Либретто

– Смотри, – сказал кэп сержанту, светя фонариком и указывая стволом автомата на молодого боевика. – Борода свежесбритая… Они знали, что мы заметим, вот и решили сдохнуть. Оба. – Кэп закурил. – Хороший стукач у нас. Третий раз в точку бьём благодаря ему и, главное, как быстро! Этот хуй ёбаный сколько в городе? – он снова ткнул автоматом в труп и вопрос был риторическим. – Сутки? Может, двое от силы. Хороший стукач…

Сержант кивнул головой.

На блокпосте было тихо и спокойно. Данила и Артур сидели на своих «поджопниках» прямо на земле под прикрытием мешков с песком и хрустели макаронами. Время от времени в воздух взлетала световая ракета, озаряя руины и «зелёнку» недалеко от поста.

– Смотри и слушай, – прошептал Артур. – В этой темноте главное слушать. Любой шорох – стреляй в ту сторону, откуда он донёсся. Разбираться потом будем. Эти твари могут подползти и напасть на нас с одними ножами. А может, это будет простой ёжик, но это похуй, главное, – стреляй и не думай…

– Световые ракеты зачем? – спросил Даня.

– Ну, по той же причине… Ещё когда «наши» к нам на смену пойдут, мы увидим их благодаря свету. А ещё боевики любят «растяжки» ставить. А этот свет их отпугивает.

– Как вампиров? – произнёс Даня.

– В какой-то степени, да, – усмехнулся Артур. – Мы же их можем увидеть и убить.

В этот момент что-то хрустнуло в ночи и Артур начал палить из автомата в ту сторону, а затем и Даня стал поливать в разные стороны. Взметнулась световая ракета и озарила метрах в двадцати труп человека.

– Вдруг свой, Артур? – прошептал задыхающийся и взволнованный Даня.

– Свои тут не шастают… – произнес Артур ледяным тоном. – К нам лез… Головы резать, мразь.

Ребята потом слышали звуки боя в городе.

– Боевое крещение принимают товарищи твои, – прошептал Артур. – Хоть бы всё хорошо было…

– Да… – ответил Даня.

Он не мог поверить, что ему в этой ночи кто-то хочет отрезать голову.

Надо быть вечно на чеку. Дождь пошёл сильнее, и пацаны накрылись плащ –палаткой, затаились, временами поглядывая в щели, когда ракета вновь вздымалась в небо. Несколько пуль вошло над их головами в верхние мешки с песком. Артур два раза выстрелил в ночь, чтобы обозначить, что они живы на своем посту и воцарилась тишина. Со стороны города тоже больше не стреляли. Так завершалась для «молодых» их первая ночь на войне.

***

На утро все участники ночной спецоперации спали. Они изъяли с той квартиры несколько единиц огнестрельного оружия, гранатометы и деньги. Тела отправили в комендатуру в шесть утра и кэп дал команду своим «отбой». Вадим и Данил успели обмолвиться парой слов и поделиться впечатлениями.

– Ты убил кого-нибудь? – спросил Даня.

– Нет, не пришлось… Всё произошло быстро, я даже толком и не помню ничего, только «бах! бах! бах!» и «тра- та- та- та!» … – Он устало посмотрел на своего друга. – А ты?

– Я не знаю… Первый в ночь выстрелил Артур, а дальше мы вкруговую палили. Кто знает, кто в него попал… Но я думаю, что Артур.

– Ясно… – Вадим потёр глаза и почесался – вши успели пересесть на новеньких. – Давай спать?

– Давай…

И ребята вырубились на своих лежанках, едва головами коснувшись подушек.

На КПП жизнь текла однообразно. Днём – досмотр машин, пропуск автоколонн, ночью – борьба вслепую за жизнь. Ребят часто дергали на всякого рода «зачистки» не только в самом Грозном, но и за несколько километров от него, в соседних селах и аулах. Изымали оружие и боеприпасы, часто со стрельбой…

Лёшка со своей СВД делал успехи и не раз прикрывал пацанов на марше и при штурмах. За первые несколько дней прибывания в Чечне, он первый из молодых убил духа. А затем второго, третьего, десятого… Казалось, что он никогда не спал. Замкнулся в себе и жил своей жизнью: если были на базе, он уходил в руины и возвращался поздно или его не было сутки, двое. Капитан Гена в нём души не чаял, и всегда брал его с собой куда бы они не направлялись. Серёга – «металлист», который и без того был не особо общителен и многословен, тут вообще приуныл и частенько выпивал, напевая под гитару свои чудесные песни. Все пили…

Вадим после того, как его чуть было не накрыло миной, через пару недель, закурил.

Больше всего на его нервы действовали трупы. Временами они работали с МЧСсовцами, прикрывали их, пока те разрывали могильники и схроны, вытаскивая трупы русских гражданских людей с перерезанными глотками, отрезанными головами… Нередко попадались и дети. И всё это случилось с этими несчастными еще до начала этой войны. Чудовищный факт, не укладывающийся в голове: чеченцы начали резать русских еще ДО войны.

Больше всего Вадиму запомнилась мумифицированная беременная женщина, с отрезанными грудями и вбитым колом во влагалище. Он блевал весь вечер после увиденного и вновь и вновь заливал это водкой. Водки было немерено. Воды не было, а водки – сколько хочешь.

Данила был весь в себе. Последнее письмо от матери он получил, еще находясь в учебке. Мама писала, что переживает и каждый день молится за него. Данила, как мог, успокаивал и про отправку в Чечню ей, конечно, ничего не написал. Тут проблемы с почтой были немалые, но когда мама получит все-таки письмо, подписанное: в/ч такая то и город Грозный, то все станет понятно… Но в этом деле лучше позднее, чем раньше. Так думал Данила.

Все пацаны относились друг другу очень хорошо, они, спаянные боями и смертью, стали настоящими братьями друг для друга, но без надобности старались не разговаривать. Зачистка за зачисткой – и время шло. Три недели минуло, и командир говорил, что с новой партией к ним, должно быть, приехал и сам Иисус – за это время никто не погиб и даже ранен не был, за исключением того случая в первую ночь.

Отношения с местными были напряженные, но больше всего опасались детей, потому что никогда никто не знал, что они могут выкинуть, а с оружием они рождались в руках.

В конце мая ребятам колонной пришлось выдвигаться за хлебом за 18 км от их расположения. На трех БТРах с разведкой впереди они с утра отправились в путь.

ГлаваIV.

До города, где находилась пекарня, добрались за час без особых происшествий. Пока пацаны затаривались хлебом, Даня и Вадим пошли за водкой в магазинчик, находящийся неподалеку в бывшем помещении местного сельпо. Теперь там торговали водярой, самогоном самого сраного качества и даже спиртом. От любого из этих «яств» можно было получить отравление, самыми безобидными последствиями которого, мог стать понос или рвота. Но чаще всего – это была смерть, поэтому ребята брали исключительно акцизную, Смирновскую.