Лиан

– Я же говорила, надо было другой делать!
– сокрушалась она, пихая меня в плечо. Потом стала бить меня сапогом по подошве ботинка. Я положил руку ей на плечо, и она тут же объявила, что у меня, несомненно, первое место. Я изумился и сказал, что если уж она не прошла, то мне вообще здесь нечего делать. Но тут начали объявлять победителей, и мы превратились в зрение и слух.

Не знаю, кто занял первые четыре места, но на пятом была объявлена Исита, которая тотчас же заликовала, что-то провозгласила и запрыгнула мне на плечи, веля нести её вперёд, да по дороженьке. Я привык к странностям подруги, хоть на меня и косилась вся группа, не понимая, как так можно и не такой ли я псих, как она. Я-то знал, что я такой. Я повёз её в аудиторию, где через двадцать минут должна была начаться пара.

– Ага! Жалкие лошади и угрюмые крестьяне! Пятое, пятое место! Девушка с синими волосами будет мелькать на экране весь год!!!
– вопила Исита, пока аудитория была пуста и никто, кроме меня, её не слышал. Но когда туда вошли несчастный Ольт и утешающая его Дейтана, Исита села на предпоследнюю парту рядом со мной и успокоилась.

– Лиан, а ты что, правда не прошёл?
– наконец дошло до Иситы.
– Совсем? Но у тебя такие мульты... отличные просто! Как так может быть?

– Может, Исита, - вздохнул я и сделал вид, что сейчас пущу слезу (не говорить же ей, что отказался от первого места, чтобы протолкнуть её в пятёрку). Девушка тотчас же обняла меня и возрыдала на могиле моего таланта. А я издавал хлюпающие звуки и готовился рассказать ей, как наколол комиссию с КЮИТО.

****

После занятий я снова зашёл к Рене, убедиться, что у неё всё в порядке. Она сразу схватила меня и увлекла в свою кабинку, и уже там радостно сообщила, что Риобред и его дружки свято верят в то, что я - Лиан (ох уж мы их обдурили!) и что она с ним встречается. Рена стала легендой всего детского дома, её даже немного побаиваются. Девушку это забавляет, но она старается никого зря не пугать и упоминает о Лиане лишь тогда, когда это необходимо. Но есть и ужасная новость: через две недели Рене исполняется восемнадцать лет, и ей нужно срочно искать работу и место жительства.

– Ну, в этом больших проблем не возникнет, - успокоил девушку я.
– Тебя выселят, и пока будешь искать новый дом, поживёшь у меня. Нет, меня это не стеснит. Нет, кресло не раскладывается, но спать будет где. Конечно без намёка!
– ответил я на все жесты девушки, и мы засмеялись. Потом Рена опять погрустнела.

– Только где я найду работу?

– Рена, ты же отлично шьёшь!
– воскликнул я.
– Неужели никому не нужны такие работники! Вот, к примеру, салон "Дастар", в центре, я там один раз трусы покупал... дорогие, правда... но и зарплаты там повыше!

– Выпускницу детского дома, восемнадцатилетнюю - в "Дастар"?
– Рена покачала головой.
– Нет, мне нужно рядовое ателье, где-нибудь в крайнем секторе. И... и жить где-нибудь, - эти слова она сказала уже шёпотом.

– У меня много знакомых кауру, - уверил её я.
– Сходим к ним, поговорим. Я думаю, кто-нибудь тебя примет.

– Меня одну. Только меня, а не с...

– С кем?
– растерялся я.
– Ты, похоже, мне не всё рассказала.

