Лицедеи Гора

— С Твоих доходов, — бросил я ему.

— Там же нет даже десять тарсков! — прошипел мне Бутс, выпучивая глаза.

— Так проверь горшки своих Бины и Бригеллы, — посоветовал я.

— Да я их уже проверял, — ответил антрепренёр.

— Проверь их ещё раз, — велел я.

Он отвернулся, собравшись было идти к сцене, но возвратился и наклонился, чтобы поднять медный сосуд стоявший у стола каиссы.

— А этот оставь здесь, — шепнул я.

Он пожал плечами, и затем покинул нас.

— Он, несомненно, вернется за этим, — улыбнулся чиновник.

— В любом случае, он отлично понимает, что не сможет сбежать из города, — заметил один из стражников, увидев, что я наклонился и поднял копилку.

Я бросил взгляд вниз, на рабыню, стоящую на коленах подле меня, голую, в ошейнике, сжимавшую в руках печенье.

— Ты можешь уже съесть печенье, — разрешил я. — Заканчивай с ним.

— Спасибо, Господин, — счастливо проговорила рабыня, находившаяся в моём полном распоряжении уже около половины ана.

Один за другим, я отсчитал и вложил в копилку три серебряных тарска.

— Это покрывает платежи за лицензию за три года, — пояснил я, и добавив ещё одну серебряную монету сказал: — А это, должно с лихвой погасить любые набежавшие проценты на скопившиеся долги.

— Этого более чем достаточно, — согласился чиновник.

— А этот тарск, — сказал я, засовывая кружок в сосуд, и памятуя о принятой взятке, — для распорядителя городских развлечений.

— Вы очень щедры, Капитан, — заметил чиновник, впечатленный моими действиями. — Это даже больше, чем обычно ожидается.

— И вот ещё один, — добавил я, — для Вас и Ваших спутников.

— А вот в этом нет никакой необходимости, Капитан, — попытался отречься чиновник, но монета уже проскочила в щель, и зазвенела внутри.

— Это — карнавал, — улыбнулся я.

— Спасибо, Капитан, — поблагодарил меня чиновник.

— Спасибо, Капитан, — гаркнули довольные стражники.

Я поставил медный сосуд на прежнее место у стола каиссы, и посмотрел на рабыню ожидавшую меня.

— Ты покончила с печеньем? — поинтересовался я.

— Да, Господин, — во весь рот улыбнулась девушка.

— Очисти пальцы. Обсоси и оближи их, — приказал я.

— Да, Господин, — ответила она, и меня бросило в жар от вида того, как она начала выполнять моё требование.

Ничего, скоро я получу её на полке удовольствий.

— Это бесполезно, благородные господа, — сказал Бутс Бит-тарск, вернувшись, и демонстрируя две пустых чаши. — Они пусты.

— А как на счёт того сосуда? — спросил чиновник, указывая на тот, что стоял подле стола каиссы. — Вдруг именно здесь Ты держишь все свои доходы с труппы, а вовсе не то что зарабатывает на каиссе твой игрок?

— Увы, там в лучшем случае всего три бит-тарска, — пожаловался Бутс.

— Неужели мы будем доверять этому пройдохе? — поинтересовался чиновник повернувшись к одному из солдат.

— Только не я, Сэр, — совершенно честным тоном ответил тот.

— Открывай его, — скомандовал чиновник.

— Да без проблем, — пожал плечами Бутс, поднимая копилку.

Вот тут на его лице появилось выражение удивления. Он нетерпеливо встряхнул сосуд, прислушиваясь к звуку, который безошибочно дал ему понять, что внутри монет несколько больше, чем того ожидал. Лихорадочно, в миг задрожавшими руками, он вытащил ключ из своего кошеля, и, не сразу попав в замочную скважину, отпер замок. Снимая крышку, он чуть не выронил копилку из рук.

— Ах Ты, хитрый жирный проходимец, — возмущённо обругал его чиновник. — Так вот где Ты скрывал от нас свои сборы.

Бутс, вытаращив глаза и не веря в происходящее, пересчитал монеты в сосуде.

— Ну, и сколько там? — строго спросил чиновник.

— Три бит-тарска, — пробормотал Бутс и сделав паузу добавил, — и пять серебряных тарсков.

— Три серебряных тарска за лицензии, настоящую и две прошлых, один за беспокойство для распорядителя развлечений, — быстро посчитал чиновник.

Бутсу ничего не оставалось, кроме как вытащить монеты и вручить их чиновнику.

— А что Ты можешь предложить непосредственно для меня и моих людей? — язвительно поинтересовался офицер.

Бутс нехотя вытянул последний серебряный тарск из своего рукава и, нерешительно, протянул его чиновнику. Хм, ловко, я даже не заметил, как он спрятал его там. Надо признать, сделал он это весьма умело.

Девица, стоявшая на коленях рядом со мной, не выдержав, обхватила мой ногу руками и, всхлипнув, поцеловала моё бедро, словно напоминая о своём присутствии.

— Кажется, что эта девка готова для удовольствий, — усмехнулся чиновник, посмотрев на меня с долей зависти.

— Возможно, — кивнул я, приняв безразличный вид.

— Полка, Господин, — послышались сдерживаемые рыдания снизу. — Пожалуйста, возьмите меня на полку!

— О, а вижу, что Вы поимели благосклонность свободной женщины, — заметил чиновник, указав на дорогую, легкую, красочную ленту, просунутую сквозь петельку на моей одежде.

— Да, — признал я, вспомнив богато одетую, скрытую под вуалями, и весьма любезную свободную женщину, которая с моего разрешения закрепила этот символ на мне.

Каким грубияном должен был бы я быть, чтобы не принять это, после того как свободная женщина так красиво об этом попросила.

— Ну возьмите же меня полку, Господин, пожалуйста, я прошу Вас об этом! — взмолилась девушка у моих ногах.

— Впрочем, я вижу, что и Вы приняли благосклонность свободной женщины, — улыбнулся я.

— Да, — усмехнулся чиновник.

Лента, которую носил он, отличалась от моей, и формой, и цветом. Само собой, в игре в благосклонность, ленты каждой участницы должны быть уникальны, по модели, материалу, структуре, цвету, форме, оформлению и тому подобным признакам. В противном случае, как бы их можно было использовать в качестве фишек в этой игре? И, конечно, они оказались бы менее эффективными в выявлении результатов глубоко скрытого, но вовлеченного в эту игру соревнования, того соревнования, в котором женщины отчаянно соперничают друг с дружкой ради того, чтобы оказаться для мужчин желаннее других. Так или иначе, каждая женщина желает быть более притягательной для мужчин, чем другие. Это важно для них. Это заложено в них природой.

— Честно говоря, мне интересно уже то, что свободные женщины играют в игру благосклонности, — заметил я.

— Это дает им возможность пофлиртовать, — улыбнулся чиновник. — А ещё это дает им почувствовать себя, в некотором смысле, во власти мужчины, ведь, прося разрешения у него на принятие своей благосклонности, женщина вынуждена просить его о снисхождении. В этом не трудно рассмотреть форму символического подчинения, помещение себя в зависимость от его желаний. Также, конечно, это ещё и дает им способ проверить их желанность и публично объявить об этом.