Лич

— Ты же понимаешь, что вам не победить? Элида почти наша.

— Прекрасно понимаю, — кивнул вражеский командир. — Но я, мы все принесли священную клятву перед ликами девяти драконов служить империи.

— Погибнув здесь, вы не послужите империи, друнгарий, — начал Квинт. — В данном случае наиболее умным шагом будет сдаться.

— Не могу отдать такой приказ, господин Квинт.

— Проклятье! — вспылил американец. — Я сам поговорю с этим недоумком Кассием. Позволишь, Кирилл?

Архилич некоторое время раздумывал.

— Принесли клятву, что не сбежишь.

Пленный попаданец вздохнул.

— Может, обойдемся без нее?

— Не обойдемся. На моем месте ты бы наверняка также подстраховался.

— Я, Квинт, клянусь не сбегать от владыки мертвых Кеоцикаля и честно попытаться убедить наместника капитулировать. Да подкрепит магия мои слова! Ut un zavak akur fezam!

Над головой мага вспыхнул огненный символ, как подтверждение произнесенных слов. Нарушившего обещание ждет мучительная смерть от пожирающего изнутри магического пламени.

— Удачи.

— Она мне не помешает, — Квинт начал взбираться по куче полуразложившихся тел зомби на баррикаду. — Ветранион упертый тип, который боится и ненавидит нежить.

— Если не вернешься до полудня, я возобновлю наступление.

— Постараюсь управиться раньше.

Для ромейцев данная передышка получилась неожиданной, они сразу начали перегруппировку, тащили раненных в тыл, наспех возводили новые укрепления, обновляли защитные чары.

Когда архилич слевитировал на баррикаду, ромейцы ринулись врассыпную, выставив вперед щиты и копья.

— Знаете парни, что будет, если не удастся договориться с наместником о капитуляции? — противник ответил мрачным молчанием. — Вы погибнете, причем бесславно. Я применю заклинание «гибельной длани», для незнающих поясняю: волна магии убьет каждого живого в округе, у вас остановятся сердца. Защититься от этого необычайно сложно, требуется быть мощным магом, как глава Элидской коллегии, иметь при себе хороший оберег либо быть слабовосприимчивым к колдовству, но таких тут вряд ли наберется много.

— А если мы сложим оружие? — не выдержал один из римлян, за что встретил осуждающие взгляды товарищей.

— Все желающие смогут продолжить службу дальше, присягнув мне, на более выгодных условиях. В отличие от римского государства, в моем царстве жалование никогда не задерживают. Для немертвых золото не играет такой большой роли, как для живых.

Послышался звук звякнувшего железа.

— В пекло! Я не хочу подыхать.

Вслед за первым смельчаком, или трусом, это как посмотреть, оружие на землю начали бросать остальные ромейцы. Друнгарий заорал во весь голос:

— Вы что творите, скоты!? Это дезертирство, предательство Рима!

— Рим сам предал нас, не выплачивая положенное в срок и не присылая подмогу, — бросил один из солдат командиру в лицо. — Я умываю руки.

Примерно половина ромейцев побросали копья, щиты и мечи к баррикаде. На лице архилича выступил торжествующий оскал, он знал, на что можно надавить. Клятвы и величие Рима — это, конечно, хорошо, но ими сыт не будешь. Экономические проблемы вынуждают государство экономить на довольствии регулярной армии.

Вскоре примеру товарищей последовала остальная половина подразделения, видя это, друнгарий неожиданно бросился с зачарованным гладиусом на архилича.

— Зря ты так.

Невидимая хватка приподняла ромейца над землей, сковала по рукам и ногам.

— Тварь… — прошипел офицер.

— А ты покойник.

Ноги с омерзительным хрустом переломились в области колен, отчего ромеец истошно заорал. За нижними конечностями пришла очередь рук. Пальцы, кисти, локти, плечи… Кирилл методично дробил каждую крупную кость, владение телекинезом он успел отточить до небывалых высот.

Когда нижняя часть тела повернулась на триста шестьдесят градусов, друнгарий отключился от болевого шока.

Под конец представления Кирилл оторвал ромейцу голову, вырвав ее с частью шейных позвонков. Наблюдавшие за процессом солдаты отреагировали по-разному: кто-то побледнел от ужаса, кого-то стошнило, а некоторые упали в обморок.

Архилич не испытывал ни малейшего удовольствия, совершая подобные изуверства, однако элемент устрашения ничуть не менее важен, чем умасливание. Старый как мир метод кнута и пряника.

— Видите, к чему приводит глупость и несговорчивость?

* * *

— Довольно, Квинт!

— Но господин…

— Никакой сдачи врагу. Если нам предначертано умереть, мы умрем, как и полагается, несломленными, с оружием в руках, именами Девяти на устах. Будущие поколения будут слагать легенды о сегодняшнем дне.

— Хорошо, вы готовы пожертвовать собой, но пощадите мирных жителей города. Женщин, детей, стариков.

— Каждый сознательный гражданин империи обязан стоять на смерть.

— В сложившейся ситуации большинство с вами не согласится, особенно когда на стороне немертвых один из драконов.

— И среди них нашлась парочка предателей. К сожалению.

— Я так не думаю. В небе над столицей в битве схлестнулись сразу десятки наших покровителей. Конфликт куда более глубокий, чем вы полагаете.

— За нас отомстят.

— Никто за нас не отомстит. Мертвые победили в том самый миг, когда дракон пошел против дракона.

— Не хочу больше слышать этого, а ты можешь катиться в пекло со своим царем-личем. Вашей колдовской братии неведомо понятие чести.

— Мне ему так и передать?

— Вон отсюда!

* * *

Пока Квинт пытался вразумить наместника, ополченцы и солдаты в массовом порядке сдавались. Нежить устанавливала контроль в одном районе за другим, пока не остался лишь клочок территории в центре Элиды. Главная площадь, храм Девяти и здание форума.

Американец вернулся незадолго до истечения срока ультиматума, Кирилл находился неподалеку от места их расставания.

— Наместник отказался? — сразу спросил архилич.