Лич, который взрывает воздушные замки
Шрифт:
— Опа… — изрёк я, когда вернулся в кабинет.
Железная дева была раскрыта. Длинные шипы её створок были обагрены тёмной кровью, но внутри не было никого. Закрываю створки и переставляю пыточный агрегат на уготованное ему место.
— И что дальше? — спросил я, открыв створки железной девы. — Лезть внутрь?
Железяка была безмолвна.
— Ладно, — вздыхаю я и лезу в явную ловушку.
Только я упёрся спиной в шипы, как створки принудительно закрылись, плотно нанизывая меня на десятки шипов.
— Это какие-то БДСМ-игры? — спросил я.
— Ты хотел поговорить со мной, —
— А обязательно протыкать меня шипами? — поинтересовался я.
— Как мне иначе было поставить тебя на грань? — спросила Смерть. — Посмотри, где ты.
Фокусирую взгляд на тьме, после чего моргаю. Хлоп — я в охотничьем домике Смерти.
— Уау, круто… — изрекаю я с неподдельным восторгом. — Где-то здесь должен быть тот обалденный глинтвейн.
И кружка обнаружилась прямо на столике.
— М-м-м, наконец-то… — приложился я к кружке. — Уф, а он даже вкуснее, чем в прошлый раз!
— Ты слишком медленно движешься в направлении Великого Делания, — сообщила мне Смерть. — Ускоряйся.
— У меня есть какие-то временные рамки? — спросил я.
— У всех существ есть временные рамки, — ответила она. — У тебя тоже.
— Что будет, если я не уложусь? — уточнил я.
— Хуже будет только тебе и этому миру, — ответила Смерть. — Тебе кажется, что это угроза, но это не угроза. Это констатация.
— Ладно, я ускорюсь, — вздохнул я. — Что делать с Эстрид? Она никак не просыпается, а я хочу расставить с ней все точки над «i».
— Всё будет не так, как ты ожидаешь, — произнесла Смерть. — Не делай ничего, она вернётся, но только лишь когда будет готова.
— Почему ты не отняла у меня чувств к ней? — спросил я. — Мне было бы гораздо легче без них. Я люблю и ненавижу её. Тяжёлое и неприятное чувство.
— Значит, ты уже разобрался в себе, — отметила Смерть. — Это хорошо.
— И сказала она: «архилич на перманентной измене — это хорошо», — произнёс я недовольно. — Чего хорошего-то?
— Всё, — ответила Смерть. — То, что ты сохранил разум — это, в немалой доле, заслуга того, что ты ярко жил и искренне любил. У тебя был смысл сохранять разум. Я не хочу и не могу отнимать у тебя это. Но вместе с Эстрид вы уже не будете. Этому просто не быть.
— Но почему? — спросил я с отчаяньем.
— Ты узнаешь это, когда придёт время, — продолжила темнить Смерть. — Сейчас это не ко времени.
— Опять какие-то обалденные сюрпризы? — спросил я со скепсисом.
— Линия Судьбы, по которой ты идёшь, требует, чтобы ты не знал, — сказала на это Смерть. — Просто жди — ответ придёт, когда настанет время.
— Ладно, — кивнул я и вновь отхлебнул умопомрачительного глинтвейна. — А я, в целом, двигаюсь в верном направлении?
— Ты движешься по линии, делаешь всё так, как нужно, отклонения незначительны, — сообщила мне Смерть. — Просто продолжай быть собой и действовать, как действовал. Но с Великим Деланием ты должен ускориться — это критически важно для тебя и того мира.
— Понял, — кивнул я. — Я могу связываться с тобой через эту железную деву?
— Яд на шипах крайне летален даже для немёртвых, — предупредила Смерть. — Лучше не подпускай к железной деве никого, кого не хотел бы потерять.
И кабинет — не лучшее место для её хранения. Прогнозируется гибель минимум четверых.— М-хм, — изрёк я и вновь отпил глинтвейна. — Ладно, помещу в охраняемую зону. А яд изымать можно?
— Он генерируется девой, — ответила Смерть. — И срок его существования в материальном мире ограничен долями секунды.
— А его можно как-то синтезировать? — поинтересовался я.
— Захар мог бы, но это заняло бы у него десятки тысяч лет, — сообщила мне Смерть. — Он ступил лишь на первую ступень в постижении некромантии и делает успехи. Сейчас он слишком далеко от уровня этого яда. Этот яд избыточен для любых твоих целей, Алёша. Он тебе не нужен.
— Вендиго он завалит? — уточнил я.
— Можешь отправлять их ко мне через эту железную деву, — с усмешкой в голосе ответила Смерть. — Хотя, я думаю, Захар будет против такой нерациональности.
Да, этот кремниевый прощелыга успешно зачищает Землю от вегмов и инфильтраторов — вендиго бывают очень настырны, когда речь заходит о еде.
— Ладно, я понял, — кивнул я. — Что ж, вроде бы задал все вопросы.
— Ты хотел спросить, когда вернётся Эстрид, — напомнила мне Смерть. — Я не дам тебе ответа. Иди.
Меня резко выдернуло из дивана и я очнулся лежащим перед железной девой.
Одежда моя пропитана кровью, вся в дырках, а в теле смертельная слабость.
Медленным движением руки достаю из кармана флакон с цитринитасом, помещаю его в рот и раскалываю зубами. Живительная первоосновная жидкость всосалась ещё в ротовой полости, поэтому я сразу же почувствовал прилив сил.
— Ох, блядский цирк… — поднялся я на ноги. — Ну, хотя бы без длительных спецэффектов…
Сажусь на кожаный диван и закуриваю.
— Великое Делание, значит, — изрекаю я, выпустив густой клуб дыма. — Не хотелось бы сливать так много ценных ресурсов на такой малый выход продукта, но, похоже, уже хрен что поделаешь.
Только сейчас пришла в голову мысль, что кто-то ведь разрабатывал эти ритуалы. Кто-то ведь владел технологией, позволяющей выйти на эти рецепты. Сам бы я, наверное, въебал на разработку рецепта тысячи лет…
Вот так мои собратья по несчастью, собственно, и прозябают долгие тысячелетия в одиноких башнях, оборудованных многоуровневой защитой — реализуют свои долгоиграющие идеи в состоянии потока. Они ведь страшно бесятся, когда их грубо вырывают из потока — это, пожалуй, единственный способ по-настоящему взбесить старого лича.
— Ладно, нехер прохлаждаться, пора и поработать! — докурил я сигарету.
/21 декабря 2029 года, Серые земли, очень глубоко под песками/
— Ладно, графитовый буфер точно герметичен, — поднял я взгляд на платформу Захара. — Исходящая из земли энергия стихий блокируется наглухо. Но анализатор показывает наличие некроэнергии в зале.
За пятиметровым графитовым буфером идёт шестиметровый свинцовый буфер, наглухо изолирующий зал-обскур от любых внешних воздействий. Туда вообще ничего извне не проникает — только один оптоволоконный кабель.