Либретто

– Почему бросил драться?! – его голос звучал будто из могилы. – Пять секунд оставалось, ёбаное всё…

«Краповик» ушёл, а Данила вновь закрыл глаза: всё для него кончилось… Лишь этот голос всё ещё звучал в его голове.

***

Спустя пятнадцать минут бойцы стояли строем, и «Витязи» вручали береты своим новым братьям – восемь бойцов из девяностоодного прошли испытания. Данила должен был быть девятым, но… Правила есть правила – он не достоял пять секунд.

Каждый, кому вручали берет, подходил к тому самому полковнику высокого роста, он обнимал бойцов, принимая в свои ряды и вручал берет. Боец разворачивался, одевал берет и кричал: «Служу Отечеству и спецназу!» и становился к теперь уже «своим» «краповым» беретам. Там новеньких тоже поздравляли и обнимали, некоторых даже качали на руках…

Данила стоял и смотрел на этот праздник и не было у него в душе ни жалобы, ни обиды. Была просто чудовищная усталость, будто все два года навалились на его уставшие плечи так, что «маленький солдат в больших сапогах» не мог больше стоять на ногах.

Данила смотрел на лица спецназовцев и не видел ни одного глупого лица, он не видел ни одной неискренней, злой или равнодушной улыбки или эмоции – все они были какие-то… особенные. Они были настоящими мужчинами. Данила начал думать, что хоть ему и не удалось стать одним из них, не удалось ему стать их братом, но… он теперь будет гордиться, что хотя бы стоял с ними в одном ряду.

Торжественные мероприятия были закончены и бойцов распустили по их расположениям.

Спустя несколько дней, Данилу вызвали в штаб спецназа «Витязь» к командиру. Данила был удивлен, но ни о чем не спросил дежурного, а молча пошёл. Поднявшись на третий этаж, он постучался в нужную дверь.

– Заходи! – услышал Данил и вошёл в кабинет.

Остановившись в двух метрах от стола, он отдал воинское приветствие, представился и вытянулся по стойке «смирно». Справа от стола командира сидел на диване его заместитель – в нём Данила узнал того «краповика», который пытался докричаться до него тогда, после боя.

Данила также обратил внимание, что на столе у командира лежал новый «краповый» берет и какая-то папка, похожая на чьё-то личное дело.

Полковник обошел свой стол и сел на его край напротив Данилы:

– Мы тут с Сергеем Сергеевичем разговаривали все эти дни о том, что произошло там, на сдаче, – начал полковник. – И никто из нас не может дать ответ на то, что случилось: почему «бодрый» боец внезапно смотрит в небо, будто там явилось чудо Господнее, и при этом пропускает мощный хук справа за каких-то пять секунд до финала.

– Товарищ полковник, – начал Данил сдавленным голосом, так как он изрядно волновался, потому что такого развития событий никак не ожидал, – я услышал женский голос… И этот голос был такой небывалой красоты, что я обернулся в поисках его источника и…получил удар. Вот и всё…

– И часто тебе слышаться голоса, боец? – вступил в разговор Сергей Сергеевич.

– Не голоса, товарищ подполковник, а голос. И – нет, это было впервые, – ответил Данил.

– Ты хочешь служить у нас? – полковник смотрел Даниле прямо в глаза.

Сергей Сергеевич в этот момент перевел взгляд с бойца на своего командира – ему показалось плохой идеей брать бойца с «голосами» в голове. Один ведь Бог знает, что эти «голоса» ему скажут завтра. А через год?..

Но Данила прекратил моральные муки двух командиров, которые выбирали между доблестью и честью бойца и безопасностью личного состава спецназа:

– Товарищ полковник, Вы оказываете мне великую честь своим доверием, и я благодарю Вас от всего сердца за это предложение, но дело в том, что я так долго этого хотел, что в одном лишь шаге от мечты, мне вдруг перестало быть это нужным. Я понимаю и Сергея Сергеевича с его напряженным отношением ко мне, но…этот голос был таким неожиданным и вообще вся моя служба – это сплошная неожиданность. Я и сам теперь не ручаюсь за свою голову – я хочу домой… Простите меня.

