто разбирается в картах, - сказала она.

– Да, но обычно я не занимаюсь такими вещами. Не ловлю попутки на дорогах.

– Это я уже поняла, - сказала она.

На протяжении нескольких миль мы перебрасывались исключительно фразами типа: "На следующей развилке левее", или: "На перекрестке - прямо". Я не знала, успокаивает меня её молчание или нервирует. Я видела, что она из разряда тех компетентных людей, которые знают о жизни все: как обогнать грузовик, как заказать завтрак во французском кафе, и даже о повадках диких цветов. Я же не могла придумать ничего интересного. То и дело бросала на неё быстрый взгляд. В профиль лицо у неё было резко очерченным, как будто его вырезали с помощью бритвы. Вот как я всегда хотела бы выглядеть. Небольшого роста, со светлыми кудряшками и кожей, плотно обтягивающей красивые скулы и подбородок. Я хотела носить старые джинсы и полотняную куртку, и даже с грязноватой шеей уметь убедить окружающих, что ты - само совершенство.