– Я... я беременна...
– прошептала Рена и уткнулась мне в плечо. Я машинально погладил её по голове. Вот так новость! И как она будет жить? Одинокая мать, кауру... наверное, стоит напомнить, что в касте кауру на зарплату одного человека невозможно вырастить ребёнка. Однако это не главное. Закон запрещает неполным семьям кауру иметь детей. Таких случайных малышей забирают в детдом, чтобы они всех себя отдавали работе. Кауру рассматриваются только как механизмы для производства чего-либо, о том, что у них тоже есть чувства, стараются не вспоминать. Их сильнее всех притесняют. И пусть есть какой-то "Свод законов свободы кауру" - выражение "свобода кауру" приблизительно то же самое, что "деревянное железо". Полный бред. У кауру нет свободы, они стоят под нашим миром и держат его на своих плечах, каждую секунду всё глубже врастая в землю. Что касается меня - в моей семье было два ребёнка, и нас никуда не забрали, потому что семья была полной, кроме того папа трудился в две смены. А у Рены два выхода: или сделать аборт, или отдать ребёнка в детдом. Да уж, Лиан, старался-то ты старался, но что-то не видно, что она стала счастливее.

– Я не хочу, чтобы он жил, как я...
– сквозь слёзы проговорила девушка.
– Я не могу его убить... это же... мой...

– Как назовёшь?
– прошептал я Рене на ухо, причём таким спокойным голосом, словно обещал ей паспорт туранэ.

– Мад...
– сквозь слёзы ответила она.
– Или Мади, если девочка...

– Вот видишь, я же говорил, что он не умер, - я поцеловал Рену в голову.
– Нельзя умереть, ещё не родившись.

– Я не знаю, что мне делать, - Рена отняла голову от моего плеча и посмотрела мне в глаза.
– Что для него будет лучше? Умереть?..

– Ни за что!
– я нахмурился.
– Это же часть Мада, и он останется здесь!

Рена удивлённо смотрела на меня. Я говорил так горячо, словно любил Мада не меньше, чем она. Но я не смутился, потому что чувствовать чужую боль так же, как свою - это и есть настоящее сочувствие. И оно у меня есть. Слышите, мои создатели, сломавшие мне жизнь и сделавшие из меня неуязвимую машину - ЕСТЬ!

Я сделал глубокий вдох, потом резкий выдох.

– Рена, ты, главное, работай и не думай об этом. Всё с тобой и ребёнком будет в порядке. Просто отлично. Слышишь?
– Рена непонимающе закивала головой: наверное, очень уж решительный был у меня вид.
– Я обещаю. Я приду... хм, вы завтра работаете? Нет? Что ж, тогда приноси все тряпки ко мне, будешь у меня шить... Стоп! Я не это хотел сказать. Я приглашаю тебя завтра на обед, но ты приходи раньше, когда захочешь, даже нет, я за тобой зайду. Будем шить и пиццу есть, помнишь, я тебе обещал? И фрукты, тебе надо много витаминов. Какой срок-то?
– закончил я, наклонившись к Рене.

– Не знаю... Наверное, месяца два... Можно успеть...

– Рена!
– я посмотрел чуть ли не в гневе.
– Даже не думай! К врачу ходила?

– У нас свой врач, из дома, но я не хочу, чтобы он знал...
– Рена опустила голову.

– Ладно, я что-нибудь придумаю. Вот что: часов в десять выходи к калитке и жди меня, я за тобой зайду, - я чмокнул Рену в щеку, весело улыбнулся и вышел. Надеюсь, она не станет что-нибудь предпринимать без меня. В конце концов, она просто юная трудолюбивая девушка, робкая и несмелая, но до нынешнего дня вынужденная всё делать сама. Но теперь в её жизни появился я, и пусть при странных обстоятельствах, неожиданно и непонятно с какой целью, но появился. И, я думаю, ей станет гораздо легче, когда она сможет опереться на моё могучее плечо. А могучее моего плеча вам не отыскать.

Признаюсь: я перестал думать о Рене сразу же, как только вышел из мастерской. Может быть, это неправильно и несколько пренебрежительно, но моим разумом всецело завладело время: пять часов. Я ждал этого часа, потому что именно тогда я узнаю, каково отношение Иерарха ко мне. Впрочем, я был почти уверен, что он не придёт, но должно быть подтверждение. Для меня это очень важно. Теперь-то он знает, каков я на самом деле (в конце концов, я взорвался в автобусе и не получил ни одной царапины, а также выбил стальную дверь), так что шанс встретить его всё же есть. А зачем это мне? Ну, там на месте и разберёмся...