Либитина

Потом Семель холодной злостью влилась в наше море, и мы расстались. Расцепили невидимые, но чувствительные к теплым прикосновениям партнера руки. Скоро Нонус достиг улицы Алхимиков и совсем скрылся от нас с Семель за стеной мысленного щита.

Перед пятеркой расстелилась паутина улочек нижней Карды. По контрасту с лихорадящей верхней, здесь было зловеще тихо и темно. Эта часть города казалась вымершей. Над пустым, холодным и тусклым без сияющих людских жизней мирком царила церковь Микаэля. Экипаж с гербом Вако первым встал у нее, за ним выстроились остальные.

– Леди Эмендо?
– окликнул Гедеон. Я вздрогнула, выныривая из общего моря мыслей, где плескалась, напрасно пытаясь ухватить скользких серебристых рыбок - мысли Семель.

– Что вы ощущаете, леди Эмендо? В какой части церкви Атер по-вашему находится?

Я, разумеется, промолчала. Не дождавшись ответа, Гедеон хмыкнул и быстро покинул карету, презрев этикет. Пришлось выбираться самой, цепляясь нижней юбкой за грязные ступеньки и вполголоса ругаясь.

Крылатые тени - слуги и воины пятерки, повинуясь громкому оклику Вако ринулись вниз из туч, закружились над шпилем церкви. Семель первой прошла к пустующему как вся нижняя Карда зданию, вытянула руку, ощупывая стену защиты и обозначая ее контур для остальных.

– Защита здесь слаба, как всегда, - глухо сказала Семель.
– И Голос Бездны действительно где-то рядом, теперь я чувствую. Но в памяти Эмендо я не смогла найти точное указание, где. Похоже, этого она не знает.

– Кто поместил сюда Атера?
–

– Нонус говорил Аристе, что это сделал он сам, но в его памяти я не могу найти указаний, когда и по какой причине это было сделано.

– Значит, тайна, - Вако вздохнул.
– А как Нонус повел себя, узнав, что у нас Ариста... и доступ к его мыслям?

– Он... убегает, - Семель усмехнулась.
– Как в первые дни владычества Макты он трусливо бежал из дворца, не желая ни перемолвиться ни с кем словом, ни выплеснуть обиду и злость, так и сейчас он молчит и прячется от меня на глубине. Он отшельник, живущий непонятными, оторванными от реальности идеями, развлекающийся играми в мертвецов. Он хочет убрать из мира Макту и поставить на его место каких-то... детей Бездны любви! И в Эмендо он почувствовал родственную душу. Сейчас он мечется: отдать ее нам или отбить. Но есть еще нечто, - Семель нахмурилась, - он не выглядел ни оглушенным, ни подавленным появлением третьей в их компании.

– Успел подготовиться, пока Аристу везли к нам, или они оба готовились заранее? - пробормотал Митто.

Взоры всех опять предсказуемо обратились на меня. А я молчала, и Нонус не подсказывал ничего. Над общем морем наших мыслей разливался абсолютный штиль, поверхность воды снова зеркально блестела: Нонус творил свои тайные дела в глубине.

"Нонус, где ты, когда нужен? Что мне делать?"

"Он сомневается: отдать меня пятерке или отбить? Хм, если в церкви Семель не будет убита, пожалуй, это единственный выход, чтобы легко освободиться от ненужной гостьи-Королевы в собственных мыслях... Обдумывал ли Нонус уже этот выход?"

– Пошлем вперед слуг, - предложил Дивелли и, не дожидаясь ответа Вако, направил в церковь подошедший отряд смертных и подлетевших вампиров-дикарей. Скоро они доложили, что опасности нет. Но местонахождение Голоса Бездны им определить не удалось.

Вако подумал еще немного, а потом глаза его весело и холодно заблестели, как было всегда, когда он сводил воедино все ниточки очередной придворной игры-интриги.

– Дивелли, ты останешься снаружи, - объявил он.
– Остальные внутрь! Что бы ни ждало нас в церкви, мы знаем главное: там Атер. Уничтожим Голос Бездны, и Макта потеряет силу.