– Ты имеешь право носить этот берет, сынок, – полковник посмотрел на Данилу так, как, наверное, смотрит отец на своего сына. – Я распорядился обо всём, документы готовы. Дослужишь эти полтора месяца в своей части, а там, если передумаешь, возвращайся на контракт к нам. Я возьму тебя, но только в течение полугода от сего дня, понимаешь?..

Данила кивнул. Глаза налились слезами… Командир взял со стола берет, обнял Данилу крепко и вручил его.

– Служу Отечеству и спецназу! – еле слышно проговорил воин.

Сергей Сергеевич тоже подошел к Даниле и пожал ему руку:

– Ну, бывай, боец. С Богом по всем дорогам…

Данила вышел из кабинета и прикрыл за собой дверь.

Глава VII.

В конце октября Данила ехал домой поездом Москва–Барнаул. Домой… Это было совсем не похоже на дорогу, ведущую в Ту сторону, тогда, два года тому назад: ни шумной компании, ни алкоголя, ни неизвестности, ни глупых мечтаний о том, чего не знаешь.

Данила ни с кем не разговаривал. Он сидел и смотрел в окно на проносящиеся города, дома и деревни нашей Родины – Матери, размышляя о том, кто в них живет, где работает, сколько красивых девчонок в этих домах – больших и маленьких, убогих и красивых. Он может никогда больше не проехать эти места, он – «искра жизни»: пролетел и погас…

За несколько дней до отъезда, Данила получил письмо от Алексея. В том письме он сообщал, что Вадима нет в живых и что погиб он еще в августе.

«Какого хера ты молчал всё это время?!» – только и хотел ответить Данил, но так и не написал ответ.

В день, когда он получил это письмо, он просидел у окна всё утро, и обед и ужин, думая о своем друге.

Он и сейчас думал, но не конкретно о Вадиме, который, оказывается, давно «дома» и гниёт в родной земле, а вообще о жизни в целом: «Вот так оно и получается, – размышлял Данила, – кто ничего не хотел, ни о чём не мечтал, ценой своей жизни выполнил приказ и погиб. А я? Вдоволь нахлебавшийся этого дерьма, выехавший на чужих костях, просто – гандон, несусь домой чуть живой, но…Живой!..».

На какое-то время Данил почувствовал себя ничтожеством, но чем больше проходило времени, тем сильнее жизнь брала своё и на следующий день Данила чувствовал себя уже как обычно. «На самом деле никому ни до кого нет дела», – заключил Данил и до конца пути впал в анабиоз, стараясь ни о чём не думать…в серьёз.

Через сутки с небольшим он вышел на барнаульском ж/д вокзале. Уже было глубоко после обеда и вечерело, но Даня успел купить билет на последний автобус до своей деревни в этот день. Набрав в ближайшем «комке» бутылочного пива, он залез в практически пустой автобус, но всё равно ушёл на самые задние сиденья подальше от водителя и прочих и, выехав из города на свободную и прямую трассу, с наслаждением открыл первую бутылку…

«Больше никаких самолетов, вертолётов и тысяч километров. Я дома. Отсюда, в случае чего, я до дома и пешком дойду, – Данила улыбнулся сам себе. – Два часа – и я приеду домой».

Выйдя на своем родном вокзале, он, что было силы, набрал по максимуму воздуха в лёгкие. «Такой же…», – подумал Даня. Одев берет, он бодро зашагал в сторону отчего дома.

Мама стояла у ворот и ждала его. Но ведь он не звонил и не писал о том, что приедет – хотел сделать сюрприз, но она стояла в воротах, – это был факт… А, может, она все два года тут простояла в ожидании?..