– Откуда ты знашь, что Атер точно там?
– Майя нервно хохотнула.
– Может, Нонус уже перевез его оттуда?

– Нет, Атер там, - Вако ухмыльнулся.
– Нонусу нужно ослабить Макту, также как нам. Чтобы получить свою Бездну любви... Просто он боится гнева Первого вампира, вот и нашел, кому перепоручить эту задачу. А нам Макта не страшен. В Карде мы успешно пустили в бой против него ненависть народа, если будет нужно, направим на него и ненависть его непосредственного потомства. Алитер вновь готов выпустить против него дикарей. Да, Макта опять сметет их, но, сметая, потеряет часть силы...

–

Договорив, он решился окончательно и, быстро пройдя барьер защиты здания, потянул на себя тяжелые двери церкви. Я замерла, смешно боясь, что спугну пятерку неосторожным жестом или движением. Я подозревала, что роль ловушки должна сыграть защита здания, странно слабая для церквей... Может, просто пока она работает не в полную силу? За Вако в церковь Микаэля прошла Майя. Митто схватил меня за плечи и потянул за собой. Я не сопротивлялась. Последней в здание зашла недовольно хмурящаяся Семель: она поймала на поверхности мысленного моря солнечные блики моей последней радости, но откуда они взялись, определить не смогла.

– Пятерка зашла в церковь!
– прокричала я Нонусу, но вампир опять не отозвался, и я почувствовала, что мои разочарование и страх ледяными струями вливаются в наше мысленное море. Чем, черт возьми, занимается Нонус?

Сжавшись, как вор в ожидании оклика, я глянула его "здесь и сейчас". Нонус шел через дворцовую площадь, разрезая людскую толпу, за ним послушным псом семенил неизвестный странный старик, бормоча на ходу молитвы. Нонус прилежно выстраивал очередную ловушку для Семель, и я застыдилась своих подозрений. Но тут среди перебираемых воспоминаний вампира мелькнули какие-то старые, не яркие, простые... За ними шлейфом потянулась змеиная, уже слегка знакомая ненависть Нонуса. Та ненависть, которую он тщательно скрывал от всех, но от которой в однообразном ритме все время чуть колебалась поверхность мысленного моря. Глухо, как сквозь туман, в голове зазвучал голос из далекого прошлого Нонуса. Я уже слышала его в самой первой ловушке. Красивый голос. Звонкий, волнующийся, будто... летящий вдаль, ведь этому говорившему не нужно было рассчитывать, сколько воздуха вдохнуть, чтобы суметь закончить фразу. Он вдыхал и выдыхал его как все смертные, вовсе не задумываясь об этом:

– Зачем закладывать в создание Бездны ограничения, мастер? Пусть это будет полное слияние Бездны и живого мира. Новый, лучший мир...

Серая муть вокруг сменилась грязной синевой слякотной осенней ночи. Внизу мокро блестели черепичные крыши низкорослой старой Карды. А я стояла над ними, на лесах строящейся церкви Микаэля. Ухватившись за балку, я клонилась и клонилась над пропастью города, пахнущей гнилой водой заброшенного колодца, но все не могла заставить себя разжать пальцы, чтобы упасть. И я была уже не я... а тощий бледный мальчишка, мучающийся от странного, ни на что в человеческой жизни не похожего голода, требующего заполнить болезненную пустоту внутри.

"Почему ты так поступил со мной, мастер? За что?! Это насмешка над мечтой о светлой, не темной Бездне, которую ты не смог у меня отнять и решил извалять в грязи? Но эта мечта по-прежнему со мной. Даже сейчас, даже... с таким мной".

Я все-таки разжимаю пальцы. Падаю. Падаю в отчаяние, ненависть... и надежду. А тьма подо мной уплотняется, цепляется за одежду, лентами проскальзывает по коже, приятно холодя ее и как бы замораживая боль и пустоту внутри. Наконец, она находит форму, и за моей спиной распахиваются черные сильные крылья. Распахиваются - и удерживают безвольное, уставшее отчаиваться тело в воздухе. Крылья надежды... и ненависти, взявшие частицу тьмы и пустоты кардинской ночи.